Вот Иван стоит перед дверным проемом в серой бетонной стене.
За прямоугольником — темнота и страх. Иван чувствует этот страх в каждом слове солдат, в их дыхании и даже в молчании. Иван должен их уговорить остаться в живых. Если бы они вышли, то, может, и не стрелял бы никто… Или все-таки стреляли бы? Не по бетонному кубику, утонувшему в грязи, а по фигуркам людей перед ним.
Теперь Иван этого не узнает. Он может вспоминать, прокручивать перед собой, словно запись старого фильма, воспоминания того утра. Пуля пролетела почти над самым плечом Ивана, он щекой ощутил толчок воздуха… Он стоял перед входом и, кажется, начал делать шаг вперед, чтобы войти вовнутрь. Точно, он хотел войти, но не смог оторвать ногу от раскисшего чернозема. Тогда он подумал, что это действительно грязь его не отпустила. Он бы сделал тот самый шаг, и пуля ударила бы ему в спину. Тяжеленная пуля калибром в четырнадцать миллиметров. Ивана просто разнесло бы в клочья.
Выстрел, выстрел, Иван поворачивается в сторону пулемета, даже что-то, кажется, кричит и делает шаг в сторону, так чтобы перекрыть собой директрису огня. Заставить прекратить огонь. И пуля снова пролетает мимо него, только на этот раз с другой стороны, дырявит воздух ровно в том месте, где Иван только что стоял.
Трассирующая пуля пролетела на уровне груди лишь на полметра правее. На расстоянии шага.
Получается, его хотели случайно убить. Убить совершенно случайно, по глупости. По его собственной глупости, ведь ни один умный человек не стал бы бегать под пулеметным огнем, а упал бы на пузо и вжался в грязь по самые уши.
Фланговые пулеметы били только по сараю, а тот, первый, вполне мог… Ивана спас случай?
И словно отдаленный глухой смешок прозвучал в мозгу Ивана. Очень коротко, на два «ха-ха». Прозвучал очень обидно.
Иван вздрогнул и проснулся.
Автобус остановился.
Над Циферовкой висел легкий туман. Иван посмотрел направо, на вершину холма. Несколько птиц возились возле столба, лениво каркая друг на друга.
Слева из-за деревьев появилась фигура в камуфляже. Майор Зайцев, походя, хлопнул ладонью по лобовому стеклу, Тепа открыл дверь.
В салон ворвался влажный утренний воздух, разбавил смесь табачного дыма и запаха оружейного масла прохладной свежестью леса.
— Привет, — сказал майор, поднявшись в автобус и глядя мимо Ивана. — Ополчение пусть пока остается здесь, а руководство попрошу за мной на совещание и рекогносцировку.
Из автобуса вышли Крыс и Тепа. Следом — Иван.
Майор, не оглядываясь, поднялся на холм, постоял, покачиваясь с носка на каблук, дожидаясь, пока к нему подойдут остальные.
— Значит, так, — Зайцев потер руки. — Силами третьей роты я блокировал деревню с трех сторон. Своих людей расположите здесь, от дороги до оврага…
— Они пойдут в деревню, — глухо произнес Крыс.
— С ума сошли? — деловито уточнил майор. — Я ведь специально взял третью роту, там местных нет, все чужие. Ведь если мы найдем ребенка, то ваши могут…
— Деревню прочесывать пойдут наши, — сказал Крыс. — Это наше дело. Хочешь, чтобы кто-то из твоих мальчишек нарвался на пулю? Или на нож?
Майор наклонился и сорвал травинку. Пожевал ее задумчиво.
— Полагаете, они окажут сопротивление?
— Они уже убили троих. И не могли не знать, что к ним придут.
— А твоих добровольцев, значит, не жалко?
— А мои добровольцы уже воевали. И, что самое важное, уже убивали. Твои смогут, если что?
— Смогут.
— Откуда такая уверенность? — вмешался Тепа. — Мужики после первого убитого остановятся, а если у твоих первая кровь крышу снесет?
Майор что-то хотел возразить, но сдержался. Повернулся в сторону леса и махнул рукой. Через минуту на холм взбежал солдат с рацией на спине.
— Тогда так, — Зайцев повернулся к старику. — Я своих предупрежу. Работайте сами, отсюда вдоль главной улицы. Если кто побежит от них, мои остановят. Если начнется заваруха, вы уж не обессудьте, я вмешаюсь.
— Вмешайся. — Крыс тронул Тепу за плечо. — А ты выводи мужиков и объясни…
— И скажи заодно, что без моего приказа никто никуда не пойдет, — сказал Иван.
— Что? — спросил Крыс.
Майор сделал удивленное лицо, потом усмехнулся, не таясь.
— Я сказал, что без моего приказа никто не войдет в деревню, — как можно тверже сказал Иван. — Напомнить, что все отношения с предавшимися подпадают под юрисдикцию Объединенной Инквизиции? Произошло преступление, и только Исследователь может принимать решение, передавать ли дело в руки светских властей. И попытка мешать действиям Инквизитора приравнивается… Вы сами знаете, к чему она приравнивается.
Майор посмотрел на Крыса. Тепа посмотрел на Крыса. Крыс молча смотрел на дома у подножия холма. Вороны у столба каркали все громче.
— Что прикажет Инквизитор? — спросил, наконец, Крыс.
— Инквизитор прикажет ждать, пока он сам не вернется из деревни.
— Во как! — Майору было не просто интересно, ему было забавно и даже весело. — У Инквизитора не было родственника в Южной Америке?
Иван повернулся к майору, посмотрел в глаза.
Улыбка на лице Зайцева стала шире, зрачки сузились, сжались до размера булавочных головок. Взгляд майор отводить не собирался, ясное дело.
— Это вы намекаете на моего предшественника? — тихо спросил Иван.
— Это вы так сказали. — Глаза майора были неподвижны. — А я…
— А кто первым стрелял из пулемета по сараю? — спросил Иван.
В лице майора что-то неуловимо изменилось. Может, чуть дрогнули желваки.
— Я. А что?
— Что ж ты, майор, не попал? Я имею в виду, в меня не попал? — Иван чуть наклонил голову, словно собираясь сказать что-то по секрету. — Ты ж попытался, майор, но промазал. Как же так?
Улыбка с лица Зайцева разом исчезла. Лицо окаменело. Майору нужно было что-то сказать, но смена темы была слишком неожиданной.
— Ты ведь уже знал, что я не просто так, что я сам брат Старший Исследователь? И все-таки ты попытался меня убить… Странно, — теперь уже Иван улыбнулся. — Я же ничего не успел сделать, ничего не увидел еще… За что?
— Так, — вмешался Крыс. — Мы пойдем вдвоем. Я и Инквизитор. Если через двадцать минут мы не вернемся — начинай прочесывать Циферовку. Дом Анны знаешь, так что…
Майор посмотрел на свои часы и молча кивнул.
— Пошли, брат Старший Исследователь! — Крыс, не оглядываясь, стал спускать с холма в сторону деревни.
Иван снова посмотрел на Зайцева.
— Слышь, майор, — понизив голос, сказал Иван. — Тут ведь еще ерунда забавная… Всякий, кто убьет Инквизитора, после смерти отправляется в Ад. Так?
— Так. — Похоже, майор ответил неожиданно для себя. — И что?
— На отринувшего ты не похож, вопрос Ада и Рая тебя должен волновать, как всякого нормального человека. Значит, так глупо подставляться для тебя нет смысла. Так?
— Так, — снова ответил майор, словно загипнотизированный размеренной интонацией Ивана.
— Тогда что получается? — Иван оглянулся на Тепу, тот стоял, глядя вдогонку уходящему Крысу. — А вот что! Убивший не сразу попадает в Ад, а только после своей смерти. Через некоторое время попадает, если повезет, то лет так через тридцать наш майор собирается умирать. И что следует из этого?
— Что? — не поворачивая головы, спросил Тепа.
— Получается, что майор может рассчитывать на нечто экстраординарное… Этот грех ему отпустить не смогут и не будут, дабы не создавать прецедентов. Отбросив все невозможное, мы получим единственно верный вариант.
Иван сделал паузу.
— Какой? — спросил Тепа, потому что майор молчал.
— А не рассчитывает ли случайно наш майор на то, что в недалеком будущем отпадет всякая возможность попасть в Ад? Мне показалось или тут все постоянно говорят о скорой победе над Бездной? Нет Ада — нет угрозы туда попасть. И, получается, можно творить все, что заблагорассудится, во имя Бога, естественно.
— Чушь, — сказал майор.
— Еще какая, — подтвердил Иван. — Но ведь внутренне не противоречивая чушь, вот в чем проблема. И, пожалуй, не тридцать лет впереди у Ада, а гораздо меньше… по вашему мнению, ребята. По вашему, естественно, мнению. Вон Сигизмунду Васильевичу тридцать лет никак не протянуть, а он тоже меня чуть не убил. И сразу, как просто Инквизитора, и потом, как не прощеного грешника… Его только внезапно открывшееся обстоятельство остановило. Так, Тепа? Что-то тут у вас намечается на ближайшие дни… Ой, что-то намечается…
