- Для... мужчины. Ты имеешь в виду цель или заказчика? В любом случае - оба они мужчины.

Я подумал - с чего это графа понесло по мальчикам? Неужели балерины закончились? В тоне его было что-то такое, что я понял - если я откажусь, он найдет какую-нибудь местную бабку.

-Почему бы вашему сиятельству не обратиться к Десэ? - француз не раз провозглашал себя духовным наследником Мон Вуазен.

- Мерзавец говорит, что не умеет... - граф беспомощно пожал плечами и одарил меня страдающим взглядом раненой лани.

Лекарства, привезенные мною из Риги, иссякли, чтобы произвести новые, мне не хватало кое-каких приборов, и я сказал:

- Это возможно, но мне понадобится перегонный куб.

Не думал я, что наш щеголь знает, что такое перегонный куб, но он не спросил - что это? Он спросил:

- Что еще тебе понадобится?

- Белладонна, вербена, масло розы и кровь заказчика. Остальное у меня есть с собою, - я отвечал наугад, понятия не имея, как готовятся приворотные зелья. Впрочем, в таких делах главное не ингредиенты, а настрой на победу.

- А что еще - холодильник? Ты не водку ли гнать собираешься, Бартоло?

Я отвечал, что нет, и куб с холодильником нужны не только для производства водки. Меня позабавило, что придворный пустоцвет и правда что-то смыслит в алхимии. Граф прикусил губу, накрутил на палец черную прядь, и после минутного раздумья проговорил - а я, как всегда, прочел по его губам:

- Пойдем, я предоставлю тебе твой куб.

Мы вышли из кабинета - и столкнулись с Десэ. В руках у Десэ была клетка, и в клетке сидела снежно-белая кошка.

- Отлично, что ты здесь, Десэ, - улыбнулся граф, - пойдем с нами, ты покажешь Бартоло наш перегонный куб. Я не совсем уверен, что знаю, как он работает.

Лицо Десэ страшно переменилось, его безжизненные глаза потемнели, и француз разразился длинной гневной тирадой на своем родном языке. Граф следил за ним с холодным любопытством, и ни один мускул не дрогнул на красивом его лице.

- Ты же благородный человек, Десэ, - по-немецки произнес граф, когда Десэ закончил свою тираду, - Ты должен помнить, что невежливо говорить в присутствии человека на языке, которого он не знает.

- Выходит, ваше сиятельство при дворе демонстрируют дурное воспитание? - расхохотался Десэ, - Вы шепчетесь по-французски с одной высокой особой - именно в надежде, что вас не поймут.

- Тебе и это известно? - граф брезгливо поморщился, - Что ж, простим друг другу прегрешения против этикета, и пойдем, Десэ - покажем Бартоло его куб.

- Вам мало было его предшественника? - прошептал Десэ, забывая, что я читаю и шепот.

Граф пожал плечами и направился в спальню, и Десэ последовал за ним, подхватив свою клетку. Я шел за ними, снедаемый жгучим любопытством. В спальне Десэ поставил на пол кошачью клетку и привычным жестом защелкнул на дверях задвижки. Граф тем временем отошел в угол спальни, за шпалеры, и провел ладонью по деревянной панели - его розовый перстень в отблесках свечи сделался сиреневым. Панель отошла в сторону, открыв проход в тесную комнатку без окон. По замыслу архитектора в такой комнате призван был прятаться ночной горшок. Граф внес в каморку подсвечник с горящими свечами - на полках отозвались бликами склянки со снадобьями, на узком столе заиграл отблесками пламени перегонный куб.

- Взгляни, Бартоло, здесь все есть, что тебе нужно? - граф, говоря со мною, всегда поворачивался ко мне лицом и тщательно артикулировал слова. Он был добрым человеком, что бы о нем не болтали.

Я вошел в лабораторию - а это была именно алхимическая лаборатория, и ни что иное - и присмотрелся к снадобьям на полках. Какие-то были подписаны, и я увидел то, что искал, и то, что встретить и не надеялся. Ингредиент ушных капель, довольно редкий - ни в Риге, ни в Петербурге я смог его раздобыть. У графа он был.

- А что в тех банках, что никак не подписаны? - спросил я, и Десэ тут же ответил:

- Не твоего ума дело.

Веселясь про себя, разглядел я средства от прыщей, от выпадения волос и для поддержания мужской силы. Были здесь и средства наподобие шпанской мушки - но увы, ничего от разбитого сердца.

- Здесь есть все, что нужно, ваше сиятельство, - отвечал я графу, - прикажете приступить?

- Погоди, пусть Десэ закончит со своей кошкой. Поднимись пока к себе, я пришлю за тобой. Десэ придет к тебе, когда все закончит.

Десэ смотрел на меня, криво усмехаясь, и в страшных глазах его плясали огоньки свечей. Он открыл двери передо мною - я вышел - и двери снова закрылись. Именно тогда я и понял, что слух возвращается ко мне. За дверью услышал я далекий, лающий голос Десэ - немецкую речь с сильным французским акцентом - звучавший так, словно шел он из глубокой пещеры. Я подумал еще - не показалось ли мне это, ведь ни один дворянин никак не мог говорить с другим такими словами.

Так я начал работать в лаборатории под чутким присмотром Десэ. Страшный француз понял, что кроме производства лекарств ничего в лаборатории мне не интересно, и несколько смягчился. Кажется, он знал, что именно я делаю и даже над каким лекарством работаю - когда я пытался синтезировать ушные капли, Десэ молча подал мне с полки тот самый редкий ингредиент и потом еще одну склянку.

- Это не нужно, Десэ, - попытался я отказаться.

- А ты попробуй, добавь. На кончике ножа. Увидишь, так оно лучше будет.

Может быть, оттого, что я его послушался - капли подействовали, и слух начал возвращаться ко мне - потихоньку, волнами. Были дни, когда правое ухо слышало так же, как до болезни. Я узнал, как звучат голоса людей вокруг меня - лающий голос Десэ, скрипучий говорок Кейтеля, воркующие контральто горничных. У графа Левенвольда голос был мягкий, как лебяжий пух. Я не признался ему в своем выздоровлении - ведь глухота была одним из условий приема меня на эту службу.

Я приготовил графу его приворотное зелье, и счастливый любовник день спустя призвал меня в свой кабинет и щедро со мной расплатился.

- Спасибо, братец лис, - сказал он, намекая на рыжие мои волосы, - ты настоящий волшебник.

- Всегда к услугам вашего сиятельства, - отвечал я, думая "по вере вашей и воздастся вам",- выходит, жертва пала к вашим ногам?

- Фу, Бартоло! - брезгливо сморщился прекрасный Рене, - Давай без подробностей!

- Ваше сиятельство позволит мне и дальше пользоваться лабораторией? Многие лекарства легче сделать самому, а не искать у аптекарей.

- Десэ мне сказал, что ты уже вовсю производишь какие-то порошки. Впрочем, можешь продолжать - Десэ смирился с тобой, а мне и подавно не жалко.

- Спасибо вам, ваше сиятельство. Позвольте задать вам еще один вопрос?

- Спрашивай, - я услышал его голос, обнявший меня мягкой волной, и в этом голосе звучало недовольство.

- Простите меня за назойливость, но гобелен в гостиной - это ведь копия Брейгеля, "Охотники на снегу"?

- Понятия не имею, - отвечал граф, и я услышал в его голосе скуку, и лень, и равнодушие - боже, как же хорошо слышать! - Кажется, он назывался "Зима". Или же "Доброй охоты", бог весть...Это подарок графини фон Бюрен, вот и висит на видном месте - иначе давно бы выбросил такое безобразие. Графиня сама его вышивала, или ткала - не знаю, что там женщины делают с гобеленами...

Дверь распахнулась, на пороге возник Десэ - пробило пять часов, его время. В руках Десэ держал пушистую белую кошку. Просто держал на руках, без всякой клетки, весь в белом кошачьем пуху, и кошка висела на его руках, как горжетка.

- Она жива, Рене! - торжествующе воскликнул Десэ, - Мы победили, она жива!

Я поразился тому, что бедняк Десэ зовет по имени блистательного гофмаршала, и зовет безо всякого титула. Змеиные глаза Десэ магнетически светились. Он встал так, чтоб я не видел его губ, совсем близко к графу, почти касаясь его своей кошкой, и проговорил тихо - но я услышал, услышал его:

- Дай мне одну из твоих девчонок, Рене, что тебе стоит...