Потом он все же снизошёл до меня.

— После обеда мы возвращаемся в Иерусалим.

— Зачем? И на какие шиши я буду там жить?

— Будешь жить у меня. Вернёшься на свою работу.

Я покачал головой.

— На работу не вернусь. Ты пойми, я не могу больше заниматься укреплением домов, зная, что это бесполезно.

— Тогда найди другую работу. Бесплатно ты жить у меня не сможешь. Я не люблю паразитов.

— Я как бы к тебе не напрашивался — пришлось мне ему напомнить — но работать буду.

— Кем?

— Да кем попало.

— Хорошо. Будешь помощником садовника, я видел, что мой жилкомитет как раз такого ищет.

— Отлично. Всегда мечтал о такой работе.

Он засмеялся. Потом спрятал лицо в ладонях, и я испугался, что он заплачет.

— Авшалом — как странно было произносить его имя. Кажется, это был первый раз, что я назвал его так.

— Что?

— Я…мне жаль. Что я не такой, как ты себе представлял. Как вы представляли. Я вообще не собирался быть никаким… Черт, я даже не еврей. Не по матери, в смысле. Видишь, я даже извиниться как следует не умею.

— Мне тоже очень жаль. Ты, наверное, много успел прочесть за эти годы, каким должен быть настоящий Машиах.

— Угу. Идеальным лидером, красноречивым, умным, красивым, бородатым.

Он снова засмеялся.

— Что-то в этом роде. А теперь я смотрю на тебя, и…и мне все ещё очень трудно поверить. Но и не верить я уже не могу. Я отослал снимок другу отца. Он обещал дать мне ответ через несколько недель.

— Недель?

— Ну да. Это не скорый процесс.

— А он не будет докапываться, откуда ты такое нашел?

— Скажу, что увидел в интернете — он беззаботно махнул рукой.

Теперь был мой черед смеяться.

После обеда мы вернулись на пляж за вещами, я сложил палатку, и мне стало грустно. Если бы не этот… худосочный панда… я так бы и продолжал жить здесь, не ведая забот.

Потом мы заехали на автозаправку и заполнили полные баки.

Я ехал прямо за ним, упорно сверля взглядом его машину.

Как хотелось повернуть обратно…

Но…назвался груздем — полезай в кузов.

В Иерусалиме было теперь даже холоднее, чем я помнил. Куртка, которую я носил перед тем, как уехать отсюда, уже не спасала. Впрочем, подъехав к дому Лерера, мы сразу же поднялись наверх, в квартиру, и я не успел продрогнуть.

Квартира была просторной, хоть и не новой. Кроме гостиной, я успел заметить ещё две широкие комнаты: хозяйскую спальню, и ещё одну, где мне предстояло гостить. Скорее всего, Лерер переехал сюда после развода — здесь совсем не чувствовалось женской руки. Мебели было мало, две стены гостиной занимали книжные шкафы с религиозными текстами. Мне всегда было интересно, читали ли обладатели этих шкафов хоть малую толику их содержимого. Но я никогда не спрашивал.

Все остальное было обычным. Стол, несколько стульев, уютный большой диван. Не было телевизора, но меня это не удивило. На обеденном столе стоял серебристый лэптоп, рядом — груда макулатуры. Ах да, он же преподаватель. Скорее всего, это были студенческие работы, или его собственное исследование.

По распоряжению Лерера, я быстро разгрузил рюкзак и кинул в стиральную машину все грязное белье. В Эйлате я пользовался платными стиральными машинами, поэтому в основном у меня все было чистым.

Искупался, оделся в теплые штаны, безрукавку и толстовку с капюшоном: в квартире было холодно. Или же это я успел отвыкнуть от местного климата.

За окном было темно, и я со стыдом сообразил, что Лерер убил весь день на меня и на убийственную дорогу до Эйлата и обратно.

Он выглядел совсем уже измождённым, и я решил, что постараюсь хотя бы сегодня облегчить ему жизнь.

— Поужинаешь? Ты ведь даже не обедал.

— Да — он устало пошел к плите, и я вспомнил, что даже огонь не могу разжечь здесь сам*. Чертов кашрут!

(*По законам кашрута, еврей не может есть пищу, приготовленную на огне, разоженном неевреем, за некоторыми исключениями)

— Что поешь?

— Что угодно — пробормотал он. Наверное, ему сейчас хотелось спать куда больше, чем есть.

Я наскоро приготовил макароны с томатным соусом и сыром, и он вяло пожевал.

— Извини, я спать — сказал он наконец, сдаваясь.

— Да конечно — ответил я, сгорая от неловкости. Я ненавидел быть обязанным, ненавидел ставить людей в неудобное положение, терпеть не мог стеснять кого-то. А теперь я делал все это, вместе взятое, человеку, чьего отца, в сути, свёл на тот свет.

— Ложись и ты. Выглядишь не лучшим образом — сказал он устало.

Я услышал, как он умывается и чистит зубы. Выйдя, он побрел сразу в свою спальню, даже не посмотрев в мою сторону.

Я убрал со стола, тоже умылся и отправился в комнату, которую он указал мне ранее.

Скорее всего, это была спальня его сыновей в дни, когда они оставались ночевать у отца: две двухэтажные кровати, шкаф с одеждой и книгами, письменный стол и стулья по бокам. Спартанская обстановка.

Я выключил свет и лег на одну из узких нижних полок. Шум прибоя, к которому я привык за эти несколько недель, не убаюкивал меня сейчас, но я знал, что засну не менее крепко, чем на пустынном эйлатском пляже. А рядом, в соседней комнате, спал сном праведника Авшалом Лерер. И, едва подумав об этом, я наконец уснул.

========== Глава 11 ==========

Глава 11

Проснулись мы оба рано — ведь за день до этого заснули ещё до десяти вечера.

Я открыл глаза, услышав, как Лерер ходит по своей комнате, и лежал, не шевелясь. После почти двух месяцев в Эйлате мне было жарко, душно и чересчур мягко. Хотелось выйти на улицу, вдохнуть холодный ветер.

Авшалом заглянул ко мне.

— Вставай, я слышу, что ты не спишь.

Как он узнал? Я что, храплю во сне?

Я выполз из одеяла и пошел отлить.

Лерер был уже одет, подмышкой у него виднелся пакет с тфилином и талитом. Идёт, значит, отправлять свои религиозные потребности.

— Скоро вернусь — сказал он отрывисто — не уходи никуда.

Неужели до сих пор боится, что опять сбегу?

— Не уйду я. Хотел только спросить: где мне спать, когда твои дети приедут на ночёвку?

— В гостиной.

— А что ты им скажешь про меня? Признаешься, что принимаешь в гостях гоя-бомжа-мессию?

— Давай потом об этом поговорим — он качнул пакетом, показывая, что спешит.

— Ладно.

— Позавтракай — крикнул он уже из подъезда.

— Хорошо.

Я почистил зубы, побрился, сложил чистую одежду из сушилки в рюкзак. Подумал, и даже слегка прибрал комнату.

Попробовал почитать одну из книг на полках, но принялся безудержно зевать. Мда…

Наверное, Лереру было больно смотреть на меня, осознавая, что их всех изрядно наебали. Всю свою жизнь он, как лабораторная крыса, жил в привычном и уютном лабиринте, прекрасно зная, где вход, а где выход. Где лучше повернуть налево, где может ударить током, а где ждёт маленький вкусный кусочек сыра. А теперь… что — теперь? Был ли он вообще — этот лабиринт?

Я бы на его месте отпраздновал это новое понимание большим чизбургером с беконом. По принципу — а вот нате вам. Но у него были другие правила, другие границы. Не мне его судить.

Я услышал, как в замке поворачивается ключ, и поспешно положил книгу обратно на полку.

Авшалом зашёл в гостиную, кинул пакет на стол, посмотрел на меня.

— Завтракал?

— Нет, ждал тебя.

— Зря. Я сейчас еду в университет, у меня вторая пара, поем там. Вернусь к трем часам, и мы поговорим.

— Что насчет работы помощником садовника?