Затем начинается доскональный осмотр горла. В домашних условиях, перед зеркалом, с фонарём. Взгляд находит странные белые крапинки, усеявшие гланды. Думаешь, что это какой-то налёт, пытаешься снять его ватной палочкой… И видишь, что это совсем не налёт. «Крапинки» внутри. И для небольшого объема миндалевидной железы их, скажем так, довольно густо. Давишь палочкой на розовую мякоть… Кто с этим сталкивался, тот знает. Одновременное ощущение гадливости, страха и… какого-то странного облегчения. Будто сходил в уборную. Гадливость и страх от того, что при давлении на миндалину, из неё прыскает и лезет, как из тюбика, струи и комки белой каши… Ужасно зловонной, надо сознаться. Ну, а облегчение от того, что такое чувство, будто ты от чего-то освободился. Но освобождение это временное. Просто ты, как новичок, как человек только-только познающий на опыте, что такое гнойный тонзиллит, ещё не знаешь, что пробки будут появляться и скапливаться в гландах с досадной периодичностью. И тебе придётся выдавливать и ковырять их зубочисткой и днём, и вечером. Скажу откровенно, со временем это превращается манию: стоять перед зеркалом и выдавливать белую кашицу. Не просто так, нет. Именно из-за чувства необъяснимого облегчения, о котором я уже говорил.

После этого ― а точнее, вместе с этим ― появились проблемы с лимфоузлами. Хотя, наверное, это был всего один лимфоузел. С левой стороны. Он воспалялся и опухал где-то недалеко от кадыка. Я прощупывал его под канатами сухожилий. Шишка была довольно крупной, с перепелиное яйцо. Чувствовалось, что там идут какие-то воспалительные процессы. В этом месте всё горело. Но общей температуры не было. Трудно было глотать и даже смеяться. Это вызывало боль. Совсем грустно.

Помню, именно тогда я впервые попал к инфекционисту. Прождал перед кабинетом около получаса. Не потому, что там была дикая очередь, отнюдь. Было пусто. Просто врача не было на месте. «Отлучилась по делам», ― так мне сказали. После этого пришла приятная молодая дама в белом халате укороченно, кокетливого покроя. Даже не удосужившись пощупать мою драгоценную опухоль, она сказала, что это нормально ― в организме всегда есть хотя бы немного вирусов, поэтому естественно, что лимфосистема с этим борется. А если она борется, ― естественно, возникают опухоли. Как видим, всё просто. После этого врачиха порекомендовала мне холодные обливания, с которыми я не расставался много лет… И всё. На этом моё общение с инфекционистами закончилось.

Тёща порекомендовала препараты БАД. Я попробовал. Воспаление исчезло, шишка уменьшилась в размерах… Однако спустя какое-то время всё вернулось. Лечение БАДами показалось мне дорогостоящим и не имеющим устойчивого эффекта, поэтому больше я к ним не возвращался.

А после этого так и пошло. Опухоль с левой стороны то появлялась, то исчезала. Особенно это обострялось зимой. Я никогда особо не кутал горла, но с этого момента пришлось. В этом были свои неудобства. Обмотанная тёплым шарфом, шея потела, и стоило только зимней стуже её коснуться, как тут же обозначалась простуда: кашель, всё такое. Ну и, само собой разумеется, возвращалась моя левосторонняя припухлость.

Первые приступы мигрени появились у меня в раннем переходном возрасте. Лет эдак в одиннадцать. Тогда же я узнал о существовании анальгина. Первейшее средство от головы времён СССР. Дёшево и по-пролетарски сурово.

Помню, мать утешала: по её словам, боли были вызваны ростом организма. Так сказать, побочные эффекты взросления. Доверяя материнскому слову, я так и предполагал ― когда вырасту и всё войдёт в норму, сковывающие стальным обручем мигрени исчезнут.

Так и случилось. Но затем был ещё один переходный возраст, около шестнадцати… Затем, когда я достиг двадцатилетия, был ещё один… В общем, так и пошло.

По правде говоря, я не видел в этом ничего особо серьёзного. Каждый второй, не исключая моей мамы, в той или иной степени и с той или иной периодичностью испытывал мигрени. «Трещит башка», «раскалывается чайник»… Привычное дело. Похрустел анальгином, сделал пару глотков воды… Порядок!

С подобным отношением к головной боли я прожил где-то до тридцати. Спорт (силовые упражнения, пробежки по утрам) немного стабилизировал процесс: мигрени стали появляться реже, однако… если они выбирали меня в качестве мишени, то били наповал. То есть раз в неделю или две боль вышибала меня из привычного режима активности примерно дня на два. День лечусь, день отхожу. В эти дни я вынужден был откладывать спортивные занятия, подпитывающие энергией, и переходить на лежачий образ жизни. О полноценной работе, которую я заранее запланировал, не могло быть речи. Вместо 100 % выполнялось процентов 25. И это я считал обычным делом! Конечно, ведь «у всех так». Не возникало даже мысли, что может как-то быть по-другому.

Потом в аптеках, в свободном доступе появился «Пенталгин». Я его распробовал. По сравнению с ним анальгин был суррогатом. Первый действовал гораздо мягче, глубже. В то время как анальгин, замораживая боль, работал по поверхности. Это не реклама. Любые таблетки влекут за собой последствия, поэтому нет, рекламировать их я не буду.

Помню, у меня была такая схема: не пить таблетку до отхода ко сну. То есть нарочно заставляешь себя день помучиться, дожидаешься сонного часа и только перед самой постелью принимаешь лекарство. Всё для того, чтобы за ночь голова как следует отдохнула и исцелилась. Я пробовал пить таблетки сразу при появлении боли, в течение дня. Но получалось так, что к вечеру боль снова давала о себе знать, приходилось принимать на ночь ещё таблеточку… Однако она уже не действовала как надо. Действие ослаблялось таблеткой, принятой накануне. В результате за ночь боль не уходила, и я просыпался с чугунным черепом. В общем, боль играла со мной, а я с ней. Я изучал её, старался приручить… Но она всё равно оставалась дикой, непредсказуемой и могла наброситься в любой момент.

Я пытался обнаружить её причины. Конечно же, не без помощи врачей. Во-первых, у меня была родовая травма. У мамы были тяжёлые роды и акушеры (в 1966 году это ещё практиковалось) вытянули меня на свет при помощи родовспомогательных щипцов. По бокам моей бестолковой тыквы до сих пор ― две небольшие вмятины. После этого было несколько сотрясений. Парочка небольших (упал на ледяной горке, в драке прилетел удар) и одно серьёзное: как положено ― с тошнотой, головокружением и нескончаемой болью. Пришлось даже полежать с этим в больнице. Опять же ― хлопнулся затылком. Упал как французский батон. Неудачно: подо мной оказалась обычная земля, но из неё торчал острый камень. Нормально, да? Курьёзы судьбы. Почему упал? Грехи молодости. Напился до беспамятства. Друзья решили отвести меня домой, но поскольку сами были подшофе, то случайно меня обронили. Увидев, что я без движения, вызвали «скорую».

Находились и другие причины, не механического порядка. Внутричерепное давление и гипертоническая болезнь. Всё это было выявлено терапевтом. И это у совсем ещё молодого парня, которому не исполнился тридцатник! Кстати, именно тогда врачом мне было категорически не рекомендовано заниматься какими-либо физическими упражнениями. Покой и ещё раз покой. Так было сказано.

И я, как умный Вася, первое время послушно этому следовал. Но поскольку мигрени всё равно до конца не отпускали, в конце концов я на это дело плюнул и вновь взялся за пробежки по утрам. И вы знаете, стало лучше. От утреннего прохладного воздуха, который вдыхаешь, нарезая стадионные метры, прочистились лёгкие, сосуды… Исчезла отдышка, плавно забилось сердце… Наладилось давление, и у головных болей установился более-менее чёткий график: раз в две недели я вполне мог их потерпеть.

Вот тогда-то к рекомендациям врачей я стал относиться более скептически. Не хочу сказать, что это какие-то злокозненные люди. Наверняка среди них немало тех, кто искренне желает нам помочь. Но вот беда ― все они учились в одних и тех же институтах. И чему там учат? Видимо, тому, что больного, как ребёнка или калеку, нужно уложить в постель и пичкать медикаментами. Если и заходит речь о профилактике заболеваний, то делается это впроброс, нерешительно. Хотя, вы знаете, удивляться нечему: ведь мы, пациенты, тоже хороши. Помню, одна врачиха жаловалась мне на мужчину, которому только-только сделали шунтирование сердца. Она ему: «Вам надо ограничить в своём питании жирное и солёное. Пиво пьёте?» ― «Ага, ― отвечает, ― иногда. Чтобы расслабиться». ― «Придётся бросить». Взрыв возмущения: «Вы что, хотите посадить меня на манную кашу?!» Вот такие диалоги порой происходят во врачебных кабинетах. Так что дело, видимо, не только во врачах.