— Уже третий за этот месяц, — проходя мимо меня, сказал своему спутнику какой-то пожилой человек — так много их было только в двухтысячном. С чего бы это?

Я посидел на камнях ещё какое-то время, пока не стало совсем уже холодно. На меня никто не обращал внимания — все были поглощены своей верой или деланием селфи. Я застегнул куртку до самого горла и повернул в сторону ворот. Обратно в двадцать первый век.

Как хорошо, что этот безумный день закончился.

****

В воскресенье утром, придя на работу, я первым делом получил чувствительный подзатыльник от Раи.

— Ауч! За что? — возмутился я, потирая шею.

— За то, что так глупо спалился — сказала она сердито — не мог дверь запереть? Или просто держаться подальше от Альперата?

— Думаешь, я знал, что он начнет домогаться прямо на рабочем месте? Разумеется, в таком случае я заперся бы. Но уж точно не вместе с ним. Какие-то у вас здесь странные порядки — обвиняете не виновного, а потерпевшего. Вообще-то Орен на меня напал, а не я — на него.

Она вздохнула.

— Знаешь, что я тебе скажу, Янон? Он на тебя сильно залип. Если то, что ты утверждаешь — правда, то… это просто совсем не в его характере — набрасываться так на людей, особенно на тех, с кем он уже порвал отношения. Иначе его бы давно уволили. Я за эти четыре года служила жилеткой для нескольких его «жертв», и уж скорее поверила бы, что это ты к нему полез, а он тебя послал. Такое уже бывало.

Я опять возмутился, но она остановила меня жестом.

— Я уже сказала, что верю тебе. Поэтому и говорю — он залип.

— Почему-то я совсем не польщён. И не вижу, как это может его оправдывать — ответил я.

— Я его сегодня видела — вспомнила Рая — он не в своей тарелке. Эран может использовать то, что произошло, против него — всё-таки это явный случай сексуального домогательства.

— Хочешь, чтобы я за него заступился? — я не верил своим ушам. Она откровенно сочувствовала Орену, а не мне.

— Ты сам решай. Но не в рабочее время, ладно? Мы опаздываем со сдачей расчетов, так что садись и начинай арбайтен. Поговорим на обеде.

— Ладно.

Она поднялась с места, ее рука словно бы случайно легла на мое плечо, и я мягко захватил ее в свою ладонь, слегка сжал.

Пару секунд мы молчали, потом она осторожно вытянула свои пальцы из моих.

— Работай — сказала она дрогнувшим голосом.

Я проводил ее взглядом, пытаясь понять, что это сейчас было. Жест сочувствия? Или она все ещё…все ещё…

Я помотал головой. Никогда не пойму ее. Никогда не пойму женщин.

****

Несколько дней я успешно избегал Орена. Думая о нем, я понимал, что практически не был знаком с этим человеком.

Он был властолюбцем и любил контроль — но тем не менее, с радостью уступал мне ведущую позицию все то время, что мы были вместе.

Он любил Эрана и не скрывал этого — но мои чувства к Рае выводили его из себя даже теперь, когда все между нами было кончено.

По словам моей начальницы, он никогда не снисходил до своих бывших пассий, — но то, что произошло в моем кабинете, говорило об обратном.

Эран говорил о нем, как о сексуальном маньяке, ничуть не удивляясь той отвратительной сцене. Но он был предубежден, это было понятно. А Рая утверждала, что Альперат никогда не потерял бы голову до такой степени.

Так что же из этого всего следовало?

У меня голова шла кругом. У Орена, судя по всему, было явное раздвоение личности: он был независимым, холодным и упрямым эгоистом, однолюбом и ревнивцем. А ещё — нежным и внимательным любовником, великодушным ментором, и…и жестоким и злопамятным эксом.

— Ты ещё долго? Я тоже хочу кофе — раздался сзади меня знакомый голос, и я подпрыгнул.

Оказалось, что я уже минут пять стою перед кофемашиной и не отрываясь, смотрю на циферблат. А позади меня терпеливо ждёт Орен.

— Извини — пробормотал я — задумался.

— О чем? — он слегка задел меня плечом, и я отошёл в сторону, уступая ему дорогу.

— Я не перехожу на верхний этаж — сказал я вместо ответа.

— Мне жаль — ответил он коротко.

— Ничего. Я хотел здесь остаться.

— Из-за Раи?

— И из-за нее тоже.

Он вытащил из кофемашины стакан с дымящимся кофе.

— Я говорил с Эраном — произнес он — мне было сказано, что только твоя просьба спасла мою задницу от немедленного увольнения и больших неприятностей.

Чертов Эран. Разумеется, он должен был разболтать.

— Я не хотел, чтобы у тебя были проблемы с законом.

Он шагнул ко мне, и я машинально отступил.

— Только не говори, что боишься — хмыкнул он.

— Я не знаю, что тебе взбредёт в голову в следующий момент — признался я.

— Думаешь, я накинусь на тебя прямо здесь, на кухне?

— Я не знаю.

Он покачал головой.

— Янон, не тупи.

Я взглянул на часы на стене напротив окна. Он тоже посмотрел туда, вздохнул.

— Мне пора идти. Я сожалею о том, что случилось. Если бы ты знал меня хоть немного лучше, то понял бы, насколько это для меня нехарактерно. Как и вообще то, что у нас с тобой было.

— Что именно? — спросил я.

— В общем-то, все — сказал он серьезно — начиная с того, что я ни разу до тебя не был снизу.

Пока я пытался осмыслить то, что только что услышал, он обошел меня по широкой дуге и вышел из кухни, оставив одного.

****

Двадцать девятого ноября я проснулся под утро от знакомого жжения по кожей. Застонал, понимая, что это значит.

Через секунду все мое тело взорвалось от ослепляющей боли — горело, жгло и зудело, словно на мне с ожесточением бороздили строки раскаленным стилом.

Спасло меня только то, что продолжалось это не дольше пары секунд.

Я долго ещё лежал, приходя в себя, прежде чем набрался сил и храбрости подойти к зеркалу.

То ли после долгого перерыва так показалось, то ли на самом деле — но все выглядело ещё хуже, чем я обычно помнил.

Знаки, которые появились на мне сейчас, вообще не выглядели, как обычные еврейские буквы, к которым я уже привык. Не выглядели даже арамейскими, которые мне пришлось выучить за последние пару лет и вдобавок обзавестись словарями. Теперь это было что-то более примитивное, скорее напоминавшее каракули ребенка, который сам себе выдумывает буквы. Даже если я смог бы это прочесть, вряд ли бы что-то понял.

Хотелось вернуться в постель и забыться долгим сном, лишь бы не оставаться наедине с неизбежной реальностью. Но сегодня была среда, и я, как робот, оделся, побрился, и, стараясь не обращать внимание на зуд по всей верхней половине тела, направился к машине.

Работать не получалось. Я понимал, что если хочу прочесть новое послание, мне надо обратиться к специалисту — кому-то, кто был бы знаком с «даацем». Я попробовал было разобраться сам, но понял, что и сам язык мне уже незнаком.

В этот раз я сфотографировался — так, чтобы можно было различить все надписи при должном увеличении.

Вспомнил, что раньше избегал этого делать — чтобы, увидя позже снимок чистого тела без следов знаков, не убедиться окончательно в своей невменяемости. Те времена давно уже прошли.

Во время перерыва я зашёл в форум, где сидели в основном лингвисты и теологи (да, был и такой на просторах интернета). Я и в прошлом задавал там вопросы по самым непонятным выражениям — всегда анонимно, и мне отвечали, хоть и с некоторым недоумением.

Так я поступил и сейчас. Переписал все более-менее читабельный вид, и послал запрос, понимая, как сильно рискую.

Потом спохватился, что так и не успел продвинуться по проекту, и до конца дня уже об этом не думал.