– Признаться, нет.

– Поживете с мое, тогда не будете таким скептиком. В жизни всякое случается. Много в ней разных чудес и тайн, которые нашу науку ставят в тупик. А? Как вы думаете?

Матвей молча покачал головой. Познакомившись с Астрой, он пересмотрел некоторые свои принципы. Его рациональное мышление давало сбои и ошибалось, а ее безумные фантазии оборачивались реальными фактами. Логика сдавалась на милость абсурду.

Аврамов выпил третью рюмку и отправил в рот ложку икры. На его лице отразилось блаженство.

– Я рекомендовал Виталию обратиться в клинику. У меня есть один опытный сексопатолог, который справляется с подобными проблемами. Правда, за хорошую плату. Ну, так сейчас рынок диктует цены!

– И что Калмыков? – спросил Матвей, уже предугадывая ответ.

– Отказался наотрез! Прямо заявил: «Отстань от меня со своими глупостями, Федя!» Я и прикусил язык-то. Зачем мне лезть в чужую жизнь? Меньше всего я хочу учить и наставлять других. Поэтому и собственного сына распустил! Не мое это, – морали читать. Уж если меня допекут, достанут до печенок, я лучше в морду дам, чем антимонии разводить!

Он снова потянулся за бутылкой. Что-то в этом разговоре задевало его за живое.

– А где они встречаются? Ну… та женщина и Калмыков?

– Я за ними не слежу, – пробурчал Аврамов. – Встретил однажды случайно… в казино. Они уже уходили…

– Играли?

– Я расспросил крупье. Женщина смотрела, как крутится рулетка, делала ставки. Выиграла.

– Много?

– Какую-то мелочь… Она странно выглядела. В платье черного шелка и шляпке с вуалью. Вуаль была густая, лица не разглядеть. Калмыков явно не ожидал столкнуться со мной нос к носу. Опешил… правда, быстро пришел в себя. Он вскользь поздоровался сквозь зубы и заторопился к выходу. Я был удивлен…

– Калмыков часто посещает казино?

– Вообще не посещает! Он не игрок. В картишки переброситься может, только преферансист из него никудышный. Скучает он за карточным столом, зевает…

– Значит, в казино его привела дама?

– Получается, да.

– А еще где вы их видели?

– На концерте. Меня жена потащила в консерваторию – Чайковского слушать. Я к музыке равнодушен, но отказать супруге не мог. В антракте гляжу – Калмыков ведет под руку женщину. Сначала я принял ее за Ларису… потом сообразил: не она! Ларочка шляпок с вуалями не носит. У нее другой стиль одежды. И Виталий сразу свернул, увлек свою даму в сторону, чтобы к нам не подходить… даже жестом не поприветствовал. Разве не странно? Я потом ему звоню на мобильный, спрашиваю, с кем, мол, ты на концерте был? Он понес такую чушь, аж стыдно за него стало, ей-богу! Будто бы я обознался, он-де классическую музыку терпеть не может… Откуда же он узнал, что музыка «классическая»? Я ведь ни словом не обмолвился ни про консерваторию, ни про Чайковского…

– С чего вы взяли, что Калмыков тратит на любовницу много денег?

– Недавно он предложил мне выкупить его долю в ночном клубе «Гвалес». Это лакомый кусочек, скажу я вам! Клуб популярен среди московской элиты, там проводятся модные шоу, места заказывают чуть ли не за полгода вперед, хотя цены баснословные. Одно Большое Пиршество чего стоит! Калмыков не раз приглашал меня в «Гвалес»… Я в восторге от этого заведения! Интерьер, кухня, развлечения – выше всяких похвал. И вдруг он продает свою часть!

Федор Степанович вскочил и зашагал вокруг бильярдного стола. Его щеки пылали, глаза метали искры.

– Естественно, я спросил, в чем причина. Калмыков долго ходил кругами, но потом я заставил его признаться. Оказалось, ему срочно нужны деньги. «Для одной дамы», – сказал он. Представляете себе?! Каковы же аппетиты сей дамочки? Я просто лишился дара речи, когда услышал его лепет про то, какая она необыкновенная, замечательная… и как он готов на все ради нее! Признаться, я подумал, что он рехнулся. Он выглядел безумцем, когда говорил о ней… – Аврамов остановился, возбужденно размахивая руками. – Я понимаю Ларочку! Я сам испугался за его рассудок! От него веяло одержимостью. Я не преувеличиваю, поверьте…

Выдохшись, хозяин бильярдной рухнул в кресло и потянулся за водкой. От очередной рюмки его бросило в жар, на лбу и над верхней губой выступили капельки пота. В отсутствие жены он, видимо, отрывался по полной. Закусив крылышком перепелки, Аврамов удовлетворенно вздохнул и добавил:

– Калмыков никогда не берет в долг. У него такое кредо. Видимо, когда-то погорел на кредитах или еще что…

– Вы предлагали ему одолжить денег?

– Некоторую сумму, – кивнул Федор Степанович. – Но Виталий встал на дыбы. Заявил: бери, дескать, часть «Гвалеса» и не выпендривайся. А не хочешь, так я другим продам.

– И вы согласились?

– Почему бы нет? Раз человек продает! Виталий долго объяснял, что свободных средств у него мало, все в обороте, и что нужную сумму без этой продажи набрать невозможно. Я намекнул: мол, не многовато ли для презента? А он посмотрел на меня и отрезал: «Не твое дело! Я к тебе в душу не лезу… и ты меня оставь в покое!» Вот и поговорили…

– Сделка состоялась?

– Пока нет, – вздохнул Аврамов. – Но в скором времени, надеюсь, состоится. Я дал Виталию месяц на размышление.

Матвей вышел из бильярдной с тяжелым сердцем. Неужели все возвращается на круги своя? То, с чего начиналась их с Астрой история, опять на повестке дня…

Он припарковал свой «Пассат» рядом с автомобилем Аврамова. Темный «Лексус» выглядел шикарно. Внутри, за лобовым стеклом, красовалась красная кошка…

Матвей сел в машину, завел двигатель и задумался. А не съездить ли ему туда, где каждый год в ночь Самхейна – кельтского праздника мертвых – прямо посреди зала варится в магическом котелке свинина с пряностями, и каждый, кто ее отведает, обретет могущество и бессмертие? По крайней мере, так гласит древняя легенда…

Он спускался по лестнице вниз, ступенька за ступенькой, минуя оскаленные пасти вырезанных из дерева чудовищ. Входная дверь клуба беззвучно распахнулась перед ним и так же беззвучно захлопнулась. Кромешная тьма на мгновение поглотила его, и тотчас по обе стороны вспыхнули светильники в виде факелов.

– Ничего не изменилось, – пробормотал Карелин, оглядываясь.

По-прежнему мрачное великолепие окружало его. Черные с серебром стены, красная плитка пола, свисающие с потолка грубые кованые люстры, массивная мебель из натурального дерева… огромный стол, стулья с высокими готическими спинками. Наверное, за таким столом сидели верные рыцари короля Артура…

Посреди пиршественного зала – открытый очаг из закопченных валунов, над ним висит на цепях начищенный до блеска котел. А вот и Благородная Голова!

Голова на постаменте, задрапированном алым шелком, не шелохнулась, не подмигнула ему в ответ. Она была поразительно похожа на настоящую человеческую голову – глаза, волосы, слегка приоткрытый рот с поблескивающими зубами…

Матвей вдруг вспомнил иссиня-желтую мертвую голову Монса в спальне императрицы и содрогнулся. Царь Петр порой бывал страшно, бессмысленно жесток…

– Желаете сделать заказ?

Администратор, как и положено служителям преисподней, возник бесшумно, подобно призраку. В кельтских преданиях остров Гвалес – одно из названий «иного» мира. Пир на этом острове именуется гостеприимством Головы.

Парень в строгом черном костюме, белой сорочке и галстуке-бабочке вопросительно уставился на посетителя. Они с Матвеем не узнали друг друга. Вряд ли это был тот самый администратор, который работал в клубе четыре года назад[10].

Матвей решил прикинуться новичком. Он переживал дежавю.

– Что это за гадость? – спросил он, показывая на Голову.

– Гадость?! – поперхнулся парень.

– Именно! Вам не кажется, милейший, что подобное… изображение… способно испортить аппетит любому человеку? Особенно женщине. Я хочу пригласить в ваш клуб свою даму, а тут… это!