Every me and every you \ Только я и ты
- Я не уйду… никогда больше… клянусь… - едва дыша, шепчет Гарри.
- Какая идиллия, - слышится насмешливый голос Уилла, и подростка разрывает изнутри взрывом атомной бомбы от этих высоких и хриплых ноток в голосе второго близнеца.
Он протягивает руку, глядя в голубые глаза и просит:
- Мне не хватает тебя, пожалуйста.
Уилл усмехается, неспешно снимая одежду, искренне наслаждаясь видом брата, сосредоточенно трахающего Гарри. Их маленького Гарри. А в груди разливается тепло от осознания, что малыш вернулся к ним.
- Как ты хочешь, сладенький? - спрашивает он, пропуская кудрявые волосы сквозь пальцы.
- Внутри, Уилл… Пожалуйста, внутри… - выстанывает Гарри, удивляя близнецов.
- Это больно, - произносит Луи, замедляя темп толчков, а картинки зажатого между двумя телами Гарри, разрывающегося от удовольствия, от боли, сводят с ума.
- Больно? Потерпит, - глаза Уилла загораются неконтролируемым желанием, а пальцы цепляются за плечи подростка, притягивая того к себе, еще ближе.
Every Me…he \ Только я… он
Уильям выдавливает в два раза больше смазки на член. Она стекает густыми прозрачными каплями, пачкая всё вокруг. Луи останавливается, бережно прижимая к себе тело Гарри, когда брат скользит головкой между ягодиц, липкими влажными руками придерживая подростка.
Гарри зажмуривается, когда чувствует давление. Он старается расслабиться, но в такой боли нет удовольствия. Луи ощущает его напряжение, пытаясь расслабить. Он шепчет что-то в висок Гарри, стараясь сдержать дрожь от ощущения пульсирующего члена брата прижатого к нему. Медленно и мучительно, в основном для Гарри, Уилл входит до конца, тяжело выдыхая в кудрявые волосы, и Луи давит рукой на грудь подростка, чтобы он откинулся назад. Гарри слушается, опираясь спиной на Уильяма, чувствуя ласкающие руки Луи по всему телу. Братья не двигаются, хотя сдерживаться трудно, и будь на месте Стайлса любой другой, они бы уже наслаждались криками боли, трахая скованное неприятными ощущениями тело. Но теперь появился страх, что Гарри может вновь исчезнуть, а три недели расставили хаотичные мысли по своим местам - Гарри особенный. Любимая игрушка. Та самая, с которой не хочется расставаться.
- Что это? - игриво спрашивает Уилл, дотрагиваясь пальцами до металла в соске. Гарри что-то бормочет, а Луи повторяет действие брата, дотрагиваясь до другого соска. - Это для нас?
- Да, - подросток распахивает глаза, открываясь скользящему удовольствию от действий близнецов. - Это подарок.
- Ну, раз это подарок, - поддерживает Луи брата в этой игре, стараясь отвлечь Гарри от боли, расслабить его, поддразнивая. - Тогда дари. Нечего принимать.
Гарри смаргивает слёзы с ресниц, выдыхает весь кислород из лёгких и делает первое неловкое болезненное движение.
- Ты потрясающий, - Уильям целует его плечи, переплетая свои пальцы с хрупкими дрожащими пальцами Гарри.
Луи накрывает их своей ладонью, и всё это вместе вызывает в подростке чувство глубокого единения, полной принадлежности своим красивым чудовищам. Он расслабляется, двигаясь не торопясь. Наслаждаясь болью, которая стала его главным удовольствием.
Бёдра скользят о бедра с влажными шлепками, грудь трётся о спину, пальцы сцеплены намертво. Гарри скулит в губы Луи, пока Уилл стонет в его мокрую от пота шею. Они двигаются разрозненно, хаотично, но каким-то неведомым образом доставляя друг другу наибольшее удовольствие.
К оргазму они тоже приходят не одновременно. Гарри кончает громко, отчаянно цепляясь за ослабевающее сознание. Он выгибается, инстинктивно пытаясь уйти от продолжающихся толчков, но близнецы из-за этого двигаются быстрее, вколачиваясь в его настрадавшееся тело. И Гарри уже не собирается врать себе, прикрываясь моральными нормами, он нуждается в этом, он чертовски влюблён в это.
Гарри заходится громким воплем, когда братья одновременно кончают, впиваясь зубами в его плечи, снова оставляя на нём свои хозяйские метки. Гарри улыбается. Теперь он по-настоящему счастлив - он увидел, что власть над братьями в его руках.
- С Днём Рождения.
