— Рад, что ты вернулся, — произносит он, пока Гарри старается побороть слабость, едва улыбаясь другу. — Болел?

Тот кивает, а Луи поднимается, со скрипом отодвигая свой стул. Его почему-то дико бесит рука Найла на плече Стайлса. Этот странный тёмный огонь внутри разгорается всё ярче с каждым днём, и сколько бы Луи ни пытался погасить его, потушить безразличием и жестокостью, всё бесполезно.

Стайлс внутри него, глубоко внутри.

— Как насчёт того, чтобы вновь влиться в школьную жизнь? — с прищуром спрашивает Хоран. — Сегодня у Пейна поздравляем Луи с днём рождения. Приходи.

— Я пас, — мягко качает головой Гарри и добавляет специально для Найла, когда видит его прищур. — Боюсь, мне не хватит сил после болезни.

Он так старательно прячет взгляд от Луи, будто боится увидеть то, что причинит ему боль. Но интерес, пряный, будто восточные специи, дразнит, побуждает рисковать.

— Ты приглашаешь его на мой праздник, — улыбается Луи, но Найл отмахивается. Почти пренебрежительно.

— Это дом Лиама, уймись.

Гарри опускает голову, пытается возражать. Луи видит, как его пальцы бледнеют, сжимая ткань.

— На самом деле я и сам хотел предложить.

Луи игнорирует понимающую ухмылку друга, смотрит лишь на Стайлса. Тот вздрагивает, вскидывает голову. Зелёная радужка мутнеет, и надежда смешивается со страхом, рождает этот захватывающий коктейль во взгляде, заставляющий разгораться возбуждение под кожей.

— Приходи, — тихо, но настойчиво произносит Луи, полностью игнорируя замершего Хорана, и слышит в ответ такой же тихий выдох Гарри.

— Хорошо.

***

Алкоголь делает своё дело, расслабляет тело, развращает мысли. Громкий смех сыплется на Луи, подобно праздничной мишуре, со всех сторон. Поздравления, поцелуи, крепкие объятия — старые друзья потихоньку возвращаются. Пусть с опаской, но они улыбаются, тянут руки.

И Луи чувствует, наконец, что он не потерян и всё не зря. Он вернулся назад.

Лишь чёрный платок вокруг шеи, подобно опасной змее, покоится. Ждёт своего часа. Но и он со временем уйдёт в прошлое. Луи сменит его на капитанскую повязку.

От улыбки болит лицо, но остановиться невозможно. Стэн с радостью веселит ребят из футбольной команды, вернувшись в круг бывших знакомых, откуда его так резко выдернул Луи, став местным хулиганом. Ребята рады ему, не скрывают своего расположения, принимая обратно с распростёртыми объятиями.

Майклу труднее. Под косыми взглядами других он чувствует себя лишним. Сжимает пластиковый стаканчик и что-то набирает в телефоне, напрочь игнорируя окружение.

Луи падает на соседний стул, ставит между ними бутылку вина.

— Не весело? — улыбаясь, спрашивает он. Майкл лишь пожимает плечами, убирает телефон в карман.

— Наверное, я недостаточно пьян, — он разливает вино по стаканчикам, и парни, не сговариваясь, опрокидывают его в себя.

Терпкое, оно наполняет Луи ягодной сладостью. Словно поцелуй с Гарри.

— Думаю, он всё-таки сделает это, — с сожалением произносит Майкл. — Испортит тебе праздник.

Луи оборачивается и теряет весь свой запас радости при виде развернувшейся картины. Мрачная чёрная туча сгустилась посреди гостиной Пейна, заставив музыку притихнуть, а радостных школьников — сжаться к стенам.

Зейн.

С тяжёлым вздохом Луи поднимается, намереваясь успокоить друга и спасти беднягу, попавшего под руку вечно недовольного Зейна. Алкогольное опьянение замедляет реакцию, притупляет сознание, и когда Малик чуть сдвигается, Луи видит знакомые вьющиеся волосы, тонкую молочно-белую шею и чёрную кожу рукава куртки Малика. Это сочетание выбивает воздух из груди. Луи спотыкается, медлит.

Со стороны он наблюдает, как ягодные губы Стайлса что-то произносят, а Зейн предплечьем надавливает на его горло сильнее, вжимая тощее тело в стену.

Вопросительный взгляд зелёных глаз направлен на Найла, и Луи заставляет себя оторваться от идеального лица Гарри и тоже бросить взгляд на Хорана. Как и Стайлс, Луи не понимает — Найл сдерживает Пейна от попыток вмешаться и сам не спешит помочь.

Он только смотрит.

Обстановка накаляется, и когда Гарри закашливается и его грудь болезненно опадает под давлением Малика, а лицо выражает страдание — Луи срывает тормоза. Странный инстинкт собственника толкает его вперёд, сквозь замершую толпу.

Молча он разворачивает Зейна за плечо к себе лицом и из последних сил сдерживается, чтобы не ударить.

— Один день, — шипит он. — Один грёбаный день в году ты мог бы удерживать свой нрав в узде?

Краем глаза он замечает Гарри. В той же позе, с поедающим Найла взглядом. Желчь поднимается по горлу вверх от нелепой обиды, что Стайлс не смотрит на него, как на защитника. Ему интереснее безразличие Хорана. И хочется бросить обвинения в бледное вечно уставшее лицо, а потом ещё добавить за то, что он никак не может перестать бесить Зейна.

Но это потом. Сейчас Малик, с его темнеющим до чёрного прищуром.

— А в Дне ли Рождения дело, Томлинсон? — мрачно спрашивает тот.

— Не надо, — предупреждает Луи. И почему-то именно сейчас до сознания вдруг доходит одна простая истина — они с Зейном не могут остаться друзьями. В возвращении к старой жизни есть один серьёзный минус — жестокости и Малику в ней не будет места.

— А то что?

— Не заставляй меня натягивать платок, — просто говорит Луи, но это будто взрывает водородную бомбу в помещении. Тихий шёпот нарастает, плавно превращаясь в гул и ропот, становясь всё громче. До того, как он начнёт разрывать перепонки, Луи останавливает всё одним простым словом. — Уходи.

Толпа замирает в ожидании ответа. В ожидании бури, что обрушит свою стихию на голову Томлинсона, разотрёт в порошок. Год, проведённый в обществе Зейна, не позволяет обмануться, надеяться на лучшее: если вечер и не закончится дракой, то ледяного презрения после Луи уже никак не сможет избежать.

Зейн в одночасье оказывается потерян для него.

На удивление, он берёт себя в руки. Прикуривает, не глядя ни на кого, и медленно поднимает голову. Серебристый терпкий дым, выдыхаемый в лицо — унизительное прощание от Зейна. Всё также молча он отворачивается, бросает последний взгляд на ребят из команды, пренебрежительно усмехаясь. Луи думает, что Малик заберёт Стэна и Майкла, но он не зовёт их, лишь стряхивает пепел на пол, сверлит Стайлса тяжёлым взглядом в хрупкой тишине комнаты.

— К чёрту, — сам себе шепчет Малик, и Луи сжимает зубы, когда плечо в кожаной куртке врезается в тощее тело Гарри, чуть отбрасывая того назад, но молчит.

Лишь когда входная дверь захлопывается, отрезая холоду и снегу доступ в дом, оставляя Зейна на улице, Луи сжимает плечо Гарри, впиваясь пальцами в место ожога.

— Ну какого чёрта?! — рычит он. Гарри хлопает глазами, растерянный, полностью погружённый в свой мир, и это раздражает сильнее. Желание вытряхнуть его из своей оболочки, заставить понять этот мир чувствуется жизненно необходимым. Но Стайлс в себе и своих мыслях, безразличный к страху или корысти. Он здесь, но будто далеко.

— Я ничего не сделал.

— Именно! — взрывается Луи. — Идите развлекайтесь, — рычит он на окружающих, — шоу закончилось! Драки не будет!

Рубашка Стайлса мягкая, когда Луи сжимает её в собственном кулаке. Не церемонясь, он тащит его по лестнице вверх, и лёгкое смущение, что Найл всё ещё не произнёс ни слова, пустил дело на самотёк, оставил Гарри выпутываться из ситуации самостоятельно, никотиновым вкусом горчит на языке.

Но злость сильнее печали, и раздражение тяжёлым грузом лежит на плечах. Луи хочет сбросить его любой ценой. Избавиться от зудящего чувства гнева под кожей.

Терпеливый Гарри — лучший на роль жертвы.

— Знаешь, в чём твоя проблема? — кричит Луи. Толкает парня в комнату и с силой захлопывает дверь за своей спиной. — Ты постоянно нарываешься!

— Я ничего не делал, — возражает Гарри. На его щеках вновь этот нежный цвет, и Луи не думает, почему он смущается, не гадает, отчего кожа приобрела этот коралловый оттенок — гнев или стыд. Всё, на чём концентрируются мысли, — почему он такой красивый?