Томлинсон заваривает чай, безразлично разглядывая снежинки, крутящиеся за окном, снимает пиджак, оставляя его на кухонном стуле, и, подхватывая дымящуюся чашку, отправляется в гостиную.

На пороге комнаты Луи останавливается, чувствуя чужое присутствие. Он оставляет чай у зеркала и медленно приоткрывает дверь, нашаривая рукой выключатель. Свет вспыхивает ярко, на секунду ослепляя и именинника, и его незваного гостя.

Луи не боится, что незнакомец может оказаться вором или другим злоумышленником, скорее, это глупый сюрприз Уилла, какая-нибудь экзотическая шлюха, чтобы любимый близнец не кис в собственный День Рождения. Луи едва сдерживает тяжёлый вздох, представляя, как он будет выпроваживать этот сомнительный подарок, а потом ещё слушать нытьё брата с утра. Но все мысли разлетаются по ветру, когда он сталкивается с уверенным взглядом зелёных глаз. Сердце в груди подпрыгивает, ударяясь о грудную клетку. Гарри вернулся!

Вместо нежной улыбки, которую так хочется подарить, серые глаза холодно прищуриваются, оглядывая подростка с ног до головы. Он не заслуживает улыбки, только наказания за свою своевольность. Луи пренебрежительно поджимает губы, отмечая, как идёт Гарри официальный костюм: длинные ноги идеально обтянуты тёмной тканью брюк, полы пиджака небрежно раскинуты в разные стороны, а белая рубашка наоборот - наглухо застёгнута. Гарри смело смотрит ему в глаза снизу вверх, прожигая невозмутимым взглядом, раздражая гордо вздёрнутым подбородком. Томлинсон едва сдерживается, чтобы не сглотнуть вязкую слюну, наполнившую рот при виде такого уверенного в себе парня.

- Чего тебе? - безразлично спрашивает Луи, скрывая внутри пожар, выжигающий внутренности лишь одним желанием, желанием снова обладать Гарри.

- Я пришёл поздравить тебя с Днём Рождения, - произносит Стайлс.

И Луи готов поклясться, его голос стал ещё более низким, чем раньше. И пусть они не виделись всего несколько недель, время между ними ощущается годами. Близость и следующее за ней расставание изменили обоих.

- Поздравил? Теперь проваливай. У меня был трудный день, и всё, чего я хочу - это отдохнуть.

Луи стаскивает футболку через голову, не заботясь об укладке. Он не смотрит на Гарри, игнорирует присутствие того, молясь только о том, чтобы сдержаться. И если бы Стайлс знал его чуть хуже, он бы разочарованно поджал губы и, опустив голову, ушёл. Но он слишком долго наблюдал за Луи со стороны, а потом тщательно изучал его вблизи - от него не укрылся этот призрачный блеск в серых глазах.

There’s never been so much at stake \ На карту поставлено так много

- Подарок, Луи, - подросток шире раздвигает ноги, опуская ладони на бёдра, медленно ведя вверх. Томлинсон трясёт головой, стряхивая наваждение. С каких пор Гарри диктует правила и соблазняет его?

Луи чувствует себя не комфортно под изучающим взглядом. Ему не нравится эта новая роль ведомого, в которой он оказывается впервые, но отрицать собственного неестественного и извращённого желания Луи не может.

И Гарри видит, что чувствует Томлинсон, по тому, как расширяются зрачки, вытесняя цветную радужку, когда подросток принимается расстёгивать свою обтягивающую рубашку, начиная с нижней пуговицы. Он устраивает настоящее шоу для именинника: глубоко дышит, облизывает пухлые губы и призывно смотрит из-под дрожащих ресниц. Но, несмотря на то, что Луи не спешит выгнать его, к ногам он тоже не падает, как рассчитывал Стайлс. Но Гарри знает, что Луи уже проиграл эту битву. Так же, как проиграл её Уилл, когда Стайлс задался целью получить их обоих.

Он медленно разводит в стороны полы рубашки, оголяя грудь и живот, кусая собственные губы, чтобы удержать улыбку, когда Луи шумно выдыхает:

- Блять… Гарри… Это же… Блять.

Томлинсон падает на колени между разведённых ног, прижимаясь к его груди лицом, очерчивая кожу вокруг проколотого соска языком. Огонь вырывается из-под контроля, сжигая любые лицемерные причины и глупые чувства вроде гордости, стоит Луи увидеть две металлические бусинки, торчащие по обе стороны розового соска. Гарри счастливо смеётся под ним.

Луи неторопливо касается металла большим пальцем, немного надавливая, и с восторгом вслушивается в хриплый стон подростка.

- Это даже лучше, чем я мог надеяться, - сладко шепчет Гарри, царапая ногтями диван. - Луи, ты не мог бы…?

Он не успевает договорить, когда Томлинсон рывком поднимается на ноги, подхватывая Гарри на руки, и несёт его в спальню. Стайлс извивается в горячих сильных руках. Кусает шею рычащего Луи. Томно шепчет куда-то в висок о том, как сильно он скучал по Томлинсонам. И лишь грубый удар спиной о матрас заставляет его прикусить язык. Луи остаётся собой.

I serve my head up on a plate \ Я подаю свою голову на тарелке

За горячими поцелуями и резкими укусами Гарри помогает Томлинсону выпутать его из одежды, не забывая возвращать каждое удовольствие, каждую собственническую метку Луи ему же. И когда на телах не остаётся ни куска ткани, Гарри кладёт подрагивающую ладонь Луи на грудь.

- Подожди, подожди. Не у одного тебя сегодня День Рождения, - Луи непонимающе хмурится, а потом мысли, наконец, приходят к нужному знаменателю.

Он достаёт свой телефон, и быстро печатает брату сообщение:

Домой. Бегом. Один.

Ещё пару секунд Луи смотрит на обнажённого Гарри, сидящего на коленях в его постели, с растрёпанными волосами и покрасневшими губами, и задаёт свой вопрос:

- Ему нужно двадцать минут. Чем займёмся?

Гарри улыбается нетерпению Луи, его изголодавшемуся взгляду, болезненно стоящему члену. Он отклоняется назад, прижимаясь лопатками к собственным пяткам, сжимая пальцами проколотые соски, тем самым лишая Луи последней выдержки.

- Я затрахаю тебя до смерти ещё до того, как он успеет вернуться. И в этом будешь виноват только ты сам, - Луи дотрагивается губами до кожи над пупком, нежно вылизывает это место, будто извиняясь, потому что через секунду уже сжимает кожу зубами.

I know I’m selfish, I’m unkind \ Знаю, я эгоистичен, я зол

- Да, Луи! Да, - просит Гарри, подставляя грудь и живот под новые болезненные ласки. И Томлинсон снова поражается тому, какой Гарри гибкий, когда спина подростка прогибается ещё сильнее.

Гарри не замечает когда именно Луи достаёт смазку, он только чувствует холодные скользкие пальцы на своём возбуждённом члене, и хрипло умоляет о большем. Луи сжимает зубы на соске, играя языком с серёжкой. Наслаждение волнами расходится по телу Гарри, рождаясь в тех точках, где Томлинсон касается его. Но ему невозможно мало. Он, словно жаждущий в пустыне, наконец, обрёл свою воду. Он хочет ещё - больше, глубже, крепче.

Пальцы сами собой впиваются в волосы, когда Луи тянет его на себя, проскальзывая двумя пальцами в Гарри. Подросток обхватывает ногами его торс, насаживаясь самостоятельно.

- Мне не нужна растяжка, Лу, - хрипло тянет он в приоткрытые губы Луи. - Я подготовился.

И вздох замирает в груди, когда Луи слушается его. Сердце пропускает удары, а руки сильно тянут волосы Томлинсона, когда Гарри медленно опускается на член, выдыхая лишь, когда оказывается целиком заполненным. И время останавливается, потому что он вернулся домой. Потому что, каким бы неправильным и диким не казались их отношения, они оставались нужными и верными для самих парней. Жестокость и разврат заменяют любовь, связывают накрепко эти непонятные, заражённые блудом души.

Гарри не ждёт разрешения, ему не нужно привыкать, он хорошенько подготовился к сегодняшнему вечеру, он двигается сам, трахая себя членом Луи. Двигается медленно и сладко, доводя Томлинсона до безумия. Луи сжимает пальцами шею Гарри, прижимая его к своей груди, и рычит, когда чувствует металлические бусины своей кожей.

- Уйдёшь ещё раз, и я клянусь, я найду тебя, и ты будешь жалеть о своём глупом решении до конца жизни. Ты принадлежишь нам!

Гарри не понимает, как Луи контролирует свой голос. А ещё ему не нужны все эти угрозы, он хочет от Томлинсона только стонов сейчас, поэтому подросток кладёт свою руку на губы партнёра, прикрывая его рот.