— Умоляю, Джагги, не оставляй меня, — кричала она, и Джагхед задумался, откуда она могла знать о том, что он собирается сделать. Хотя, это же Джелли. Если кто и знает его, то только его малышка.
— Пожалуйста, открой дверь, — она заплакала сильнее, громко, в голос, изо всех сил стуча руками по запертой двери.
«Чёрт, я не могу оставить Джелли… Не могу бросить её одну в этом холодном мире. Я должен. Должен бороться. Ради неё. Буду жить ради неё. Моя маленькая…» — мальчик встал с холодного кафеля и поплелся к двери, убирая задвижку в сторону.
Его взору предстала Джеллибин, растрепанная, с опухшими глазами и покрасневшим от слёз лицом. Она вся тряслась, сидя на полу, и, охватив себя за коленки руками, раскачивалась из стороны в сторону.
Несколько секунд он просто пялился с ужасом на неё, проклиная себя за то, что заставил её прийти в такое состояние.
— Джагги! —Джеллибин бросилась на шею любимому брату, утопая в его успокаивающих объятиях. — Ты меня напугал, — слезы катились по её красивому личику, и мальчик виновато стер их со сосредоточенным выражением лица.
— Прости, Джелли, я просто… — попытался оправдаться он, не смог найти слов, объясняющих своё поведение.
— Не делай так больше, — она легонько ударила его по плечу кулачком.
— Не буду, — горько улыбнулся он.
— Обещаешь? — её нижняя губа все ещё дрожала.
— Клянусь, — он погладил сестру по голове, взлохмачивая темные волнистые волосы, прямо как у него самого.
Она потихоньку начала успокаиваться. Джагхед тоже.
— Я тебя очень люблю, — сестра крепче обняла его за шею, и он прижал ёе к себе сильнее, продолжая гладить по мягким волосам.
— И я тебя, — он улыбнулся, понимая, что у него, оказывается, есть смысл жить.
— Джагги, я ненавижу маму, — вдруг нахмурилась Джеллибин, поджимая губки.
— Не говори так, — покачал он головой, поглаживая её по щеке и стирая слёзы.
— Она делает тебе больно, и за это я её ненавижу, — Джеллибин сжала зубы. — Ненавижу, — тише повторила она, утыкаясь лицом ему в шею.
— Хе-ей, тише, всё нормально. Думаю, у неё выдался просто тяжелый день, малышка. Она любит нас, просто… — Джагхед не знал, как оправдать её.
Он не хотел, чтобы Джеллибин видела в ней монстра, хотя она и была дьяволом в его глазах. Нет, мальчик желал, чтобы хотя у нее бы была иллюзия того, что у их матери есть что-то наподобие сердца. Но Джеллибин была взрослой не по годам. Впрочем, в тех адских жизненных условиях, в которой они обитали, ей пришлось рано повзрослеть. Хоть мать и жестоко не избивала её, как старшего брата, Джеллибин приходилось не лучше.
Ей было всего шесть, но девочка уже наизусть разбиралась в сортах всевозможной выпивки, знала, что после десяти лучше не высовываться из комнаты, иначе всё может плохо кончиться. Отец возвращался пьяным в стельку и они с матерью долго и основательно ссорились, круша всё, что попадётся под руку. Однажды Джагхед попытался вмешаться в их ссору, за что огрёб от матери, а затем отец и мать яростно вцепились друг в друга, и всё стало только хуже.
С тех пор она и Джагхед сидят в комнате и стараются не шуметь. Первое время девочка в моменты их ссоры пряталась под одеяло и молила, чтобы это кончилось, чтобы она встала, и родители уже не ссорились. Но теперь Джеллибин понимала, что это невозможно. Ничего не изменится. В этом мире не существует чудес, есть только реальность. Не все сказки имеют хорошие концы. Иногда нужно извлечь мораль от трагичной развязки. Так говорил ей брат. Только вот ничего хорошего она увидеть не могла.
— Я не прощу её никогда, — девочка положила голову на плечо Джагхеду.
Он ничего не ответил. Она слишком маленькая, но Джагхед знает, что сестра все прекрасно понимает.
— Малышка, давай пойдем спать? Я прочту твою любимую сказку… Только напомни, на каком мы моменте остановились? — спросил мальчик, желая перевести тему.
— На том, где рыцарь начал бороться со змеем, — она широко улыбнулась, и на душе мальчика посветлело. Даже дышать стало легче, хотя пневмония всё ещё мучила его. Он, прикрыв рот, глубоко кашлянул и, взяв сестренку за руку, повёл её в комнату, чтобы уложить спать.
Конец флешбэка
— Любимый, ты в порядке? — Бетти погладила брюнета по щеке, потому что лицо Джагхеда ничего не выражало.
Он погрузился в тяжелые мысли, перенесшись в прошлое, и пялился в одну точку.
— А? — парень медленно моргнул, стараясь привести мысли в порядок.
— Все нормально? Просто ты… — начала обеспокоенно Бетти и вдруг запнулась.
— Да, моя сладкая, всё хорошо, — он коснулся губами её лба. — Пока ты со мной, всё будет в порядке, — парень нежно заправил выбившуюся прядь локона ей за ухо.
С Бетти его сердце исцеляется, и даже боль отступает куда-то в сторону, перекрываемая тем чувством заботы и любви, от которого ему было в первое время непривычно больно. С ней он больше никогда не ощутит чувство брошенности и холода. Хотя в душу порой закрадывается сомнение, что всё может вдруг кончится. В силу своей пессимистичности, парень не может избавиться от таких мыслей, но смотря на Бетти, которая так нежно касается костяшками пальцев его скул, обеспокоенно всматривается своими небесными омутами в его глаза, от теплого дыхания, что он ощущает на своих губах, сомнения уступают, медленно растворяются. Она и вправду его любит. Наверное, в этом мире всё ещё существует добрый волшебник, раз он наградил его таким счастьем.
Девушка стоит, прижимаясь к нему, гладит его по лицу, смотря ему прямо в глаза. Джагхед сжимает её за плечи, не отрывая от неё своего доверчивого взгляда. Внутри него происходит борьба: рассказать ей или нет.
Бетти понимала, что он вспомнил что-то болезненное, но боялась своим любопытством причинить ему боль, заставить его пережить мучительные воспоминания снова.
— Я просто вспомнил Джелли, — сказал мягко он, и его лицо осветила ласковая улыбка.
— Кто это? — спросила Бетти. Она так мало знала о нём, хоть они и дружили целую вечность.
Даже каких-то банальных, совершенно обыденных вещей. Бетти знала лишь то, что он позволял ей узнать. Но, тем не менее, именно ей скрытный Джагхед решился рассказать то, что боялся рассказать кому-то другому.
Бетти была его родственной душой, тем, кого он любил до беспамятства и доверял столь же сильно, всем своим одиноким сердцем, и потому поделиться ядовитыми воспоминаниями, причиняющими ему жгучую боль, было хоть и непросто, но естественно.
— Моя сестренка, — улыбнулся снова парень.
— Где она сейчас? — шепнула Бетти и тут же пожалела о своем вопросе, потому что взгляд Джагхеда моментально погрустнел.
— В Толедо, — ответил тихо он. — Она её увезла с собой, отняла у меня самое дорогое, что было, — он сжал зубы.
— Почему они переехали? — спросила снова Бетти.
— Они с отцом не ладили… Папа взялся за бутылку, и она от него ушла, — парень смотрел тусклым взглядом куда-то сквозь Бетти.
— Знаешь, я даже рад, что она уехала, — как-то злостно произнес Джагхед, и девушка поняла, что он обижен.
— Джаг… — изумленно произнесла Бетти, но он продолжил:
— …Только мою малышку эта женщина не имела права у меня отбирать. В тот день она отобрала единственный смысл моей дрянной жизни.
Бетти уже молча слушала, не перебивая его. Парень вдруг умолк. Тишина. Было слышно лишь мерные постукивания капель — на улице начинался ливень.
Джагхеду было очень трудно говорить про тот эпизод жизни, который он пытался стереть из памяти. Парень отвернулся к окну, собираясь с силами. Он закрыл глаза, крепко зажмуриваясь, и сделал глубокий вдох. Бетти смотрела на его спину, боясь что-то сказать и тем самым сбить его настрой. Она знала, что ему тяжело, но это был единственный способ понять его, стать ближе.
— Знаешь, я часто задумывался об этом. Я про её отношение ко мне, — наконец, произнес он после долгой паузы. — Эта женщина меня ненавидела. Я долго не мог понять, почему. Узнал правду лишь два года назад… — он запнулся, сжимая руки в кулаки, — Я убирался в трейлере отца. Он «расслабился» вечером, и дом был просто в ужаснейшем беспорядке. На полу валялись пустые бутылки, помятые банки, какие-то грязные бумажки, словом — хлам. Было грязно, и я наводил порядок… Решил, понимаешь, навести генеральную уборку. В то время я только переехал к нему из кинотеатра, в котором жил, потому что стал понимать, что обязан ему помочь, должен быть рядом. Иначе не смогу спасти, потеряю. Я вытирал пыль и открыл шкаф, чтобы расставить вещи на свои места… На полу валялись фотографии, упавшие из полки. Я хотел положить на место, открыл последнюю дверцу и наткнулся на папку с документами. На ней был написан год моего рождения. Мне стало интересно, когда я понял, что это связано со мной. Я открыл папку и стал перебирать бумажки. Там были мои детские фотографии, выдержки из дела с поджогом школы — всякое барахло. Я листал бумаги, пытаясь найти что-то важное. Интуиция подсказывала, что я скоро что-то отыщу, понимаешь, такое странное чувство… — он облизнул пересохшие губы, — И я нашел. Бумагу с усыновлением. Я не был родным сыном этой женщины. Она просто усыновила меня, выйдя замуж за моего отца.
