========== Пролог ==========
Ставня окна тихо щёлкнула. Мальчик замер, сжимая дерево дрожащими от напряжения слабыми пальцами, прислушался. В доме царила тишина: мама крепко спала, вымученная за день работой, домашними хлопотами, а старшая сестрёнка снова читала втихаря под одеялом, сжигая солевые батарейки пачками.
Февральский ветер влетел в приоткрытое окно, закрутился спиралью вокруг голых запястий, сковывая своим ледяным дыханием, но Гарри смело дёрнул ставню вверх. Ночь швырнула пригоршню снежинок в лицо, будто старалась уберечь от опрометчивого поступка, они осели на ресницах, подобно сверкающим звёздам.
С упрямством взрослого мальчик застегнул молнию на куртке, взял в руки приготовленные заранее ботинки. Он перелез через подоконник и спрыгнул на обледенелый скос крыши. В то же мгновение ступни будто пронзили тысячи игл — стужа впилась в кожу, и колени подогнулись от боли и холода. Лишь усилием воли Гарри заставил себя стоять.
Упорства ему было не занимать. А уж сейчас, когда от смелости мальчика зависела жизнь его единственного, самого любимого друга — Гарри был готов идти босиком по снегу или отправиться в адское пекло. Всё равно. Лишь бы Найл жил.
К счастью, босиком идти всё же не придётся. Мальчик упёрся в стену дома лопатками и постарался натянуть ботинки. Пальцы не гнулись от холода, а из приоткрытого в сосредоточении рта клубами вырывался белый пар. Когда с обувью было покончено, Гарри осторожно прикрыл окно, вставив в зазор рамы карандаш, чтобы оно не захлопнулось. Объяснять маме почему в середине зимней ночи её ребёнок, одетый лишь в пижаму и куртку, звонит в дверь, не хотелось. Мальчик надеялся, что успеет вернуться в свою тёплую постель до того, как его исчезновение обнаружат.
Спуститься вниз не составило труда: Гарри зацепился за навес над входной дверью и спрыгнул. Для своих шести лет он был ловким и выносливым, а также отчаянно-смелым. Ветер вновь налетел, кусая щёки, дёргая растрёпанные кудряшки. Мальчик натянул капюшон на голову, оглянулся, рассматривая улицу. Их тихий пригород спал, убаюканный колыбелью зарождающейся метели.
Тем лучше для Гарри. Он спрятал замёрзшие ладошки в карманы куртки, чуть скукожился от холода, превращаясь из мальчика в нахохленного воробья. Путь лежал через освещённые жёлтыми фонарями улицы, по скользким от схватившегося на морозе льда, мимо уютных тёплых домов.
Гарри шёл быстро, прячась в густых тенях заборов, стараясь убедить себя, что причина сбитого дыхания в скорости движения, а не в предательском страхе. Но свернув к реке, закованной в броню льда и темноты, он остановился, замер, будто ветер и снег вкопали его по колени в мёрзлую землю. Ужас сковал конечности.
Отсюда был виден старый мост, а также темнеющий за рекой лес. До перекрёстка оставалось рукой подать, и только теперь в юную голову Гарри закралось подозрение, что его затея глупая, по-детски наивная. Он не найдёт на пересечении старых дорог так нужное Найлу чудо, а страху натерпится.
Но воспоминание о хрупком мальчике, так надсадно кашлявшем в их гостиной только сегодня, подтолкнуло скованные испугом ноги, согнуло пальцы в крохотные кулачки. Гарри двинулся вперёд, подталкиваемый ветром.
Теперь зима не препятствовала, а будто влекла с собой в танце. Снежинки не пытались кусаться — лишь кружились вокруг пушистыми хлопьями, ветер танцевал, сопровождал его случайным попутчиком.
По мосту мальчик ступал осторожно, чутко прислушиваясь к скрипу прогнивших деревяшек под своими ступнями, вцепившись напряжёнными пальцами в студёные перила. Внизу спала парализованная морозом река, сразу за ней раскачивались тёмными исполинами деревья. В основном — ели.
Где-то за ними пряталось волшебное место: пересечение двух заброшенных дорог, оканчивающихся тупиками в чаще леса. Одна из них начиналась у моста и вела в чащобу, там иссякая, подобно реке. Вторая же пересекала её, разрезала пополам тощее тело и тянулась прочь, чтобы так же незаметно исчезнуть.
Как раз в этом месте стоял старый каменный дом. Жильцов он не видел дольше, чем длилась человеческая жизнь, окутанный тьмой и магией. Напротив, аккурат через созданную дорогами крестовину, стоял колодец. Подобно всему в этом месте он был неправильно пуст.
Мальчик подошёл ближе, заглядывая в прямоугольник непроницаемой тьмы — двери не было, внутри дома завывал ветер, закручиваясь в пустынных углах, вырываясь в дыры в кровле.
Их город хранил много старых историй. Были среди них выдумки, были и правдивые, но изувеченные до неузнаваемости додуманными подробностями. Были реальные, забытые, затёртые временем.
Какой окажется эта страшилка, рассказанная старшим братом Найла в ночь прошлого Кануна Всех Святых, когда они разряженные бродили от дома к дому, собирая сладости в украшенные мамами корзинки, Гарри ещё только предстояло узнать. В ту ночь они переели сладкого и мучились не от кошмаров, а животами, но сегодня, глядя на колодец из камней и в чёрный провал в стене дома, Гарри вновь почувствовал то сковывающее, скручивающее ощущение в кишках. В этот раз — страх.
Ночь будто притихла, выжидая.
Гарри подошёл к колодцу и, взявшись за скользкие, выстуженные камни, заглянул вниз. Дна не было видно: угрюмые, неуютные стенки уходили вниз, во мрак, сливаясь с ним. По рассказам Грега мальчик помнил, что пустой колодец нужно напоить. Не просто водой — кровью.
Досада от того, что не взял с собой ничего острого, даже не успела полностью сформироваться, когда палец пронзила боль, будто серый, холодный камень внезапно превратился в крупное насекомое, ужалил тонкую детскую руку. С тихим вскриком, прозвучавшим неестественно громко во внезапной тишине ночи, Гарри отскочил от колодца.
На подушечке безымянного пальца собиралась кровь. Густая алая капля. Ночь вокруг замерла, снег остановился, завис в воздухе. Гарри оторвал взгляд от своей руки, с ужасом огляделся вокруг. Ветер рассыпался на миллионы ярких искр и потух в снегу под ногами, снежинки застыли, больше не падали вниз.
Пока Гарри разглядывал волшебство вокруг, капля на пальце набухла, потекла вниз и, сорвавшись, упала в снег. Окрасила его дьявольски алым.
Ночь вокруг выдохнула: Гарри почувствовал тепло на своих щеках, будто горячее дыхание. Он моргнул, сгоняя наваждение, и сделал робкий шаг обратно к колодцу. Руки слишком замёрзли, и кровь собиралась медленно. Тьма внутри подозрительно клубилась, ожидая щедрого подаяния, и мальчик медлил, не решался, но взяв волю в кулак, вспомнив боль во взрослых глазах, каждый раз, когда они смотрели на Найла, он вытянул руку ладонью вниз над непроглядной темнотой.
Долгие секунды чёрная мгла тянулась к его руке, пытаясь достать бледные запястья. Её вихристые отростки плясали, подобно языкам пламени, и были, кажется, такими же горячими. Но стоило крови соскользнуть с детской ладони и камнем полететь вниз, как тьма вздрогнула и устремилась за ней — поглотить драгоценную каплю.
Мальчик убрал дрожащую руку, обернулся — из рассказа Грега следовало, что теперь он должен войти в дом и позвать. Чернота дверного проёма пугала сильнее, чем клубящаяся тьма колодца, но Гарри сделал шаг. Ещё один.
Он шёл медленно в середине пересечения дорог, не сводя испуганного взгляда с дома. Гарри всё ещё не верил, что не струсит, что сможет войти под разрушенную крышу в абсолютную темноту.
И, будто подслушав его мысли, это место решило избавить его от колебаний. Из тьмы показались длинные пальцы, обхватили разрушенную временем стену. Мальчик пригляделся и смог различить очертания человека. Мужчины.
— Привет, — лепет ребёнка, тонкий и дрожащий.
— Привет, Гарри, — промурлыкало существо в ответ и шагнуло из тьмы дома в снежную ночь.
Снежинки, взвились ввысь и так же резко опали на землю, будто разбились вдребезги. Гарри даже показалось, что он слышит едва заметный хрустальный звон. От неожиданности мальчик попятился, нога застряла в снегу, и он хлопнулся на попу, едва успев подставить локти.
