В начале четвертого придворные узнают об отречении от Фредерикса. Дворцовый комендант Владимир Воейков бросается уговаривать Государя взять обратно телеграммы, а вернувшись, просит начальника военно-походной канцелярии царя К. Нарышкина по повелению государя забрать у Рузского телеграмму.

Получается, что государь передумал. То ли не хотел отрекаться вообще, то ли – в пользу сына, а хотел сделать это в пользу брата, но это маловероятно, так как беседы с лейб-хирургом Федоровым еще не было. Скорее всего, он мог вообще передумать об отречении.

15:45 – Нарышкин возвращается от Рузского, который не отдал ему телеграмму, потому что убедил государя ничего не менять до приезда из Петрограда А. Гучкова и В. Шульгина. Они должны были приехать в Псков как представители новой власти – Временного комитета Государственной думы. При этом Рузский приостанавливает и отправку телеграммы царя Родзянко, поэтому в Петрограде не знают, что государь решил отречься от престола.

Около 16:00 лейб-медик Федоров отвечает государю на его вопрос о возможности излечения гемофилии. Болезнь цесаревича Алексея неизлечима, и он вряд ли доживет до 16 лет, когда он сможет править без регента.

Точное время решения государя об отречении и за сына тоже неизвестно. С 16 до 19 часов он переживает и думает об этом варианте. Дело в том, что при регентстве Михаила бывшего государя могли не допустить к сыну, поэтому Николай не хотел расставаться с мальчиком, опасаясь, что с ним может что-то произойти с точки зрения здоровья.

16:30 – 16:50 – Николай II гуляет по платформе, одетый в форму кубанских пластунов, с лицом бледным, но спокойным.

19:40 – Николай II получает из Ставки на утверждение текст манифеста об отречении в пользу Алексея при регентстве Михаила.

Около 22 часов Николай II принимает депутатов Гучкова и Шульгина, которые привезли свой вариант текста отречения в пользу Алексея. Государь сообщает, что решил отречься от престола и за сына тоже, и выражает надежду, что они поймут «чувства отца».

23:48 – Николай II подписал карандашом, взятым у своего адъютанта герцога Лейхтенбергского, манифест об отречении только в пользу Михаила, датированный 15 часами, напечатанный адъютантом на пишущей машинке, и вручил его Шульгину и Гучкову вместе с двумя указами, датированными 14 часами: о назначениях на посты председателя Совета министров князя Г. Е. Львова и Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Ранее с Родзянко было согласовано решение о назначении генерала Л. Г. Корнилова на должность командующего Петроградским военным округом.

3 марта в 01:00 царский поезд уезжает из Пскова в Могилев, в Ставку.

1. Пользуясь источниками, указанными в работе Р. Г. Гагкуева и А. В. Репникова «Великая Революция 1917 г. Иллюстрированная летопись» (М., 2017), дайте свою версию реконструкции одного дня (2 марта 1917 г.) императора Николая II.

2. Какой из источников, описывающих это событие, на ваш взгляд, представляется наиболее достоверным?

В феврале 1917 г. в России пала монархия. Казалось бы, самые надежные опоры старой власти – армия и Департамент полиции МВД не смогли защитить царскую власть. О состоянии армии в предреволюционный период и настроениях высшего командного состава сказано за сто лет уже достаточно много. В 2010 г. был переиздан сборник документов под общим названием «1917. Разложение армии» [1]. Переизданы были также и многочисленные воспоминания российских и иностранных свидетелей событий конца 1916 – февраля 1917 г. Поскольку все, что происходило с царской армией не является предметом рассмотрения в данной статье, то отошлю читателей к многочисленным публикациям последних лет, отражающих обстоятельства, подрывавшие политическую лояльность войск [2].

Что же касается органов политического розыска департамента полиции МВД и контрразведки, то современные историки не уделяют, по моему мнению, этим структурам достаточного внимания. Как положительное исключение выглядят усилия некоторых членов «Общества изучения истории отечественных спецслужб» и в первую очередь доктора исторических наук 3. И. Перегудовой. Она не только публиковала свои монографии и статьи, но и активно участвовала в подготовке к изданию мемуаров В. Ф. Джунковского – товарища (заместителя) министра внутренних дел, К. И. Глобачёва – последнего начальника петроградского охранного отделения; книги А. А. Блока «Последние дни императорской власти» [3]. В написанных ею предисловиях и в самих воспоминаниях и документах содержится интересная информация о последних месяцах существования «иммунной политической системы» страны: политической полиции и, отчасти, контрразведки. Исходя из сказанного, попытаюсь представить свой взгляд на систему обеспечения внутренней безопасности в последний период существования царской России и в период Временного правительства.

«Министерская чехарда» 1916 г. затронула и Министерство внутренних дел империи. На этой должности до Февральской революции побывали 4 человека (А. Н. Хвостов; Б. В. Штюрмер; А. А. Хвостов и А. Д. Протопопов). Сменилось три директора Департамента полиции (К. Д. Кафафов; Е. К. Климович и А. Т. Васильев), а также два заведующих центральным органом политического розыска – Особого отдела ДП МВД (М. Е. Броецкий и И. П. Васильев). Частые и нередко слабо обоснованные кадровые перестановки однозначно влияли в негативном плане на агентурно-оперативную и информационную деятельность всех подразделений службы внутренней безопасности. Складывается впечатление, что высшие власти почти не обращали внимание на некоторые процессы, подрывающие устои государства в условиях продолжающейся войны. Предложения по совершенствованию структуры и повышению эффективности работы «иммунной системы» режима игнорировались военным руководством, Советом министров, да и самим царем. Чего, к примеру, стоит факт отклонения Ставкой Верховного главнокомандующего в феврале 1916 г. проекта МВД об объединении усилий политической полиции и военной контрразведки в деле обеспечения безопасности страны от внутренних угроз [4]. Не реализованным и даже не рассмотренным остался проект создания контрразведки с некоторыми функциями политического розыска, составленный в августе 1916 г. внештатным советником председателя Совета министров И. Ф. Манасевичем-Мануйловым [5].

Понятно, что любая перестройка структуры требует времени и сказывается на результативности работы любого государственного аппарата. Но царские власти даже не воспринимали большинство конкретных рекомендаций политической полиции, направленных если не на устранение, то на минимизацию внутренних угроз царскому режиму. Здесь стоит привести сведения последнего начальника петроградского отделения по охранению общественной безопасности Глобачёва. К примеру, он еще в конце января 1916 г. представил руководству серьезный аналитический доклад о продовольственном положении в Петрограде и во что может вылиться сложившаяся ситуация в плане политической стабильности [6]. В течение января – февраля 1917 г. столичное охранное отделение не менее чем раз в неделю, а иногда и ежедневно информировало Департамент полиции и другие ведомства об обстановке в городе, в том числе и о ситуации (в смысле надежности) в воинских частях гарнизона. Однако, военное командование не хотело верить в сомнения политической полиции относительно возможности отказа войск защищать верховную власть. Никак не реагировали и руководители гражданские структур. Итог известен – произошли события, о которых предупреждали органы государственной безопасности.

Лица, пришедшие к власти после Февральской революции, совершенно не учли печальный опыт царского режима. Более того, они незамедлительно принялись за полный демонтаж старой «иммунной системы». Они даже не рассматривали варианты, при которых она могла бы в течение определенного времени сдерживать правых и даже левых радикалов. Ведь факт, что ни одно жандармское управление, ни один орган политической полиции не противодействовал новой власти, не предпринимал каких-либо действий по реставрации монархии. Большая часть руководителей политической полиции не пыталась скрыться и ожидала своей участи практически на рабочих местах. То же самое можно сказать и о военных контрразведчиках.