Время летело.
Мы постоянно куда-то выходили, с кем-то общались, знакомились с новыми людьми. Максима все время куда-то приглашали. Когда мы общались с людьми не из его близкого круга, он представлял меня как свою жену. Как, например, красивой болгарской певице, которая приезжала из Софии в Москву. Максим когда-то познакомился с ней в Болгарии. Или французу Артуру, который привозил из Парижа товар для перепродажи Дюльбаре.
Знакомых у Максима было много, друзей не очень. Но, наверно, настоящих друзей и не может быть много. Ведь всем известно, что важно не количество, а качество.
Одним из близких друзей Макса оставался Наум Олев. Мы неоднократно возвращались к нему в гости на дачу. Его любимая женщина Галя, которую он тогда так ждал, уже переехала жить к нему. Как-то, находясь в Одессе на пляже, Нолик увидел ее и настолько влюбился, что добился того, чтобы Галя ушла от мужа и вышла за него замуж. Правда – что любовь способна на все. Во всяком случае на очень многое, когда она действительно настоящая.
Однажды в гостях у Нолика мы с Максимом познакомились с удивительной личностью, гением, человеком с необыкновенной памятью, Игорем Ицковым. Он продемонстрировал нам, как за две секунды прочитывал книжную страницу, – сверху вниз, снизу вверх и по диагонали, и затем пересказывал ее практически слово в слово.
Кроме того, мы часто заезжали к его друзьям «со школьной скамьи» – Светлане и Николаю Черкасовым. Они были для меня в каком-то смысле образцом супружеской пары – мне казалось, что они очень хорошо понимали друг друга, находились «на одной волне». В их доме часто собирались «сливки» Москвы – творческая и не творческая элита. Я видела в их доме немало замечательных личностей, в том числе актрису Ларису Удовиченко, которая в жизни показалась мне такой же обаятельной, как и в кино.
В компаниях Максим обычно играл роль «первой скрипки» – много и красноречиво говорил, притягивая к себе внимание остроумными шутками. Просто «душка». Веселый и непосредственный. «Скромность – самый короткий путь к неизвестности!» – со смехом восклицал он. Я всегда ценила в людях чувство юмора, и мне очень нравилась в нем, и тогда особенно, эта черта характера.
И еще мы общались с близкими родственниками Макса. Время от времени ездили на ужин к Лие с Александром или к Гене, который всегда закупал для нас деликатесы и сам готовил вкусные блюда. Иногда заезжали и к Зое Ивановне.
Однажды Максим позвонил мне на работу – я только уходила с ночной смены. Быстро, по-деловому сообщил «телеграфным стилем»:
– Нинуля, сегодня вечером нас ждет у себя Алла Пугачева. Приготовься, заеду за тобой в семь!
Это была приятно-волнительная новость. Вернувшись домой, я стала перебирать свой незатейливый гардероб. Хотелось хорошо выглядеть. Для себя, для глаз Максима, для глаз Аллы Борисовны.
В 80-е годы времена даже в Москве были непростыми, не говоря уже про российскую периферию. Эпоха царствования Леонида Ильича Брежнева. В продуктовых магазинах выбор очень скромный, чтобы не сказать жалкий. В промтоварных и того хуже – неказистая отечественная продукция, предназначенная, казалось, лишь древним бабушкам и дедушкам. Все эстетичное, радующее глаз являлось дефицитом. В Москве народ шутил: «Что такое дефицит? Это то, чего нет в магазинах, но есть у всех».
Действительно, люди «крутились» как могли, изыскивая возможности и связи для того, чтобы как-то украсить свой стол или свой гардероб. Одежда, продукты, лекарства и т. д. – предметы дефицита – покупались по «блату». Все искали знакомых, которые могли бы «достать» то или другое. Многие были готовы ущемлять себя во многом для того, чтобы приобрести с рук привозную тряпку или купить ее с большой наценкой у директора универмага, «под полой». «Под полой» покупалось и продавалось почти все – от косметики и одежды до мебели и автомашин. Тогда этих торговцев называли фарцовщиками, теперь их называют бизнесменами.
Но все же даже и у них приобрести все было невозможно. Наверно, поэтому многим людям Запад представлялся «рогом изобилия» и «раем». Говорят: «Хорошо там, где нас нет». Это так, но почему-то, даже не побывав за границей, а видя хорошо одетых и изысканно пахнущих иностранцев, люди формировали свои взгляды именно на этом.
У нас же в парфюмерных магазинах я постоянно видела только духи «Огни Москвы», а когда вдруг «выбрасывали» приторно-сладко пахнущие арабские или – о боже! – французские «Fidji» или «Climat», то выстраивались неимоверные очереди. Французские духи стоили по тем временам немыслимые деньги – 25 рублей. Почти половина минимальной, но самой распространенной зарплаты. Но многие, даже малообеспеченные люди, все же «затягивали ремни», экономя на всем, что возможно, и шли отстаивать многочасовую очередь в ГУМе, как будто бросая вызов своей наполовину нищенской жизни.
Я всегда очень любила духи, но, будучи аллергиком на запахи, не могла душиться любыми. Наверно, именно хороших, качественных духов мне особенно не хватало в то далекое время. Но однажды я прочитала в одном из произведений Бальзака: «Женщина хорошо пахнет, когда она ничем не пахнет», и успокоилась. Позднее, когда у меня появились лучшие французские духи и мужчины спрашивали иногда: «Чем вы так хорошо пахнете?», я не признавалась, отшучивалась: «Это мой естественный запах!»
Алла Борисовна Пугачева представляла для меня идеал артистки, певицы, личности. «Self made woman», огромный талант, она вызывала у меня глубокое уважение.
Ни для кого не секрет, что в Советском Союзе (как и в нынешней России тоже) всегда существовал «блат», и в искусстве тоже. Хоть и во всем была огромная цензура – начиная с политики и кончая информацией о жизни известных людей, все же иногда просачивалась информация, что такой-то или такой-то деятель «протолкнул туда-то» своих дочь-сына-любовницу- родственницу. «Блат» действовал практически во всех сферах, очень активно развивался и в артистической среде. И поэтому когда мы видели на сцене артиста (артистку), явно не обладающего незаурядными качествами, иными словами, талантом, то сразу невольно возникала мысль: «Этот (эта) здесь явно по блату!».
Думаю, что выражу мнение большинства, если скажу, что такое не могло прийти в голову, слушая песни Аллы Пугачевой. Певица, драматическая актриса от Бога, талант которой пробил себе дорогу сам. Уже за это одно я всегда уважала эту прекрасную артистку, замирая от потока эмоций у телевизора, слушая ее «Айсберг», «Не отрекаются любя» или «Женщина, которая поет».
Сплетни, которые ходили о ней, я не слушала – я прекрасно понимала, что у такой женщины и исполнительницы, как она, не могло не быть завистников. Для меня она всегда была и остается, не побоюсь этого слова, гениальной певицей, «той женщиной, которая поет» душой.
Как будто добрая фея при рождении поцеловала ее в губы, подарив особую искру – способность чувственным голосом и глубокими искренними эмоциями проникать в сердца.
Поэтому поездка домой к Алле Пугачевой, в ее цитадель, явилась для меня настоящим событием.
Когда мы подъехали к большому кирпичному дому на Тверской (бывшая ул. Горького) и вошли с обратной стороны в подъезд, было уже много позже назначенного времени. Максим постоянно всюду опаздывал – эта была одна из его отличительных черт. Когда он говорил мне: «Буду у тебя через полчаса», то приезжал через два. Но, конечно, черта безобидная. Возможно, это касается большинства творческих людей, в силу специфики их деятельности. Я тогда к этому уже привыкла и относилась спокойно, добродушно подсмеиваясь над ним.
Дверь открыла домоправительница Аллы Борисовны. Все уже сидели за столом – Алла с ее мужем в ту эпоху, Евгением Болдиным, и несколько человек – гостей. Максим всем представил меня. Алла отнеслась ко мне очень приветливо и доброжелательно. Усадила нас за стол.
Она почему-то сразу показалась мне «родной». Откуда возникло это ощущение, чувство? Оттого, что я часто видела ее по телевидению? Тот же знак зодиака? Или это моя душа сразу потянулась к ней, почувствовав нечто созвучное с ее душой?
