28 июня, в день ухода из Хакодате, с утра погода уже была неважная и ожидалась в море качка, поэтому было решено заранее отказаться от предполагаемой биологической станции с тралением в Сангарском проливе. В 2 ч дня снялись с якоря и ушли из Хакодате, а в 6 ч вечера вышли из пролива в океан. Против всякого ожидания Великий океан встретил нас довольно приветливо, хотя, конечно, качало градусов на 10, но это была только зыбь, и к вечеру стало стихать.
На следующий день в 1 ч дня была устроена гидрологическая станция, причем был добыт грунт с большой глубины, но еще предстояла самая интересная работа, а именно: измерить глубину впадины Тускарора, названной так в честь датского парохода «Тускарора», прокладывавшего кабель из Америки через Японию в Австралию и на Цейлон.
Мы стравили 9000 с лишним метров, корабль сильно качнуло, проволока оборвалась, и глубомер утонул.
В дальнейшем пути на Камчатку ничего особенно интересного не произошло. На 11-й день плавания в густом тумане подошли ко входу в Авачинскую бухту и после полудня стали на якорь в Петропавловске, где уже 2 дня стоял английский крейсер «Ньюкэстль», пришедший для участия в церемонии открытия памятника капитану Чарльзу Клерку – соплавателю Кука[67]. В торжестве принимали участие все жители Петропавловска, и, между прочим, для развлечения англичан была устроена общественная рыбная ловля с варкой ухи.
Через четыре дня, выполнив все дела, связанные с заходом в Петропавловск, оба корабля уже были в океане на пути в бухту Провидения, этот последний пункт цивилизации восточноазиатского побережья. Отсюда мы должны были зайти в американский порт Hoм, т. к. перед нашим уходом из Владивостока канадское правительство обратилось с просьбой оказать помощь экипажу раздавленной в 1913 г. шхуны «Карлук», судна экспедиции Стефенсона, имевшей целью исследование района Ледовитого океана к северо-востоку от Берингова пролива. Корабль погиб немного севернее острова Врангеля, а экипажу удалось по льду добраться до этого острова, где и пришлось зазимовать. Командир «Карлука», капитан Бартлетт, очень известный опытный полярный мореплаватель, спутник Пири в его экспедиции к Северному полюсу, отправился в середине полярной ночи, в самом конце декабря, с двумя эскимосами на материк, благополучно добрался до чукотских поселков и летом на первой моторной шхуне достиг Америки с известием о гибели корабля и ужасном положении несчастных на необитаемом острове. Нужно было собрать более подробные сведения о месте нахождении несчастных и повидать самого Бартлетта, находившегося в это время в Номе на Аляске. Начальник нашей экспедиции и предполагал зайти в этот порт.
На пути в бухту Провидения корабли для испытания вновь установленных станций радиотелеграфа разъединились: «Таймыр» пошел в Усть-Камчатск, где и стоял двое суток, а «Вайгач» продолжал свой путь в бухту Провидения. Мы уже перешли на экспедиционную порцию, т. е. команде перестали выдавать вино, заменили его молоком и сладостями; запас же свежей провизии был сделан на все плавание, т. е. до 1 октября.
14 июля, подойдя к южной оконечности Анадырского залива, мы вошли в густой туман: в воздухе потеплело, температура воды значительно повысилась, и нам не попадалось ни одной льдинки. Это был хороший признак, подававший надежду на раннее лето в Ледовитом океане. Обычно в предыдущие годы в этих местах мы встречали много льду. На следующий день около 6 ч утра мы соединились с «Таймыром», а в 4 ч дня ясно показались мрачные гористые берега Чукотского полуострова, окаймляющие вход в бухту Провидения. На склонах гор во многих местах виднелся снег. Раздернулся верхний туман, показалось синее небо с высокими перисто-кучевыми облаками, и в 6 ч вечера, при ясной погоде, наши корабли ошвартовались по обе стороны стоящего в бухте на якоре транспорта «Тобол».
Памятник Ч. Клерку в Петропавловске-Камчатском, 1914 г.
Из фондов РГАЭ
Арка, сооруженная в Петропавловске-Камчатском для проведения торжественной церемонии
Из фондов РГАЭ
Транспорт «Тобол» был заранее сюда выслан с запасом угля для судов экспедиции, которые он должен был снабжать вплоть до окончательного их ухода в полярное плавание.
Здесь мы застали иностранцев: на «Тоболе» с нами познакомился молодой американский зоолог, командированный нью-йоркским университетом на зимовку в Нижнеколымск для специального изучения млекопитающих. Кроме того, пришла шхуна американского промышленника Томсона, занимавшегося скупкой мехов у местных чукчей. За шкурку голубого песца он просил с нас 90 руб., а за белого 30 руб.
Около 8 ч вечера показалась шхуна под русским флагом, и вскоре на «Таймыре» появился хорошо одетый человек, отрекомендовавшийся неким Лярским. Наш новый знакомец оказался весьма словоохотливым собеседником, рассказывал много забавных вещей и, на мой взгляд, порядочно привирал. Два дня прошло в обычных судовых занятиях и кратковременных поездках на берег.
Наступило 17 июля, утро было идеальное; на небе ни облачка, температура на солнце +29°, что для Чукотского полуострова являлось палящим зноем[68]. Еще накануне мы небольшой компанией условились посетить чукотский поселок Имтук, расположенный километрах в 10 на юго-восток от мыса Столетия. Взяв с собой двух собак, ружья и фотографический аппарат, мы отвалили в 8 ч утра от борта «Вайгача». В бухте вода была как зеркало.
Охота началась, лишь только мы вышли из бухты Эмма, где стояли на якоре наши корабли, и вошли в бухту Провидения к селению Плауэр, расположенному на низкой песчаной косе. Птиц вообще было очень много: преимущественно кайры, чайки, буревестники, топорки двух видов и конюхи. Но все это было ничто в сравнении с тем, что мы увидели, когда подошли к мысам Лесовского и Столетия. Гранитные обрывистые берега этих мысов положительно были усеяны чайками-буревестниками, орами и топорками, но первые два рода были в преобладающем количестве. Картина была поразительная; в полном смысле слова – птичий базар. Кроме перечисленных птиц, встречались, но в меньшем количестве, бакланы, гаги-самцы в брачном оперении и гаги-самки, затем очень красивая и довольно большая совершенно белая серебристая чайка. К сожалению, ни одной из последних перечисленных птиц добыть не удалось. У мыса Столетия из кекуров образуется очень красивая арка[69], а самый мыс состоит из гранитного массива.
Погрузка угля с транспорта «Тобол»
По выходе в море задул легкий ветерок, шлюпку стало покачивать на зыби, и наши псы почувствовали себя совсем неважно, но, к их счастью, мы около 1 ч дня подошли к чукотскому селению Имтук, или, как его называют американцы, Джон Голанд. Благодаря очень сильному прибою на нашей двойке не представлялось возможности высадиться на берег, почему нам пришлось прибегнуть к помощи чукчей, быстро подошедших на своих легких байдарках. Байдарки сделаны из моржовой кожи, которая легко может прорваться, и в сапогах по ней ходить нужно осторожно. Достоин упоминания их способ выхода в прибой: для того чтобы спустить байдарку на воду, они на руках подтаскивают ее к полосе прибоя, выжидают большой волны, на которую сразу и спихивают байдарку.
Из-за трудности переправы собак пришлось оставить в нашей стоящей на якоре шлюпке.
Имтук – селение сравнительно большое, состоит из 28 построек, причем часть из них юрты, в которых чрезвычайно грязно живут чукчи, но почти рядом с каждой из них – чистенький, аккуратный деревянный домик американского типа, служащий исключительно для складов разных товаров, которые привозят американцы. Иных товаров, кроме американских, мне у чукчей встречать не приходилось.
