Несколько месяцев назад Эйтингон, под именем генерала Леонова, приехал в Мехико. Он тайно встретился с Рамоном, поговорил с ним, передал привет от сослуживцев по Арагонскому фронту. После разгрома и поражения в Испании, многие испанские коммунисты перебрались в Союз. Теперь они жили на юге государства в Средней Азии, пытаясь строить свои судьбы на новой Родине.

Рамон очень обрадовался. Он скучал по товарищам, его тяготила необходимость скрываться и лгать даже Сильвии.

Но Эйтингон говорил, что при успешном исходе операции, его ждет награда и уважение в Советском Союзе, так как Троцкого подозревают в сговоре с фашистами, которые хотят использовать его как "Троянского коня", в случае войны с Советским Союзом.

- Наша борьба здесь, - говорил Эйтингон, - будет стоить многих винтовок на фронте будущей войны с Фашистской Германией. Ты можешь спасти тысячи и тысячи жизней советских и испанских друзей от гибели, потому что Троцкий опасная фигура оппозиции...

...Троцкий устал. Он целыми днями работал в кабинете, заканчивая политическую биографию Сталина. В последнее время он никогда вслух не смеялся и улыбался редко. Смерть Левы переживал тяжело, понимая, что следующий шаг ГПУ будет направлен против него.

Старик сидел за столом и размышлял: "Антанта еще в Мюнхене бросила СССР на произвол судьбы. Теперь ничто не мешает Гитлеру напасть на Советскую Россию. И все Сталин - это невежественное чудовище".

Троцкий не мог удержаться от сильных выражений, даже размышляя о своем враге в России.

"Гитлер не так прост, чтобы простить Сталину приготовления к вводу войск в Чехословакию. Конечно, и Польша и Румыния отказали требованиям руководства СССР пропустить войска через их территорию. Да и кто бы согласился?

Но Гитлер, Гитлер! Этот истерик всех перехитрил. Думаю, что они со Сталиным договорились о нейтралитете и тем самым, Гитлер развязал себе руки в Европе. Французы стали очередной жертвой, потом настанет черед России. Ну, а Польша получила свое. Она надеялась на помощь союзников, но англичане только обещали...

Да и Черчилль - старая лиса, только говорит о войне, а старается натравить Гитлера на Сталина и ждет, когда два зверя будут драться и обескровят друг друга. Американцы далеко и их, это кажется не касается. Им экономически выгодна эта война. Тут Маркс, как всегда, оказался прав - деньги дороже всего...

Сталин, конечно, постарается меня убрать, потому что боится, что в начале войны, все его промахи вылезут наружу. Он меня боится сейчас даже больше, чем в двадцать третьем году. Тогда он только начинал править страной и ему нечего было терять. Сегодня же он подозревает каждого, кто может быть его соперником. Он, наверное, думает. Что я могу договориться с Гитлером и в случае неудачи в войне, буду той фигурой, которая может заменить его в случае заключения мира. Он, конечно, помнит Брест - Литовск и постарается не допустить меня в ...".

Старику, вдруг захотелось спать и он, сгорбив спину побрел в спальню...

На следующее утро Старик нехотя поднялся, попил чая на кухне и, не смотря на головную боль, пошел в кабинет, где долго читал газеты, а потом, все-таки заставил себя продолжить писать.

Какое-то время он нехотя чертил фигурки на бумаге, потом постепенно включился в работу. Обдумывая фразу, Троцкий грыз кончик ручки, глядя куда-то в пустоту, поблескивая стеклами очков. Наконец, сформулировав фразу, он склонялся над столом и начинал быстро писать. Буквы и буковки ровной строчкой выбегали из-под пера, заполняли пространство желтовато-белого листа с монограммой четвертого интернационала.

"... Сталин всегда был упорным, последовательным человеком. Создается впечатление, будто его кумиром в семинарские годы был апостол Павел, тоже чрезвычайно упорный человек.

Сталин всегда обладал характером уголовника. Его стремление к жестким действиям по отношению к своим политическим противникам обусловленное его близким знакомством и даже участием, в поощряемых Ильичом грабежах, в кризисные годы после первой революции в Грузии. Хотя они и назывались эсеровским словом "экспроприация".

Условия его детского семинарского воспитания, а точнее отсутствие его, также сильно повлияли на формирование характера. Думая над тем, каким образом такой человек мог стать во главе либеральной. Современной партии, я хочу отметить, помимо личного характера, ряд обстоятельств и условий его возвышения. Россия, как известно, еще и азиатская страна.

Так вот, Сталин был представителем той части бывшей империи, которая по численности составляла ровно половину в Политбюро, в верхушке власти. В то время как Ленин стал постепенно отходить от дел руководства по состоянию здоровья, на его место немедленно и неуклонно выдвинулся Коба. Будучи уже комиссаром национальностей, он в девятнадцатом году по подаче хитроумного Зиновьева и стоявшего за ним Каменева, Сталин стал еще и комиссаром Рабкрина - рабоче-крестьянской инспекции, прерогативой которой была проверка работы государственного аппарата. Но что самое важное, эта организация занималась и подготовкой чиновничьих кадров.

То есть Сталин еще в девятнадцатом году начал готовить своих сторонников во власти и делал это с упорством и методичностью хорошего администратора. Кроме этого, он был еще и членом Политбюро. Надо отметить, что все эти посты он занимал по праву: комиссаром по национальностям, потому что сам был не русским; комиссаром Рабкрина, потому что был самым русским среди лидеров фракции, состоявших, в основном из политэмигрантов и потому, плохо знающих не только бюрократическую работу, но и особенности этой работы в России.

Его незаметность, серость так же сыграли свою роль. Винтик партийной машины, - который оказалось держит её маховое колесо. Все это обнаружилось позже, как для его врагов, так и для сторонников.

Но вдруг случилось так, что кроме Сталина на пост секретаря Политбюро нет никого подходящего. И третьего апреля 1922 года он, Сталин, был избран на пост Генерального Секретаря Политбюро, как тогда казалось на время. Получилось так, что Сталин был самым умелым администратором на партийной кухне, хотя Ленин понимал и предвидел роль Сталина в партии.

Он говорил: "Этот повар может готовить только острые блюда". Конечно, это шутливый каламбур, но за ним просматривается ленинская интуиция...."

Троцкий отвлекся, походил, скрипя новыми башмаками, посмотрел на себя в большое зеркало, приосанился, поправил волосы на голове и вновь сел за стол, с утра заваленный газетами на английском, немецком и испанском языках.

"... Я тогда занимался вопросами войны, - начал писать далее Троцкий, но приостановился, промокашкой поправил перо и продолжил, - Каменев дублировал Ленина по многим второстепенным вопросам, Бухарин заведовал прессой и пропагандой. Сталин вел обычные партийные дела, так сказать "заведовал кухней". И вот, этот кок постепенно стал начальником партийной столовой, уже начинал рассаживать клиентов, как ему казалось выгодным и удобным. Естественно, когда официально, на официальном съезде стали выбирать начальника, то клиенты этого повара и выбрали своего патрона неофициального - партийным патроном.

А мы в Политбюро, были выше мелочных забот низовой работы партии. Мы были интеллектуалами, разрабатывали стратегию, а тактикой руководил Сталин. Пока Ленин был жив, Сталин знал свое место, но стоило Ильичу заболеть, Сталин развернулся вовсю. А потом уже было поздно. Меня они съели втроем: Зиновьев, Каменев и Сталин. Причем инициатором поедания был Зиновьев, Сталин только сопровождал. Когда в Политбюро не стало Ленина и Троцкого, остался один Сталин. Ведь все понимали, что ни Зиновьев, ни Каменев, ни Бухарин не в счет и тут уже поезд ушел. Зиновьев и Каменев были брошены под колеса партийного паровоза вместе со мной и почти одновременно, а другие, попадали туда позже, группами и в одиночку. В вершине остались одни тактики, которых было много, и один стратег - Сталин...".