Важно было то, что я нарушил наше соглашение, и теперь мне следовало или уйти по собственной воле из компании, или готовиться к войне со своим бывшим командиром.

Я услышал, как Гай выключил воду в душе и поспешно отложил телефон.

Он вышел, бедра его были обернуты белоснежным полотенцем, прямые и темные, как и у брата, волосы ещё влажные после купания.

— Идёшь? — кивнул он в сторону ванной.

— Да, но потом мне надо будет пойти домой — ответил я.

— Нет проблем, хоть я и предвкушал утренний секс — усмехнулся он.

— В следующий раз — я подошёл к нему, погладил по груди, с наслаждением почувствовав под пальцами его чистую прохладную кожу. Мне тоже хотелось остаться, но тогда я не смог бы позвонить Дори. Медлить я не хотел.

Я быстро искупался у Гая и пошел к себе. По дороге набрал номер Дори, но он не отвечал.

Пришел домой, сел за учебу — я все еще восполнял свои знания по специальности.

Дед постучал ко мне около одиннадцати часов.

— К тебе пришли, Миха.

Я оторвался от учебника и только тогда понял, что он мне сказал.

Ко мне уже много лет никто не приходил в гости. Я никого не приглашал, а среди моего круга знакомых приходить без приглашения было дурным тоном.

Неужели Гай? Если так, то он совсем перегнул палку.

— Кто это? — спросил я.

— Понятия не имею — ответил дед.

Я машинально отметил, что сейчас мы говорили не на немецком. Хорошо, значит Яков достаточно бдителен.

Я вышел в гостиную, и встретился глазами с сидящим на диване Дори.

Увидев меня, он поднялся.

— Нам надо поговорить — сказал он.

— Как ты узнал, где я живу? — спросил я.

— Это единственное, что ты хочешь сейчас знать? — ответил он мне, голос его был сух и зол.

Я покачал головой. Это был глупый вопрос — со своей должностью, он мог найти мой адрес во внутренней системе фирмы за пять минут.

Мы уселись на диван, дед пожелал мне спокойной ночи и ушел к себе в комнату, оставив нас двоих наедине.

— Пришел требовать от меня уволиться? — с горечью спросил я.

— Если ты так дорожишь своей работой, какого черта нарушаешь то единственное условие, что я тебе поставил? Я просил не общаться с моим братом, но я понимаю, что это невозможно — он вцепился в тебя, как клещ. Но хотя бы не спать с ним ты мог бы?!

Я покосился на дверь в комнату деда.

— Давай потише.

Он сразу же понизил голос.

— Я не хочу лезть в ваши личные отношения, но я знаю своего старшего брата. Если ты думаешь, что он остановится на том, что уже успел узнать, то ошибаешься.

— Охрененно — пробормотал я.

— Поэтому я не хотел, чтобы ты с ним вообще соприкасался. Он бывший разведчик — и это у него превратилось в профдеформацию. Теперь он начнет копать про Томера — он меня уже расспрашивал про обстоятельства его смерти. Понимаешь, по какой грани мы ходим, Розенберг? — последнюю фразу он почти прошипел.

— В таком случае, твой брат — маньяк — в сердцах сказал я.

— Жаль, что ты этого раньше не понял — сказал он с сожалением.

— Если я уволюсь…

— Уже поздно.

Я откинулся на спинку дивана, посмотрел на него. Он тоже смотрел на меня, зло и устало.

— Хорошо. Что делать будем? — спросил я.

— Если он поднимет старые рапорты, то ничего там не найдет. Тебя не было в здании, понял? Стоял снаружи и ничего не видел.

— Ясно.

— Но он будет пытаться тебя расколоть, даже не зная, что именно ищет. Если у тебя есть ещё какие-то тайны, лучше держи их при себе как можно лучше. Иначе он и до них доберется.

Я подумал о Якове и вздрогнул.

Зелиг заметил это.

— Что? — резко спросил он — ещё что-то?

— Нет. Просто пытаюсь понять, в какое дерьмо я вляпался.

— А я вляпался в твое чёртово дерьмо ещё пять лет назад — горько сказал Дори — надо было мне дать тебе освобождение от того призыва.

— Заткнись — глухо посоветовал я ему. Слышать от него то, что я сам прокручивал в мозгу уже пять лет, было невыносимо.

Он кивнул и замолк.

Какое-то время мы оба сидели в молчании.

Потом Дори поднялся, взял свою сумку, кивнул на дверь Якова.

— Не буду мешать, твой дед уже спит, наверное.

— Ладно — сказал я.

— Увидимся завтра на работе. Пока.

Я проводил его, закрыл за ним дверь.

Заниматься я больше не мог. В душе были раздрай и злость на себя и на Гая. Ещё мне было немного жаль Дори — он на самом деле вляпался в проблемы, которые изначально его никак не касались. Разбираться со всем этим следовало мне, не ему.

Решив, что ничего не смогу придумать на ночь глядя, я сделал то, что было разумнее всего — лег спать.

Следующие несколько недель прошли относительно тихо. Пару раз в неделю мы с Гаем встречались после работы и ехали к нему. Я выжидал удобного случая, чтобы свернуть отношения с ним на нет — ощущение было, что я живу на пороховой бочке.

Особенно это чувствовалось, когда он задавал какой-то абсолютно невинный, но тем не менее, не менее опасный для меня вопрос.

Например:

— С кем у тебя были отношения в университете?

— Ты когда-нибудь жил с кем-нибудь вместе?

— Твой дед знает идиш?

И прочие, от которых меня продирал мороз по коже.

С Яковом я твердо решил его не знакомить — точнее, это решил сам дед, и я был целиком на его стороне.

Секс был на высоте — но даже это уже не перекрывало того, что я после вечера общения с ним возвращался домой, чувствуя себя шпионом, работающим под прикрытием, измотанным и взмокшим.

Если я надеялся, что он через некоторое время от потеряет ко мне интерес, то ошибался. Казалось, что его интерес наоборот, вырос ещё больше.

Однажды вечером я спросил его, чем я, в общем-то заурядный экономист, обязан такому вниманию с его стороны.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Если не считать, что с тобой у меня лучший секс за последние лет десять? Наверное то, что я никак не могу тебя раскусить. Кто ты?

Я вздохнул. Опять двадцать пять.

— Ты слишком высокого обо мне мнения.

Он пожал плечами.

— Может быть. Но другие на твоём месте уже давно рассказывали мне все, что я хотел услышать, и на этом все и заканчивалось.

— Значит — подытожил я — твои отношения ты строишь по типу: выжать из человека всю его подноготную, и пойти дальше?

Он промолчал.

— Знаешь — сказал я — в самом начале я уже сказал тебе — у каждого есть какая-то часть, которую он предпочел бы оставить при себе. Кто-то грызет ногти, кто-то смотрит тупейшие реалити-шоу по вечерам, кто-то душит кошек в свободное время. Не обязательно вытаскивать это все на свет.

— А ты? — спросил он — какая твоя тайна?

— А твоя? — спросил я в ответ.

Он пожал плечами.

— Даже не знаю.

— Или же не хочешь мне сказать — усмехнулся я.

Он провел пальцем по моему соску.

— Я люблю тебя — сказал он наконец.

Я застыл.

— Вот и вся тайна — заключил он.

Черт.

Проблема была в том, что я его не любил. Мне было, с чем сравнивать, и я ни с чем не спутал бы то, что чувствовал тогда, с Маджидом.

Я не любил его, и не подозревал о его чувствах. Сам того не желая, я вынудил его признаться мне в любви, но не мог ответить тем же.

А самое поганое в этом было, что мы все ещё работали вместе. И он был моим начальником.

— Гай — сказал я неловко.

— Не продолжай — невесело усмехнулся он.

— Прости меня, пожалуйста — сказал я, ненавидя себя за то, как невыразительно это прозвучало.