Разгребая ветки руками, равняюсь с ней и решаю продолжить разговор на тему моей галлюцинации, пока Шоу пытается что-то выяснить у новенького и забыл про меня.

– Ты действительно думаешь, что этот парень уничтожил всех тварей?

Соня бросает на меня насмешливый взгляд:

– А ты до сих пор веришь, что сам мистер-я-крутой-проводник-белая-ворона каким-то чудесным образом появился в секторе и спас тебя от фантомов? Да ты юмористка, девочка. Ты вообще Рэйвена хоть раз видела?

– Нет, – отвечаю честно. – Но у кого ещё в Лимбе белые волосы, чёрные глаза и способность к управлению настолько мощной массовой материализацией?

– О, глядите-ка, фанатка Рэйвена нарисовалась. Считаешь его таким крутым?

– Считаю, что он это может. А завидовать его способностям довольно глупо.

– Завидовать? – Соня смеётся надо мной.

Я не справляюсь с одной из разлапистых веток и получаю ею по лицу.

– Ну ты ведь не осилила массовую материализацию, – потираю ладонью щёку. – Без обид. Это просто факт.

– Да плевать мне на твои факты, путница, – бросает на меня острый взгляд Соня. – Я знаю одно: Белой вороны не было и быть не могло в том секторе. Говорят, его вообще на части разорвало во время последнего похода за душой, не слышала?.. Так каким, мать твою, чудесным образом он мог оказаться там, где попросту не мог оказаться? Или Рэйвен у нас теперь ещё и телепортироваться научился? – Соня громко фыркает. – Не говори ерунды, путница. А не веришь, спросишь у него сама, когда до Лютого доберёмся.

– Рэйвен в Лютом городе?

– Ого, как оживилась! – весело приподнимает брови и, отведя взгляд, качает головой. – Был в Лютом. Недавно вроде как проводником заделался. А если слухи – правда, и сейчас наш крутой проводник на перерождение отправился, чёрт его знает, когда он объявится, да и объявится ли вообще.

– Почему бы и нет? Он ведь ничего не забудет. Слишком долго в Лимбе. Для такого как он, перерождение – простая формальность.

– Не забудет, – соглашается Соня. – Но отметкой «красного солнца», так или иначе, обзаведётся.

– Ты с ним лично знакома?

Соня фыркает:

– Слушай, почему мы вообще всё ещё говорим о нем? Забудь о том, что видела, путница! Не было с тобой на дне реки никакого Рэйвена! Фантазия разыгралась, головой стукнулась, глюк словила: выбирай, что больше нравится. Так! – Останавливается и исследует взглядом лес. – Надо южнее взять, пойдём в обход. Нет желания через Пустынный город переться. Древний у них – полный псих.

Вздыхаю и потираю подушечкой пальца висок.

Похоже, я действительно спятила. С какого чёрта мне вообще этот Рэйвен привиделся?.. Соне нет смысла лгать и если бы он был там, она бы это почувствовала. Значит… значит я действительно спятила, или как ещё это объяснить?

– Скоро ночь, – выдёргивает меня из раздумий голос Сони. – Сегодня будет жарко. Остановимся здесь. С рассветом в путь. И если поторопимся, уже через два дня будем в Лютом. Слушай, здоровяк, – обращается к Шоу, – иди-ка ты объясни своей подружке, что никакая Белая ворона к ней в гости не залетала, а то гляди и умом скоро тронется. А я пока проведу инструктаж с нашим выдающимся клоуном.

Шоу выразительно смотрит на меня, и я отворачиваюсь, не желая ничего обсуждать, как вдруг чьё-то горячее дыхание скользит вверх по шее, касается мочки уха и в голове раздаётся низкий позабавленный голос:

«А ты любопытная».

Вздрагиваю. Круто разворачиваюсь и со сбившимся дыханием пытаюсь отыскать владельца голоса.

Никого.

Что за…

– Катари, – настороженно зовёт Шоу, но я игнорирую.

«Не стоит пугаться… Пока что», – шелестит в голове тот же голос, и я вновь круто разворачиваюсь, делаю шаг в сторону, кружусь на месте и тяжело дышу. И вдруг замираю. Чёрные, как ночь глаза Рэйвена смотрят в мои. Белоснежные, как лебединое перо волосы развиваются на ветру, которого попросту нет и быть не может в заброшенном секторе, уголки бледных губ приподнимаются в насмешливой ухмылке, а тело охвачено слабым золотистым сиянием.

– Что ты такое?.. – выдыхаю едва слышно.

«Я – твой кошмар», – проносится в голове низкий, ленивый голос, и дыхание Рэйвена вновь обжигает кожу, скользит вверх по шее и будто кусочком льда касается мочки уха.

Вздрагиваю, чувствуя его прикосновения… Чувствуя, призрачное тело рядом с моим, развивающиеся локоны, как шелк скользящие по щеке, глубокое дыхание ласкающее кожу уха… Его тёплые пальцы пробегающиеся вниз по моей оголённой руке и обратно вверх – к плечу, к шее, к щеке… Замирают на том месте по которому меня ударила ветка и плавно поглаживают из стороны в сторону.

Боже… я всё же сошла с ума.

– Катари! Что ты там, чёрт побери, делаешь?! – туманной дымкой прорывается в сознание голос Шоу, а я и пошевелиться не могу. Даже вздохнуть не могу!

«До встречи в Лютом городе», – шелестом палой листвы проносится в голове голос Рэйвена, и его губы припадают к моему уху. – Я буду ждать тебя там… анафема».

В эту ночь я не планировала спать. Заблудшие не нуждаются во сне так же, как живые люди. Заблудшим вполне достаточно трёх-четырёх часов отдыха в несколько дней, а некоторым и того меньше, ведь для мертвых сон становится уже чем-то второстепенным, не важным, напрасным… Наши сущности быстро регенерируют, а значит и мозгу требуется гораздо меньше времени на отдых.

Так что в эту сумасшедшую жаркую ночь, которую мы с Шоу проводили в заброшенном секторе я спать точно не планировала. Однако… звёзды были не на моей стороне, и меня настигло нечто гораздо более страшное, чем привычный ночной кошмар.

После того, что со мной случилось… После очередного припадка пресечённого прохладой речной воды, знала, что так будет. Знала, что цена моего спасения высока, и раз уж я не совладала с собой и не сумела остановить разрушение тела собственными силами и мыслями, а воспользовалась лёгким способом, придётся платить.

Придётся страдать.

Придётся терпеть.

А Шоу придётся что-то придумывать, чтобы оправдать моё безумство перед Соней.

– Катари… Катари, держись. Я с тобой, – уже находясь в бреду и крепко сжимая зубами толстую ветку, слышу бормотание Шоу. Голова покоится у него на коленях, и Шоу плавно поглаживает меня по волосам, утирает со лба испарину и просто говорит со мной. Постоянно говорит. Потому что так надо. Потому что я должна его слышать.

Не знаю, где в этот момент находится Соня и тот парень, которого, как выяснил Шоу, зовут Джак. Да и не волнуют меня сейчас эти двое… Сейчас меня вообще мало что волнует, потому что я – уже не я… Я – безликая, бестелесная субстанция летящая сквозь небесную пучину к мириадам холодных звёзд, каждая из которых хлещет по мне своим сиянием, как горящим в огне кнутом.

Мне больно. Нет… слово «боль» не подходит. То, что испытываю – нечто большее. Нечто в десятки раз превосходящее самую острую, жгучую, невыносимую боль на свете. Каждая клеточка безликого тела пропитывается ядом и пылает, как факел, привлекающий к себе внимание неких уродливых сущностей, названия которых я не знаю. Они липнут ко мне, как скользкие бесхребетные паразиты, вытягивают из меня все соки, саму душу, всё, что во мне есть, всё, что есть я.

Барахтаясь где-то в потёмках собственного разума меня опоясывает тьма, а сияющие вдали звёзды становятся далёкими.

Замираю. И ощущаю падение. Проваливаюсь, лечу вниз со скоростью света, прохожу через один круг ада за другим. Хочу кричать… вопить во всю глотку, но что-то крохотное, что-то слабое и с трудом различимое ещё живущее в глубине моего сознания напоминает мне этого не делать, иначе весь заброшенный сектор погрузится в протяжный вой умирающего зверя.

– Катари. Я здесь. Я с тобой, – далёкий, туманный голос Шоу всё ещё способен находить ко мне дорогу. У Шоу всегда получалось докричаться до моей души, когда она находится вне материального тела. Сейчас мою душу и моё тело связывает тонкая нить – моя единственная дорога вернуться обратно.