Язык не поворачивался назвать космодромом эту выжженную равнину, с высоты птичьего полёта казавшуюся просто тёмной кляксой, что растеклась возле изломанной линии города мизайцев. Хотя что можно было сделать за три недели, если по земному календарю? Разров­няли площадку, установили приёмные мачты с гравиуловителями, склепали несколько хозбло­ков с башней наведения и диспетчерской, подвели необходимые коммуникации, а для защиты периметра (так, на всякий случай) врыли стационарные двупотоковые электромагнитные излучатели. Вот, собственно, и всё. И новоиспечённый космодром тут же вступил в строй. Без всяких там разрезаний ленточек и хлеба-соли - незачем, да и, по-большому, не для кого. С орбиты, от корабля-матки, тут же начали прибывать грузовые модули и кибер-челноки, под завязку набитые оборудованием для шахт, металлургических домен и посёлка землян, тоже пока временного. И космодром, ставший далеко не последним винтиком в механизме по добыче и отправке тислия на Землю, вернее, её орбитальные комплексы, заработал круглосуточно, для чего, собственно, и предназначался. По ходу дела космодром бы потом, конечно, обустроили как полага­ется, сделали бы постоянный, приоритетного класса, со всеми причитающимися этому классу прибамба­сами, да не успели... Да много чего не успели. Потому что через три недели планета огрызну­лась, да так, что мало не показалось - пятьдесят восемь трупов в криогенной камере немые тому свидетели. Неужели мало?

   Сейчас тут полным ходом шла эвакуация. Хотя на эвакуацию вся эта неразбериха и сума­тоха походили мало. "Бегство, вот как это называется, и нечего себя обманывать", - нашёл подходящее словечко Баев. Именно бегство! Просто не по зубам оказался нам Мизай, вот и драпаем, только пятки сверкают. Он хмуро посмотрел на ближайшую приёмную мачту, возле которой матовым конусом застыл посадочный модуль, правнук шаттлов, а потом недобро окинул взглядом угловатые линии на горизонте - город мизайцев. Тот, казалось, застыл в ожидании. То ли торжествуя, то ли затаясь. Или злорадствуя. Поди сейчас разберись. А вот разбираться-то как раз и необходимо.

   Что же всё-таки произошло, отчего до этого тихая, спокойная планета вдруг ощерилась, да так, что срочно потребовалось вмешательство Службы Контроля Безопасности Земли? Он, Ким Баев, старший опер-инспектор этой Службы, причин пока что не знал. Более того, у него, опытного и битого волка, даже не было никакой более-менее правдоподобной версии, объясняющей, что здесь могло произойти. Так, одни догадки, проку от которых, как и от любых фантазий, ноль целых, пять десятых. А выяснить причины надо, Земля никогда просто так не сдава­лась. Для этого, собственно, он сюда, на Мизай, и прибыл. Выяснить и покарать. Тех же, мать их, мизайцев, если это их рук дело. Хотя как именно он будет их карать, Баев пока что не представлял и даже не думал. Главное - выяснить причины случившегося, а всё остальное потом.

   Мимо промелькнула грузовая платформа, доверху гружённая коробками, тюками и разнока­либерными ящиками. На самом верху сидел молоденький вихрастый парнишка из техобслуги, и вид имел обескураженный и бледный, а взгляд какой-то рыскающий. Малый явно был не в своей тарелке.

   Будешь тут. Когда и не знаешь даже, с какого боку подступиться.

   На Земле решили сначала, что без алгойских технологий тут не обошлось, особенно в свете последних событий у Датая, где сейчас две могущественные галактические расы, а именно земляне и алгойцы, развязали меж собой полномасштабную галактическую войну со всеми отсюда вытекающими, чтобы победитель в конце получил причитающееся ему по праву - этот загадочный датайский артефакт, могущий, по некоторым оценкам, управлять пространством, а в конечном итоге, и временем, и способный перебрасывать любую материю куда угодно. Хоть на другой край света, хоть в другую Вселенную, и при этом не используя и сотой доли энергоресурсов. Даже представить страшно, что будет, если одна из рас сподобится этимвоспользоваться. Поэтому там и воевали, перемалывая друг друга в том, что древние на­зывали доходчиво и просто - мясорубка. Потери и тех, и других ужасали, но что было делать?! Как и чем разрешить конфликт? Вот именно, только ей, родимой, - войной. И сильнейший неизбежно получил бы то, что причитается. Только...

   Только здесь, на Мизае, алгойцы как раз и ни причём. Ибо в противном случае сейчас у Ми­зая творилось бы примерно то же самое, что и у Датая: шли бы схватки в космосе, а на самой планете кровопролитные бои с применением всего смертоносного, что обе расы наплодили за время эволюции, только не из-за артефакта, а из-за тислия, нового металла энергоёмкой группы, без которого подпространственники - как двигатели внутреннего сгорания без бензина в старые добрые времена. Мизай, как кислородная планета, была сказочно богата рудой, содержащей тислий, что само по себе уже было редкостью, поэтому неудивительно, что сразу подумали на алгой­цев. Но те, слава Богу, отпадали. И вставал закономерный вопрос: а кто тогда виновен в том, что произошло с землянами? Кто повинен в том, что погибли люди? Кто?.. Или что?..

   Баев невесело смотрел на это мельтешение на космодроме. Прямо как муравьи под дождём, когда небеса вдруг разверзлись и хлынуло, с громом да с градом - кругом суета, спешка и, как следствие, ругань, неразбериха и бестолковщина. Отцы-командиры, знамо дело, заняты более важными делами, торчат на орбите, решая, как быть да что делать, а тут, понятно, сразу всё наперекосяк и самотёком, каждая служба сматывается не как надо, а как умеет. Эвакуация, говорите? Да нет, именно бегство, где-то даже с элементами паники.

   Ким и сам не знал, на кого он злится, но был твёрдо убеждён в одном: на что-то здесь не об­ратили внимания, чего-то не учли и в результате оказались по уши в дерьме. Ну никак люди не научатся извлекать уроки из тех ситуаций, в какие вляпываются по собственной же неосмотри­тельности, неосторожности или, что обидней всего, по собственной глупости! Уж он-то, оперативник со стажем, навидался всякого и давным-давно сделал для себя один неутешитель­ный вывод: из десяти случаев катастроф и авралов наподобие сегодняшнего в семи-восьми ви­новат, как правило, пресловутый человеческий фактор. И тут наверняка где-то недосмотрели, чего-то не учли или элементарно прошляпили. Что-то такое важное, некий местный определяющий фактор. Вот им-то и займёмся, ибо ловить местное начальство в лице Координаторов служб и подразделений на некомпетентности и указывать им на их ошибки в процессе освоения планеты не хотелось уже изначально, но, видимо, придётся. Такова уж специфика его работы.

   Ещё одна платформа скользнула мимо, обдав попутно горячим воздухом, и Ким невольно присмотрелся. На этой лежали длинные шестиугольные в сечении бруски тислия. Очевидно, с последней выплавки. Даже с виду они казались массивными и непреподъёмными и имели гладкую, почти зеркальную поверхность. Вот оно, важнейшее стратегическое сырьё. Без него, этого металла новой энергетической группы, распад которого в пространственных преобразо­вателях и позволял уходить в подпространство, за "барьер", нечего было и думать о покорении космоса. Сейчас эти бруски перекинут на "Ронар", корабль-матку, что кружила над Мизаем, а с неё уже дальше на Землю, её орбитальные комплексы, где тислий доведут технологически для нужд флота. Всё просто. Одно только плохо и жутко неудобно - тислия во вселенной было катастрофически мало, а уж на кислородных планетах он вообще практически не встречался. Тут Мизай становился на­стоящим Клондайком, эдаким самородком среди тысяч планет-песчинок И вот такое фиаско...