На фоне нараставшей усталости от многолетней войны и антивоенной агитации брожение в солдатской массе в частях действующей армии и в тыловых военных округах стремительно прорвалось массовыми митингами, принятием различных постановлений и резолюций по проблемам жизнедеятельности войск. Особое значение в этом плане приобрел «Приказ № 1» Петроградского Совета, в соответствии с которым столичный гарнизон фактически выводился из подчинения командованию. Именно с него началось повсеместное создание в войсках комитетов разного уровня, серьезно подрывавших основы старой армии. Дисциплина в войсках падала день ото дня, боевая мощь рушилась далеко не от снарядов немецких сверхмощных орудий.
В обстановке усиливающегося с каждым днем хаоса на фронте и в тылу многие контрразведчики, призванные оберегать боеспособность армии и флота, приходили к печальному заключению, что борьба со шпионажем, а тем более с иными видами подрывной деятельности в таких условиях практически невозможна. Действия официальных властей не оставляли им реальных надежд на будущее.
Образованный 27 февраля 1917 г. Временный комитет Государственной думы через несколько дней преобразовался во Временное Правительство, фактически взявшее на себя управление страной.
Уже 4 марта Временное правительство на своем третьем заседании приняло решение, значимое для всей страны и впрямую повлиявшее на ее «иммунную систему». Постановлялось незамедлительно ликвидировать отдельный корпус жандармов (ОКЖ), царскую полицию, а также все отделения по охранению общественной безопасности [7]. Офицеров и нижних чинов ОКЖ и полиции предписывалось назначать в строевые части.
Занявший к этому времени пост военного и морского министра А. И. Гучков направил на места телеграмму, в которой довел новость до штабов фронтов, армий и округов и указал на необходимость неукоснительного исполнения постановления правительства.
Это было фатальное для контрразведки распоряжение. Прежде всего серьезнейший удар наносился по руководящим кадрам аппаратов борьбы со шпионажем, а также по агентам службы наружного наблюдения. Подавляющее большинство офицеров и филеров были лишь прикомандированы к военному ведомству, но являлись сотрудниками расформированных полицейских учреждений и офицерами ОКЖ.
Конкретизируя решение Временного правительства, военный министр подписал циркулярную телеграмму с указанием уволить из органов по борьбе со шпионажем всех жандармских офицеров и даже лиц, когда-либо ранее работавших в охранных отделениях и в криминальной полиции [8]. Замечу, что офицеры упраздненного ОКЖ составляли до 90 % от общего числа начальников контрразведывательных отделений (КРО) фронтов, армий и корпусов, а также и их помощников-заместителей [9].
Военное командование пыталось затормозить реализацию указания новых петроградских властей. Так, Генерал-квартирмейстер штаба Западного фронта в своем докладе в Ставку Верховного Главнокомандующего (СВГК) относительно состояния КРО предупреждал о несомненном полном прекращении деятельности контрразведки в случае одномоментного увольнения лиц, указанных в телеграмме Гучкова [10]. Однако, обращение генерала осталось без ответа. Но военные не остановились и продолжали отстаивать столь нужные кадры.
Проанализировав доклады, поступившие из подчиненных штабов, отвечавший за разведку и контрразведку, второй генерал-квартирмейстер Ставки ВГК генерал-майор С. Л. Марков направил на места циркулярную телеграмму, разрешавшую в необходимых случаях оставлять на службе наиболее квалифицированных сотрудников из числа бывших жандармских офицеров и нижних чинов на период реорганизации контрразведывательных отделений, но не дольше чем до 15 июля 1917 г. [11].
Все эти действия опытных военных руководителей уже не могли изменить ситуацию. Подавляющее большинство офицеров-контр-разведчиков ко времени получения вышеуказанного распоряжения были уже уволены, а отдельные – подверглись репрессиям и даже были убиты. Типичную обстановку тех дней обрисовал в своем докладе руководству начальник КРО штаба Двинского военного округа. Он, в частности, сообщал, что деятельность отделения практически парализована, поскольку офицеры и другие сотрудники неоднократно задерживались, к ним применялись меры физического воздействия, угрожали расстрелом [12]. Прямо в Таврическом дворце был арестован начальник КРО штаба Петроградского военного округа полковник В.М. Якубов, прибывший туда добровольно и с рапортом о готовности добросовестно служить новой власти. Не дождавшись возвращения руководителя, личный состав отделения прекратил работу, а в начале марта помещение, где размещалась контрразведка, подверглось полному разгрому «революционной» толпой. Большинство сотрудников были арестованы. Они почти месяц провели в тюрьме без предъявления каких-либо обвинений.
Несмотря на ходатайства высших военных чинов и заслуги в деле борьбы со шпионажем был уволен от должности начальника Центрального военно-регистрационного бюро (контрразведки. – А. 3.) Главного управления Генерального штаба полковник В. Г. Туркестанов, откомандированный из Отдельного корпуса жандармов в военное ведомство еще в 1911 г. для организации КРО штаба Московского округа [13]. По решению Временного правительства арестовали и бывшего начальника контрразведывательного отделения Генерального штаба жандармского полковника В. А. Ерандакова. Не найдя ничего предосудительного непосредственно в его работе на указанном посту, председатель особой следственной комиссии Временного правительства сенатор В. А. Бальц возбудил уголовное дело по фактам «злоупотреблений» в контрразведке вообще. Не зная существа расследования, «демократическая» пресса уже обвинила Ерандакова в совершении преступлений против народа [14].
Все большее и больше значение придавали вопросу о якобы имевших место серьезных нарушениях со стороны офицеров КРО, all октября это рассматривали даже на заседании правительства. В газетном отчете сообщалось, что упомянутый выше сенатор Бальц убеждал участников заседания, что «область злоупотреблений по борьбе со шпионажем требует образования особого органа власти для расследования, так как такого рода следственная организация обнимет деяния должностных лиц, извращавших задачи борьбы со шпионажем и служивших в действительности борьбе с общественностью, отдельными национальностями и промышленностью страны» [15]. В итоге Временное правительство учредило Особую следственную комиссию под председательством сенатора Н. Н. Чебышева, при участии представителей адвокатуры и военного ведомства.
Не отставали от центральных и местные революционные власти. Есть много свидетельств их «компетентных» решений относительно контрразведки и ее кадров.
Кроме бездумных кадровых решений к резкому ослаблению контрразведывательных органов привело фактическое уничтожение их агентурного аппарата. Этому способствовала кампания в прессе по разоблачению секретных сотрудников тайной полиции царской России, основанная на материалах архивов МВД. Чуть ли не ежедневно в газетах печатались списки выявленных в столице и на местах агентов охранных отделений. А ведь с началом войны многие опытные секретные сотрудники охранных отделений частично или полностью были переориентированы на борьбу со шпионажем и лицами, способствовавшими военным противникам России. И несмотря на это, бывших секретных сотрудников полиции изгнали из контрразведки, а впоследствии многих арестовали. Подполковник Б. В. Никитин, назначенный в начале марта 1917 г. начальником КРО штаба Петроградского военного округа, позднее писал, что встречал упорнейшее нежелание продолжать работу со стороны даже «чистых» (то есть не связанных ранее с политической полицией. – А. 3.) агентов, вызванное страхом подвергнуться репрессиям по примеру секретных сотрудников охранных отделений [16].
Да и как могло быть иначе. Один из крупных юристов, включенный Временным правительством в состав Чрезвычайной следственной комиссии С. В. Завадский вспоминал о правовом нигилизме председателя комиссии Н. К. Муравьева, который настаивал на привлечении секретных сотрудников царской политической полиции к уголовной ответственности просто по факту тайного сотрудничества с ней, без оценки нанесенного ими «вреда» революционному движению. Он прямо заявлял, что «нужно найти (!) статью закона, по которой их можно было бы судить, невзирая на амнистию». Муравьев предлагал, к примеру, использовать статью Уложения о наказаниях, предусматривающую уголовную ответственность за превышение власти [17].
