Он вздохнул.

— Хорошо. Самый конец. «На всей земле не останется ни одной живой души, и надежда — тщетна».

— Почему не останется? — спросил я — от землетрясения?

— Поверь мне, кроме землетрясений, тут ещё достаточно страшилок.

— Например?

— Сначала ответь на мой вопрос. Откуда. Эти. Надписи.

Я решился.

— Они появляются на моем теле.

— Хаха. А теперь правду.

— Это правда.

Пауза.

— Докажи.

Я включил видеокамеру, так, чтобы не было видно лица. Отснял секунд десять. И послал ему, больше не колеблясь ни секунды. Мне нужно было знать.

Снова кликанье мышки.

Потом его голос.

— Как ты это сделал?

— Думаешь, я сам на себе такое нарисовал?

— А кто тогда?

— Не знаю.

— Мы можем встретиться? — голос его был напряжённым и треснувшим.

— Нет!

— Я просто…ты понимаешь, что ты сейчас мне показал?

— Не очень. Поэтому и прошу тебя мне все рассказать.

— Если это правда, то… — мне показалось, что он застонал — когда это случится?

— Послушай — я сцепил пальцы — мне нужно знать, что там написано. Это что-то местное? Или глобальное? Скажи мне только это.

— Судя по всему, глобальное. Я не очень понял пару выражений, но…

— Ясно — надежда, которая вспыхнула во мне всего несколько часов назад, погасла.

— Когда это случится? — повторил он жёстко.

— Зачем тебе это знать?

— Не хочу жить и умереть с закрытыми глазами.

— Ещё не скоро. Лет пять — соврал я.

— Пять лет…- прошептал он, и я понял, что надо было врать лучше.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Это неважно. И…мне пора идти. Попробуй распознать все, что там написано.

— Если у тебя будут ещё надписи, скажешь мне?

— Скажу — пообещал я.

Он помолчал, потом бахнул трубку.

Мне стало грустно и тревожно. Теперь ещё один человек, кроме меня, знал правду — и то не всю. Легче мне от этого не стало: я сам ничего нового не узнал, а он сейчас должен справляться с кошмарным знанием, которое, по-хорошему, лучше бы и не слышал.

Был уже первый час ночи, и я наконец лег спать.

Утром знаки исчезли, и я привычно впрягся в беличье колесо рабочего дня.

По пути заметил, что бензина отсталось на самом донышке, заехал на бензоколонку.

Взял со стенда бесплатную газету, пробежался глазами по первой полосе.

Развернул страницу и похолодел. На меня смотрел Альберт Лерер. Над фотографией — заголовок большими буквами: «Самоубийство на почве науки?».

Я с трудом принялся читать, буквы прыгали у меня перед глазами.

Лерер был найден рано утром в своем кабинете, в петле. На столе обнаружили листы с какими-то письменами. Ведётся следствие.

Я свернул газету в тугую трубку, сжал ее в кулаке до боли. Хотелось надавать себе по голове этой импровизированной дубинкой.

Я так и не узнал от него полного текста. А он? Смог распознать те несколько слов, что не понял вчера? Понял, что пять лет — это ложь? Если так, то неудивительно, что он полез в петлю. Это меня подготавливали добрых десять лет, и понимание близкого конца стало уже частью моей жизни. Кроме того, у меня не было по-настоящему близкой семьи и друзей. А ему…каково было ему? И почему мне не пришло вчера в голову, что не стоит оставлять постороннего человека наедине с таким знанием? Идиота кусок, вот кто я.

Минутная слабость — и по моей вине погиб ни в чем не повинный человек.

А самое страшное — то, что до сих пор было надёжно скрыто от всех, станет достоянием общественности.

Если друзья Лерера заинтересуются содержимым распечаток на его столе… сколько ещё самоубийств совершатся в ближайшие несколько месяцев? Что за вакханалия начнется в СМИ?

И имеет ли это значение — в свете того, что он рассказал мне вчера по телефону?

Я бросил газету на сидение рядом с собой. Позже прочту ещё раз. А пока — меня ждал ещё один день из оставшихся трехсот шестидесяти четырех.

========== Глава 9 ==========

Глава 9

СМИ устроили на самоубийстве Лерера короткую, но кровавую тризну: целую неделю я с дрожью читал статьи, в которых обстоятельства его смерти пережевывались, перемалывались и обсасывались. Нашли даже эксперта, который смог прочесть то, что было на распечатках. Одно хорошо: Альберт стер все улики с компьютера и почтовых ящиков, поэтому никто не нашел видеофайлов с моим голым торсом.

К моему недоумению, текст на распечатках, даже частично расшифрованный, не вызвал ни шока, ни ажиотажа. Все посчитали это какими-то древними рукописями, но из-за того, что оригинала найти не смогли, быстро согласились на том, что Лерер наткнулся на фальсификацию. На резонный вопрос, почему он в таком случае повесился, нашли логичный ответ: несколько лет назад профессор разочаровался в религии, ушел из университета и вел замкнутый образ жизни, в том числе у него было диагностировано биполярное расстройство личности. Достаточно было лёгкого триггера, чтобы спровоцировать его на суицид

Волны новых самоубийств не было. Новость обсосали и выбросили, и это было даже хуже, чем если бы поднялась всеобщая паника. Потому что это значило, что всем, в общем-то, плевать.

Потом все вошло в свою колею и я осторожно привыкал к мысли, что этот трагический эпизод исчерпан. До тех пор, пока не зашёл через неделю на форум, на котором началось мое общение с несчастным Лерером.

Под последним сообщением от покойного было еще одно.

«Позвони мне на тот же номер. Это важно».

Сообщение от вчерашнего дня.

Сначала меня пробрал мороз по коже — первой моей мыслью было, что это Альберт послал мне весточку с того света.

Потом я заметил другой никнейм.

Значит, кто-то, у кого есть телефон покойного, копнул глубже, чем полиция.

Первым моим импульсом было стереть всю тему, удалить свой профиль и навеки забыть про этот форум.

Потом мне пришла в голову нехорошая мысль. Я открыл свой почтовый ящик — тот, с которого посылал Лереру видео.

Так и есть. Нераскрытое письмо.

Я не колебался — уже приблизительно понял, что случилось. Тот, кто обнаружил висящее в петле тело, был достаточно хладнокровен, чтобы убрать часть улик, оставив при этом полиции какие-то крохи для подтверждения версии самоубийства.

Вопрос — кто?

Коллега?

Ученик?

Член семьи?

Кликнул на письмо без темы.

«Привет. Я Авшалом, сын Альберта. И да, я посмотрел видео. Мне необходимо тебя увидеть. Я удалил все, что только мог — но прошу хотя бы поговорить о последних часах жизни моего отца.»

Он не смог бы меня найти, если бы я пожелал остаться ненайденным. Так что выбор был за мной.

Несколько минут я сидел, задумчиво поглаживая кнопку мышки. Один клик на кнопку «стереть» — и письмо уйдет в вечность. Пять минут, чтобы замести все следы — и я продолжу жить в той же одинокой анонимности, что и до сих пор. Кроме того, мне хватило одной человеческой жизни на своей совести.

Все было за то, чтобы разом разорвать все тонкие нити, которые тянулись ко мне, и продолжить свою жизнь по-прежнему.

И я искренне не понимал, почему не сделал этого.

Более того.

Я позвонил ему с собственного номера телефона, прекрасно зная, чем это чревато.

Наверное, устал тащить это все на себе.

Он ответил мгновенно.

— Привет. Я Авшалом Лерер. Прошу, не вешай трубку.

— Не вешаю. Видишь, я позвонил.

— Ты говорил с моим отцом до того, как он…- мой собеседник замолк.