- Твои волосы созданы для этого, – довольно улыбаясь, произносит Уилл, перешагивая дрожащего Гарри.
How could we know we had found treasure \ Откуда мы могли знать, что нашли сокровище?
Он натягивает кеды и поправляет и без того идеально уложенные волосы. Гарри медленно поднимается, приглаживая волосы. Он сжимает зубы, удерживая злость в себе. Страх никуда не делся, но ненависть и агрессия временно затмили его, отодвинули на второй план.
Гарри хочет уйти. Он ведёт по обнажённым плечам вниз и чувствует всю эту грязь, в которой близнецы успели обвалять его всего за один вечер. Он даёт себе слово, что выберется из этой, пропахшей грехом квартиры и сострижёт свои волосы под корень. Гарри хочет забыть всё это дерьмо как можно быстрее.
- Где моя одежда? – спрашивает он у Уилла, и сам удивляется тому, насколько ровно звучит его голос.
- О, маленький. Ты не можешь уйти сейчас. Луи не отпускал тебя, - Уильям надевает пальто и открывает дверь. – Урок номер два: если тебя не оказывается там, где тебя оставили – следует наказание.
How sinister and how correct \ Как грешно и как правильно
Дверь захлопывается, а потом Гарри слышит, как в замке поворачивается ключ. Парень тут же срывается с места. Нужно использовать время с умом. Сначала он найдёт свою одежду, а уж потом и ключ от этой чёртовой двери.
Гарри смотрит на минутную стрелку, что едва коснулась цифры двенадцать, когда начинает поиски вещей. Когда та же стрелка возвращается к двенадцати, Гарри всё так же обнажён, но теперь злость не подгоняет его, он в отчаянии. Гарри медленно поворачивает ручку двери в комнату Уилла, и молится всем богам, которых знает, о том, чтобы Луи ещё поспал.
Гарри заходит медленно, опасаясь. Вдыхает запах дождя, и всё тело покрывается мурашками. Гарри замерзает здесь, хотя во всей квартире скорее жарко, чем просто тепло. Комната Уильяма – зеркальное отражение комнаты брата, и Гарри стонет от того, насколько зашкаливает градус безумия у этих двоих. Он всё хуже понимает, как именно его угораздило влюбиться в Луи.
Гарри настолько глубоко уходит в свои мысли, открывая один за другим шкафы Уилла, что совершенно не слышит, как просыпается второй Томлинсон. Он узнает об этом когда горячее дыхание касается его шеи.
- Разве Уилл не поставил тебя в известность о правиле номер два? - Гарри вздрагивает, пытается обернуться, но Луи не позволяет ему этого сделать.
Томлинсон хватает его запястья, выкручивая руки назад. Подросток хватает ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Его лёгкие сжимаются от ужаса, не желая принимать кислород. Гарри задыхается от страха и боли, пронзающей плечи.
В голове лишь одна мысль, произнесённая голосом Уилла: последует наказание.
Луи бросает его на идеально заправленную кровать и яростно произносит:
- Одно лишнее движение, Гарри, и я сломаю твою цыплячью шею.
Душа уходит в пятки, когда подросток слышит этот уничтожающий тон. Гарри замирает: боится вдохнуть, боится моргнуть. Сердце колотится где-то в горле, и подросток борется с тошнотой из последних сил.
Луи стаскивает его немного вниз, чтобы колени упирались в пол и шепчет на ухо:
- Кричать можно. Двигаться нельзя. Начинай.
И кожаный ремень, наспех вытащенный из вещей Уильяма, обжигает левую ягодицу болезненным поцелуем. Гарри вскрикивает, сжимая простынь в ладонях. А на глазах слёзы.
I tore the muscle from your chest \ Я вырвал этот мускул из твоей груди
Луи проводит ладонью по другой стороне, по той части, что ещё не испытывала боль. Гарри подаётся назад - тело хочет получить ласку. И в этот момент ремень кусает нежную кожу вновь. Гарри вжимается в матрас.
Луи наносит удар за ударом, иногда гладит и дышит так тяжело и хрипло, что Гарри покрывается мурашками. Всё это неправильно. Больно и унизительно. И подросток хочет уйти. Он хочет забыть Луи и свои глупые чувства. Но Томлинсон всё обрушивает на него удар за ударом, и, кажется, не осталось ни одного участка кожи, что не горел бы сейчас дьявольским огнём.
- Какого хрена, Лу? - врывается в сознание Гарри голос второго брата.
Уилл перехватывает занесённую для очередного удара руку.
- Он рылся в твоих вещах, братишка. Я просто делаю то, что должен делать.
Гарри всхлипывает, практически не чувствуя собственного тела за горящей агонией. Его кожа ниже спины пульсирует болью.
Он по-прежнему боится пошевельнуться. Слёзы текут по его щекам, пропитывая одеяло. Чья-то рука, он не знает чья, он теряется в боли и больше не различает братьев, гладит его спину, и Гарри впадает в истерику.
Теплые руки приподнимают его бьющееся в рыданиях тело, прижимают к себе. Тихий шёпот успокаивает.
- Не бойся, маленький, он ушёл. Он больше не сделает тебе больно.
Гарри послушно забирается на колени Уильяма, позволяя нежным рукам гладить себя. Подросток скулит от боли, когда его ягодицы касаются жёсткой джинсовой ткани. Уильям прячет удовольствие в растрепавшихся кудрях, зарываясь в них носом, едва сдерживая удовлетворённые стоны.
And used it to stub out cigarettes \ И использовал его, чтобы тушить сигареты
Томлинсон кладёт руку на щёку Гарри, покрытую нежным румянцем. Подросток приоткрывает губы, подаваясь вперёд. Его ведёт от боли и пережитого стресса. Мозг отказывается соображать. Он просто поддаётся чужим желаниям, становясь мягким пластилином в руках братьев.
Уилл нежно целует послушные губы, проникая языком внутрь. Гарри отвечает лениво, будто нехотя, но его тело льнёт к сильной груди Уильяма. Тело Гарри просит, умоляет о ласке. Уилл целует его долго, влажно, без резкости и напора. Он позволяет Гарри почувствовать себя в безопасности.
Подросток запускает руку в волосы шатена, ероша их, наводя беспорядок. Он опускает голову, прикусывая шею, пахнущую дождём. Его сердце наполняется извращенной благодарностью. Чувство дикое и неправильное, но под влиянием эмоций, Гарри просто не может этого осознать. Он спускается ниже, покрывая кожу Уильяма мелкими поцелуями, совершенно не замечая, что Уилл смотрит вовсе не на него. Он разглядывает Луи, застывшего в дверном проёме с кожаным ремнём в руках. Его серые глаза победно блестят, а каменный стояк грозит порвать плотную ткань штанов.
Уилл откидывается назад, когда Гарри соскальзывает с его колен на пол, слегка разводя ноги Томлинсона руками. Гарри приподнимает футболку, скользя над пупком языком, оставляя мокрую дорожку. Его руки ловко расправляются с застёжкой, он тянет джинсы вместе с бельём вниз, заставляя Уилла привстать.
Гарри не медлит, избавляет Уилла от одежды быстро, садится на пятки, оказываясь на коленях перед близнецом, которого всегда боялся, но его это не беспокоит. Высохшие слёзы неприятно стягивают кожу на щеках, а пальцы мелко подрагивают. Задница горит огнём и больно дотрагиваться даже до собственных холодных ступней. Гарри хочет избавится от всех этих ощущений. Он хочет забыться.
Поэтому подросток выбрасывает из головы все мысли, кроме одной: сделать парню перед ним как можно приятнее.
Гарри облизывает губы и наклоняется к члену. Уилл стонет, когда прерывистое после недавней истерики дыхание касается члена. Больше всего он хочет накрутить эти мягкие детские кудряшки на кулак и трахнуть Гарри в рот. Но он сдерживается. Сегодня он играет роль хорошего брата.
Гарри смотрит в голубые, с яркими исступлёнными искрами, глаза, пока обхватывает головку губами и двигается медленно вниз по стволу.
Гарри не видит, как Луи позади кусает губы до крови, пытаясь сдержаться. Его серые глаза не отрываются от молочного цвета спины и резко контрастирующей с ней красной кожи ягодиц.
Гарри не умеет делать минет. Это первый раз, когда он берёт член в рот добровольно, пытаясь сделать приятно. Но Уилл стонет в полный голос, не сдерживаясь, смотрит с нежностью, от которой внутри взрываются фейерверки. Желание быть хорошим и заслужить одобрение разрывает изнутри.
Луи прижимается лбом к деревянному косяку двери, не в силах смотреть. Его член почти болезненно пульсирует, требуя действий, но Томлинсон не может вмешаться сейчас. Гарри и так принадлежит ему. Теперь нужно приучить его к мысли о втором брате, если они хотят наслаждаться этой игрушкой дольше одних выходных.
