Наконец, велосипедистов стало меньше, а ещё через несколько минут мы подъехали к небольшой чаще эвкалиптовых и хвойных деревьев.

— Сделаем здесь привал? — предложил Гай.

— Давай — я слез с велосипеда, вытащил циновку и расстелил её в тени прямо на ковре из листьев и хвойных игл. Вынул из рюкзака воду, бутерброды, пакеты с чипсами.

Гай рассмеялся, вытянул из своей сумки бутылку красного вина и коробку с виноградом.

— Только стаканы я не взял — сказал он.

— Ничего, на природе можно пить и из горла — успокоил его я.

Он открыл бутылку, поставил ее рядом с остальной снедью и лег на циновку.

Я лег поодаль, наслаждаясь отдыхом — ноги ныли с непривычки.

— Передай виноград — сказал Гай, не открывая глаз.

Я протянул ему коробку, но он взял ее и отложил в сторону. Осторожно взял меня за руку, притягивая к себе.

— Я не мог заснуть всю ночь — пробормотал он — все думал, как это наконец случится.

Я подумал, что продрых всю ночь как убитый, но не стал ему этого говорить. Кроме того, его возбуждение передалось и мне.

Он крепко обхватил меня за шею и поцеловал — жадно и жёстко, не снисходя до первых пробных поцелуев.

Я отвечал ему тем же. Дёрнул его майку вверх, и он на секунду отстранился, позволяя мне раздеть его.

Без обычной верхней одежды наконец стало видно, что он был атлетом. Точнее, солдатом. Верно, он же, как и я и его брат, служил в боевых частях, вспомнилось мне.

Тем временем Гай нетерпеливо содрал с меня мою майку, и прижался ко мне всем телом, глухо застонав мне в шею.

— Наконец-то — прошептал он.

Его поцелуи стали ещё более жёсткими и глубокими, а руки блуждали по моей спине и животу. Разумеется, ему этого очень быстро стало недостаточно, и он разом сдернул с меня шорты с бельем, и сам разделся.

Я осознал, что мы сейчас находимся посреди леса вдвоем абсолютно обнаженными, и сглотнул — от возбуждения и совсем немного — от страха быть обнаруженными.

Его это, казалось, совсем не волновало. Он стоял на коленях передо мной, лежащим на спине, и поглаживал и себя и меня, глядя мне в глаза.

Я застонал — у меня уже очень давно никого не было, и ощущения обострились до крайней степени.

— Ты готов? — спросил он.

Какое-то время я пытался понять, о чем он говорит. Потом понял.

Черт, я совсем забыл!

Разумеется, он не собирался подставлять свою задницу. Но и я, избалованный Маджидом и несколькими случайными партнёрами, не хотел быть снизу. Маджид подшучивал надо мной, но никогда не настаивал, а в остальных случаях я всегда выбирал тех, кто предпочитал пассивную позицию.

Теперь же… Нашла коса на камень — вот как это будет выглядеть, если я скажу, что не готов и не буду готов.

— А ты? — спросил я.

Он улыбнулся.

— Понятно все с тобой.

— Что понятно? — спросил я.

— Ты когда-нибудь был с мужчиной? — спросил он.

— Да. А ты? — сказал я, испытывая сильнейшее дежавю.

— Разумеется. И сейчас вижу, что ты не готов к продолжению.

— Я готов — устало сказал я — просто не в той роли, в какой ты предпочел бы.

Закрыл глаза, думая, что на том наш пикник и закончится. Зато можно надеяться, что и интерес Гая после этого быстро стухнет, и…

Я не успел додумать. Его губы накрыли мои.

— И все? — спросил он, отстранившись — ну так я буду снизу, что ты так разволновался?

Я открыл глаза и увидел его лицо. Он улыбался.

Я привлек его за голову и поцеловал, другой рукой обхватил его напряжённый член, ощущая, как он отвечает мне тем же.

Потом мне стало этого слишком мало, и я спустился вниз, заменив свои пальцы ртом и языком.

Он издал судорожный стон, широко раздвинув ноги, давая мне лечь поудобнее. Его кожа пахла солнцем и чистым потом, и я наслаждался полузабытыми ощущениями близости.

— Достань у меня в рюкзаке презервативы — сказал он сквозь зубы.

Я потянулся к рюкзаку, вытащил пакет, в котором лежал тюбик с лубрикантом и коробка презервативов.

Я никуда не торопился — желание во мне горело ровным огнем, не лишая меня самоконтроля. Поэтому подготавливал его долго, стараясь, чтобы его возбуждение не спадало бы ни на секунду. Он метался подо мной, умоляя о продолжении, пока я наконец не сжалился над ним. Надел на себя презерватив и вошёл в него одним рывком. Он взвыл, выматерился и толкнулся мне навстречу.

— Миха — прорычал он, приподняв голову и глядя на меня — если сейчас не оттрахаешь меня как следует, на работу завтра можешь не приходить.

Я усмехнулся, поняв, что он хочет:

жёсткий, быстрый, долгий и безжалостный секс.

Я прикусил губу, и, отстранившись, вновь вошёл в него со всего маху.

С удовольствием выслушал новую порцию отборных ругательств, и уже не стеснялся, постаравшись дать ему то, что он так настоятельно требовал.

Он стонал не переставая, обхватив свой член поверх моих пальцев и задавая мне бешеный ритм.

Я чувствовал, как пот льется у меня по вискам, капает Гаю на грудь, тоже всю в бисеринках пота, смотрел ему в глаза, мутные от страсти, целовал его губы, глаза, скулы, облизывал солёную от пота шею. Схватил его за загривок и впился в губы глубоким поцелуем, не отпуская, чувствуя, что он вот-вот кончит.

Он отрывисто застонал мне в рот, содрогаясь и судорожно толкаясь мне в кулак, и замер, тяжело дыша, когда горячее семя выстрелило на мой живот.

Я понял, что теперь моя очередь, и прибавил темп, больше не сдерживаясь, пока наконец и меня не накрыло жаром сладостного оргазма.

Мы лежали плечом к плечу, утренний ветерок холодил мою разгоряченную, ещё влажную от пота кожу. Я повернул голову, посмотрел на Гая.

Он лежал с закрытыми глазами, но почувствовал мое движение, расслабленно поднял руку и уронил мне на грудь.

— Иди сюда — сказал он сонно.

— Ты что, спать собрался? — спросил я.

— После такого траха и бессонной ночи — да! — выдохнул он.

Я решил не мешать ему, закрыл глаза и как-то сам задремал.

Проснулись мы, когда солнце уже было совсем высоко и тень почти наполовину сползла с коврика.

Мы перекусили, выпили воды и вина, и поднялись на ноги, чтобы продолжать поездку.

Я с сочувствием посмотрел на Гая — каково ему сейчас будет садиться на велосипед?

Он заметил мой взгляд, усмехнулся.

— Все в порядке, жить можно.

Я кивнул, хотел было сесть на свой велик, но он притянул меня к себе, и не спеша поцеловал.

— Продолжим завтра? — сказал он.

— После работы? — уточнил я.

— Хочешь прямо на рабочем месте? — приподнял он бровь.

Я рассмеялся.

— Я ещё не настолько сроднился со своим рабочим местом.

Он нехотя отпустил меня

— Поехали домой. Жаль, что к тебе нельзя подняться. Я бы познакомился с твоим дедом. Кстати, почему ты с ним живёшь?

— Он не хочет в дом престарелых, а одному в его возрасте жить небезопасно — ложь далась мне легко. Кроме того, это было всего лишь полуправдой.

— Ясно. А твои родители?

— Они ультраортодоксы, а он — атеист.

Гай присвистнул.

— Теперь понятно. Ладно, поехали, пока совсем жарко не стало.

Мы сели на велосипеды и двинулись в обратный путь.

Ехали мы куда медленнее, чем утром — я видел, что Гаю всё-таки трудно приходится, и не гнал.

К его дому мы подъехали уже далеко после полудня.