Кровь была повсюду вокруг него. Луи наконец заметил её: яркие разводы, размазавшиеся крупные капли и небольшие лужи. Страх придал сил. Он постарался встать на ноги, но под громкий лязг его шею пронзила резкая боль. Цепь натянулась, отчего стальной обод передавил горло, отрезал воздух.

Теперь Луи заметил её: будто собаку его посадили на цепь. Надели ошейник, лишив не только свободы движений, но и призрачного шанса сбежать. Он сжал зубы, чтобы не закричать: Стайлс наверняка был где-то поблизости, и последнее, чего хотел Луи — это показать свою слабость.

Тихие шаги, шаги самой смерти, раздались за стеной. Дверь скрипнула и приоткрылась. В прорези блеснуло лезвие ножа, зажатого в бледной, всегда холодной руке.

Луи поднял голову и взглянул в огромные зелёные глаза, окаймлённые тёмными тенями от вечного недосыпа. Цепь зазмеилась по вымазанному кровью полу, когда он инстинктивно подался назад. Гарри сжал пальцы вокруг рукояти и шагнул внутрь комнаты.

Дверь захлопнулась.

========== Темнее ==========

Комментарий к Темнее

Annsmith:

Кто-нибудь верит, что все закончилось? Я точно нет. Помню, как эта история только зарождалась. Как обсуждалась поздними вечерами по скайпу. Помню свой восторг от того, какая участь настигнет Найла.

Masya, огромное спасибо, что позволила мне поучаствовать! И прости, что так часто меня не было рядом, и что я много ленилась и отвлекалась.

А теперь к самому главному! Спасибо вам, читатели! За вашу поддержку (отзывы вы пишите восхитительные), за терпение (если бы вы знали, насколько часто главы задерживались из-за меня), и за вашу любовь. Наш милый и любимый автор только раскрывает свой потенциал, представьте, какие еще истории нас ожидают!

Наслаждайтесь заключительной главой, а я пойду готовиться к встрече с автором (ура-ура).

Всем любви и качественных историй!

MasyaTwane:

Ох, ребята, я просто не верю, что закончила писать эту историю. Больше года прошло.

Помню, как только родилась сама мысль, и вот уже всё подошло к концу. На следующей неделе я ещё выложу эпилог, потому что некоторые моменты стоит прояснить, но интриги больше нет, и я считаю, что могу поставить “закончен”.

Важный, совершенно особенный человек — мой соавтор, ждёт меня. И уже через несколько часов я смогу обнять её и поблагодарить за то, что именно она подарила мне эту идею. Именно она стала душой этого рассказа. Моя вечная муза, именно она рождает во мне всю эту тьму с привкусом надежды.

https://vk.com/wall666812_1372

Ну а теперь к главе))

Я жду ваших “я так и знала” и “я же говорила”

Страх в глазах Луи забирает дыхание. Неестественный, он превращает реальность в один из ночных кошмаров Гарри. Томлинсон хищник, он не должен бояться — это постулат, аксиома жизни. Поэтому, когда устоявшийся порядок рушится, когда Гарри видит ужас в кристально-голубых глазах, рушится и реальность. Сыпется осколками ледяных снежинок на землю в эти последние зимние дни.

Отвращение в тонких чертах Луи, когда он смотрит снизу вверх, затмевает холод и боль, разжигает чувство вины в груди. Весь потрёпанный вид Томлинсона, на полу, в остывшей на морозе крови, посаженного, словно щенок, на ржавую цепь, сбивает с толку. Отрицание рвётся наружу тяжёлым выдохами — так не должно быть! Ведь Гарри пытался спасти его, отдавая все душевные силы, те скупые их крупицы, что остались после борьбы с Тьмой. Но как и всё в жизни Стайлса, борьба за Луи вывернута наизнанку. Вместо благодарности — ненависть в светлых глазах.

Пар от дыхания клубится у губ, и Гарри даже представить себе не может насколько холодно Луи. Он молча вглядывается в любимое лицо, стараясь запомнить: знает, кто-то из них умрёт сегодня. Это всё изменит.

Но желание оправдаться, снять с себя хотя бы половину тяжкого груза вины, толкает на колени, на бетонный, промерзший пол рядом с Луи. Тот звенит цепью, отползая, бросает мимолётный взгляд на нож в руках Стайлса.

— Я пытался уехать, знаешь, но оказалось слишком поздно, — говорит Гарри, стараясь игнорировать укол между рёбер от того, как сильно Луи боится его. Думает, что он убийца. — Послушай, — Стайлс тянется свободной рукой убрать склеенную кровью прядку с пострадавшей щеки. Цепь мешает Луи отпрянуть дальше, и Гарри удаётся коснуться. — Мне так сильно жаль!

Горячие слёзы скапливаются в уголках глаз, но Гарри стойко держится, глубоко вдыхает грязный, пропахший трупными испарениями воздух, чтобы успокоить сбитые в один пульсирующий неопрятный ком эмоции.

— Я не должен был выбирать этот город с самого начала, — тихо говорит он, и Луи поджимает губы, молчит в ответ. Это хорошо, не сбивает с мысли. Стайлсу слишком трудно распутать все узлы мыслей, найти нужные нити. Ведь времени так мало, а сказать нужно слишком много.

Пальцы сжимаются на рукояти ножа, будто он может спасти. Но едва слышные шаги за старой, скрипучей дверью — настоящие. Гарри бежал от этой бесшумной поступи, скрывался долгий холодный год, и вот она настигла его.

— Я спасу тебя, — шепчет подросток пересохшими губами. — Чего бы мне не стоило. Спасу!

— Отвали, псих, — выплёвывает Луи, толкает его ногой. — Ты убийца!

Только когда горечь от этих тихих, едких слов наполняет грудь до краёв, только тогда Гарри позволяет слезам пролиться. Он отворачивается от человека, любовь к которому оказалась сильнее страха, и поднимается на ноги. Дверь скрипит.

— Я очень много времени провёл в ненависти к себе, потому что был уверен, что я убийца. Но сейчас, когда я наконец знаю, что на моих руках нет крови, я не рад. Мне не легче, — Гарри больше не шепчет, говорит в полный голос, не пугаясь собственного хриплого эхо под потолком. — Лучше бы я был убийцей! Тогда я бы смог спасти тебя и всех остальных.

— Ты правда так думаешь, малыш?

Голос, давно забытый, потерянный во времени. Голос из его кошмаров. Из детских воспоминаний.

Гарри медленно поворачивается лицом к мужчине, в смерти которого так долго винил себя. К мужчине, что был ему самым близким другом, что стал его самым страшным сном.

— Здравствуй, Бен, — шепчет подросток.

Сквозь плотные слои вдруг сжавшегося воздуха, сквозь шум крови и нестройный ритм сердца Гарри слышит, как за его спиной на полу возится Луи. Цепь позвякивает, плотная ткань куртки шелестит. Стайлс старается уцепиться за эти звуки, когда сознание мутит от ужаса.

— Здравствуй, Гарри. Мой маленький мальчик, — Бен раскрывает объятия, в которые Гарри не торопится. Тёмные глаза пристально вглядываются в его лицо, но подросток не может смотреть в ответ. Пальцы дрожат от ужаса перед самой смертью. — Не рад мне?

Слов нет. Гарри не знает, какого ответа ждёт Бен, поэтому просто молчит. Зима между ними становится на несколько градусов холоднее, когда мистер Уинстон опускает руки.

— Из-за него? Ну конечно из-за него!

Мужчина сдвигается в сторону, и Гарри видит, что его ладони пусты. Безоружен. Но опасность волнами расходится вокруг, забивает нос, будто густой ил в реке. Мешает дышать. Слишком хорошо подросток знаком с безумием, скрытым за приятной внешностью мужчины.

— Ты пытался сбежать от меня снова, да? Когда увидел тело бедной учительницы, — грустно говорит Бен, но тут же срывается и кричит. — Эта шлюха заняла моё место! Моё!

Переход настолько резкий, что Гарри оглушает. Эмоции Бена — чистое безумие. Они топят любую возможность понять друг друга в исступлении.

— С её миленькой улыбочкой! С её сладкими речами! Будто она может, будто имеет на это право — цитирует классиков! Когда ничего не знает о жизни, — его тёмные глаза блестят в надвигающемся мраке ночи. — Ничего не знает о смерти!

— Бен, — бессильно шепчет Гарри. — Прекрати, умоляю.

— О, тебе не стоит бояться, малыш, — мужчина бросает нежный взгляд, и Гарри видит, как он в последнюю секунду останавливает себя от порыва подойти ближе. — Всё, что я делал, я делал для тебя, Гарри.

— Ты убил моих родителей…

— Они пытались увезти тебя. — ярость вспыхивает в тёмном зрачке, но мужчина прогоняет едва не вырвавшийся наружу мрак взмахом руки. — Забрать тебя у меня.