А все вокруг словно замедлилось. Звуки и движения людей стали плавными, замедленными — это демон, овладевший, наконец, телом Ивана, готовит его к броску, аккуратно, как рачительный хозяин разогревает двигатель машины перед тем, как вдавить педаль в пол.
Крыс что-то говорит, слов не разобрать, только низкий гул сопровождает тягучее движение костлявой руки старика. Левой руки, автоматически отметил Иван. А правая рука висит вдоль тела, пальцы сжимают рукоять «вальтера», но «призраки» не видят этого, они внимательно слушают, запоминают.
Они не замечают даже, что майор успел переместиться влево и повернулся к ним левым боком, направил автомат на них и даже положил палец на спусковой крючок… Не замечают, что солдаты, стоявшие в стороне, тоже взяли их на прицел. Десяток стволов с дистанции пять метров.
Предупредить…
Тело не послушалось. Тело стояло неподвижно. Даже повернуть голову Иван не мог, чтобы посмотреть на Круля. Лишь краем глаза заметил, что к предавшемуся сзади приближается крепкий паренек с сержантскими лычками.
Что происходит… Что происходит…
Майор нажал на спуск.
Выстрел. Медленно выползает огонь из дула автомата, затвор медленно отползает назад, гильза, лениво вращаясь, начинает свой полет… Затвор движется вперед, снова долгий, бесконечно растянутый звук выстрела…
Пуля ударяет в затылок того, кто играл роль оператора, кажется, Круль назвал его Никитой Ляпишевым. Пуля семь-шестьдесят два, с дистанции в два метра… Вторая пуля пролетает между головами «призраков» — чертов майор движется быстро, успевает переместить автомат так, что только одна пуля непрерывной очереди идет впустую — третья пуля пробивает висок того «призрака», что играл роль водителя, а четвертая… Четвертая все-таки настигает Елену Прекрасную, несмотря на то, что девчонка успела-таки отреагировать, пошла в бросок, поднимая в полете пистолет… В грудь. Там бронежилет, пуля не пробила его, но это неважно, удар не дает Елене выстрелить, заставляет потерять полсекунды…
И дает возможность автоматам солдат довершить работу. Елена уже умерла, а пули из десятка стволов все били и били ее в голову, в руки, в то, что осталось от рук и головы.
Круль рванул с плеча оружие, но не успел его вскинуть — удар сзади обрушился ему на голову. Словно ныряя, предавшийся упал вперед, на колени, потом ткнулся лицом в песок и замер неподвижно.
Что-то мелькнуло возле самого лица Ивана.
Кто-то промазал. И снова промазал, приклад автомата вынырнул сзади слева и медленно проплыл мимо щеки Ивана.
Кто-то — Иван не рассмотрел, кто именно, — прыгнул на него, но завис в воздухе, увяз во времени настолько, что тело Ивана успело передвинуться в сторону и пропустить подкованный армейский ботинок мимо головы.
По всем правилам, отстраненно подумал Иван, рассматривая ногу нападавшего, по всем наставлениям по рукопашному бою, нужно перехватывать эту удачно подставившуюся ногу… или нанести встречный удар под нее… Все описания приемов заканчиваются этим сакраментальным «а теперь бейте»… Но телу Ивана Александрова наплевать на то, что желает его сознание.
Тело уходит с линии удара и продолжает стоять неподвижно.
Медленно падают мертвые «призраки». Ткнулся головой в песок Круль. Тело Ивана… Тело Ивана опускается на колени, руки сцепляются пальцами на затылке. Намертво, в замок.
Голова склонена, вся поза демонстрирует покорность.
Демонстрирует. Демон-стрирует — такой нелепый каламбур получается…
Время пошло с обычной скоростью. Стукнула автоматная гильза, упав перед Иваном. С грохотом обрушился на землю солдат, пытавшийся ударить Ивана. Захрипел Круль.
Иван не может поднять голову. Иван может только рассматривать подкатившуюся гильзу.
— Не стрелять! — командует майор.
Это в меня он приказывает не стрелять, понял Иван.
— Наручники! — командует майор.
Холодный металл защелкивается на правой руке Ивана, руку резко выворачивают назад, потом левую, и еще раз щелкает наручник.
А теперь — на ноги, мысленно советует Иван, мысленно, потому что губы все еще не подчиняются ему.
Только солдатам, похоже, советы не нужны. Солдаты и так все знают. Их проинструктировали заранее, каждый знает свой маневр, действует ловко и сноровисто.
Наручники застегиваются на ногах. Еще раз — две пары не пожалели, молодцы. И на руки еще одну, на всякий случай. Правильно было бы еще пристегнуть руки к ногам…
И это они предусмотрели.
Круля тоже сковали. На загипсованную руку наручник не налез, поэтому ограничились старой доброй «ласточкой» — правую руку приковали за спиной к левой лодыжке.
— Вот так, брат Старший Исследователь, — сказал Крыс. — Вот так…
— Пошел ты… — Иван ответил автоматически и замолчал, сообразив, что может разговаривать.
И даже двигаться может, в пределах, разрешенных наручниками. Такая вот подстава со стороны демона! Твари!
— Твари! — выдохнул Иван. — Вы что, не понимаете? Там сейчас ваши девки рожают. Одна за одной. А потом они своих детей принесут в жертву…
— Я знаю, — тихо сказал Крыс. — Я с самого начала знал. Это, если тебе интересно, моя разработка.
— И свою дочь?..
— И свою дочь, — кивнул Крыс.
Иван скорее угадал движение его головы, чем рассмотрел, темнота снова окружала Ивана, снова нельзя было ничего видеть обычному человеку.
— А кто бы мне поверил, если бы я не отдал самое дорогое? — спросил Крыс. — Свою дочь. И своего внука. Кто бы из девчонок мне поверил и пошел на такое?
— Сука, — сказал кто-то у Ивана за спиной, и щелкнули еще одни наручники.
— Извини, Тепа, не оправдал твоего доверия, — сказал Крыс. — Ты не дергайся, тебя никто не тронет. Этих — приберут, когда все закончится, а тебя — не тронут.
Иван оглянулся — Тепа сидел на земле, прислонившись спиной к мешкам с песком. Оружия у него не было, рядом стоял солдат, держа два автомата — свой и водителя.
— А я все прикидывал. — Иван поморщился, наручники затянули туго. — Я прикидывал — ты в курсе или нет…
— Или нет, — ответил Тепа. — Мне барона было даже жалко…
— Конечно, — кивнул Иван. — Мне его и сейчас жалко. Мне и майора жалко…
— Заткнись, — сказал майор.
— Отчего же мне заткнуться? — Иван хмыкнул, натужно изображая иронию. — Мне тебя и сейчас жалко. Ты же на самом деле плакал там, на дороге. Тебе же своих мальчишек жаль, ты же у нас — отец солдатам… Ты, когда погнал первую машину в засаду, небось губу прикусил, зажмурился… А потом, когда рвануло, полез в огонь, вытаскивать мальчишек… Всех вытащил?
Майор шагнул к Ивану, его никто не остановил — остановился сам.
— Не всех… — протянул Иван. — Но ведь оно того стоило, Зайцев! Высокая цель оправдывает все. Вера, искренняя вера все оправдывает. Ты во что веришь? В то, что придет дьявол? Что девчонки родят детей, выпотрошат их, вызовут дьявола, и тот явится? И дальше что? Что дальше там, в вашем гребаном сценарии?
— Какой дьявол? Чушь, никто не может вызвать дьявола таким способом, — быстро ответил майор. — Демон. Один, два, пять… Демоны, которые набросятся на детей, начнут их убивать…
— Да не пять, — перебил майора Иван. — Шесть сотен, ты сам говорил…
— Чушь, — майор присел на корточки перед Иваном и выдохнул это слово ему прямо в лицо. — Чушь! Девочки знают, что делают. Портала не будет, будет резня… Будет кровь, страх и ужас. И все поймут, что дьявол на самом деле боится интерната. Боится того, что сделано в Новом Иерусалиме. Поймут, что те, кто сомневается, должны заткнуться раз и навсегда. Ты понимаешь?
— Смешно, — сказал Иван. — То, что ты сейчас брызгаешь слюной, — неприятно, даже противно. Но то, что ты говоришь, — смешно…
Майор ударил.
Иван упал на бок, боль резанула по рукам и ногам. Рот наполнился кровью.
— Дурак, — сказал Иван, сплюнул кровь и еще раз повторил: — Дурак!..
Майор ударил снова. Ногой. В лицо.
— Майор, ты сердишься, значит, ты неправ… — Иван зажмурился, подождал, когда погаснут разноцветные звездочки перед глазами, и снова сплюнул. — Значит, для тебя вот такая версия подготовлена… Слышь, Сигизмунд, ты придумал это для него?
