Мой сосед не ожидал увидеть меня дома так рано. Вечером за чашкой чая пыталась узнать как дела у Кирилла, но так и не осмелилась, а он веселил забавными историями из тренерской жизни. Павел Кириллович обмолвился словечком о сыне, что тот уехал в Лондон решить возникшие проблемы в филиале. А мое сердечко тревожно застучало, не знала, как реагировать на эту новость, а предчувствие беды не давало дышать спокойно. Он, заметя мою реакцию, обнял и успокоил, что обидеть меня не позволит ни кому даже сыну.
Воскресный вечер прошёл, как обычно в веселой суете и шумной компании родительницы и Павла, они убедили прекратить им выкать, но Марину я пока не решилась называть мама. Думаю, при такой заботе и любви это очень скоро произойдет. И вот не успела я еще привыкнуть к опустевшему дому, как раздается звонок, от которого непроизвольно вздрогнула.
- «Наверно, что-то забыли?»
Оглядываюсь по сторонам, вроде нет потерянных вещей. С такими мыслями иду открывать дверь.
Сердце, застрявшее где-то в районе горла, скользнуло вниз и снова начало биться, да так сильно, будто желало наверстать упущенное. В низу живота почувствовала шевеление, не может быть, слишком маленький срок. В первый же день дома интернет зависал от количества информации о беременности и все с ней связанное.
— «Боже, неужели это зернышко чувствует кто его папа!»
— Кирилл?! — Шепча, так как от прервавшегося дыхания, сил сказать что-то громко не было.
Он стоял, облокотившись плечом о дверной проем, и почему-то кажется, упирался лбом в дверь, когда нажал кнопку звонка. После моего тихого шепота его имени, он поднял голову, и мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, поскольку даже измученный и усталый, исхудавший, с залегшими синяками под глазами, все еще был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Его глаза странно блестели, и я не знала, что еще могу сказать?
— Что ты тут делаешь? — спросила совсем охрипшим голосом, мое нервное состояние вышибло из меня все правила приличия — пригласить зайти в дом. Какими семимильными шагами движется моя жизнь! Только недавно не могла допустить, что бы в моем доме был еще кто-то кроме меня, а теперь стою и думаю о воспитании.
— Мы можем поговорить? — не отвечая на вопрос, не поднимая на меня глаз, спросил Кирилл.
Вытаскиваю все спрятавшиеся по закоулкам силы из себя, прочищаю гортань от комка страха, отвечаю:
— Ты уверен, что это необходимо? Я сейчас очень эмоционально переношу все новости. Может как-нибудь потом?
Химик поднимает на меня свои удивительные очи, в которых такая усталость, боль и еще какое-то чувство не могу уловить, и я понимаю, что перед этим мужчиной в любой ситуации ни когда не устоять. Мое тело, моя душа и сердце принадлежит ему и только ему. Даже зная, что он выбрал невесту, готова броситься успокаивать его, выслушать и просто молча любить.
— Я уверен, что хочу быть с тобой. Готов вымаливать прощение, стоя на коленях, но понимаю слова, даже самые убедительные, это просто слова. Знаю, я отличный адвокат, умею убеждать и ты это прочувствовала на себе, но сейчас перед тобой просто любящий мужчина. — Говорит спокойно, а в голосе столько боли, что хватило бы оптимиста убедить стать пессимистом, и мне кажется, что он пришел попрощаться.
Потребовалось еще несколько секунд, чтобы вспомнить, как двигать ногами, а затем я нерешительно отодвинулась, приглашая войти.
Оставшись одна в коридоре, закрыв дверь, собралась с духом, одернула короткие любимые шортики ниже, чтоб как-то скрыть голые ноги и, призвав все свое мужество, прошла по коридору в гостиную. Кирилл уже сидел на диване а на его коленях урча лежал Шурик, наслаждаясь ласками. Вот уж не ожидала, что они так быстро подряжаться. Последний раз, когда Химик был у меня, кот игнорировал присутствие мужчины. Животные чувствуют искреннее душевное не спокойствие человека и стараются забрать негатив на себя. Поэтому я люблю кошек.
— Удивительно, он сам запрыгнул ко мне на колени, — не отводя взгляда от кота проговорил, — вот она мужская солидарность. — Улыбка коснулась только уголка его губ.
И за этой радостью разглядела призрак печали и обреченности, мысленно начала молиться: «Пожалуйста, не разбивай мое сердце. Снова…».
— Хочешь чаю? — поинтересовалась я, проходя в зону кухни. Надо было как-то разрядить напряженную атмосферу.
— Нет, спасибо, — ответил Химик.
Он пристально наблюдал за моими перемещениями по небольшому пространству, пока я, наполняя электрический чайник водой из Аквафора, ставя на подставку включая кнопку нагрева, обдумывала, а, может, выпить кофе, вычитала, что беременным можно его в небольших количествах. В моем доме теперь имелась баночка молотого специально для любимого мужчины.
Вернувшись в гостиную, замешкалась, выбирая место, где бы сесть. Решив расположиться в кресле, а не на диване рядом с Кириллом, я села и сделала глоток ароматного чая с ромашкой, это лучшее успокоительное средство для меня. Все это время Химик терпеливо ждал, пока я не вернула к нему свое внимание.
— Иди сюда, — тихо попросил он. А по моему телу, только от его голоса, пронеслась волна возбуждения. Заерзала в кресле от пульсирующего лона, не могла поверить, что мгновенно захочу просто от двух слов сказанных мужчиной. Кирилл это сразу заметил.
Я опустила глаза, рассматривая, как кружиться водоворот в кружке. А мысли все были только о нем. На свете не существовало другого места, где я хотела быть больше, но мне нужно было знать, для чего пришел сегодня. Что хочет сказать?
— Зачем? — Я снова отпила глоток горячего напитка, чтобы иметь оправдание замолчать, иначе первая накинусь на него, не выслушав до конца, потому-что мне уже не важно останется он со мной или уйдет к другой, со мной останется его частичка. А еще уверенна, что он будет так же любить этого ребенка, как и я может даже больше.
— Затем, что мне нужно, чтобы ты была рядом. Чувствовать тепло твоего тела.
Снова посмотрела в его черные глаза, которые сейчас выражали всю трагедию мира. Все еще не решалась, все еще сомневалась, боялась не удержать себя в руках.
— Затем, что я скучаю по тебе. Так истосковался по тебе, моя сладкая шоколадка.
Слезы счастья подступили к глазам, но я сильно сглотнула колючий ежик, чтобы удержать потоп. Было рано радоваться. Я не могла позволить себе вновь погрузиться в эти отношения, пока не скажу ему правду о прошлом. Поверти, все тайное становиться явным, но когда в этом не признается любимый человек это становиться самым большим ударом, который разбивает на миллион осколков сердце, и после, боюсь, не поможет надежный клей, так как не сможешь собрать воедино все куски, один обязательно потеряется. Но мне так же было нужно признание от него, какие чувства он испытывает ко мне. Я видела в его глазах все, но вы должны понять меня — женщины любят ушами, нам необходимо слышать даже льстивую ложь. А мужчины думают иначе, им важны поступки, вот сейчас у порога Кирилл пытался мне об этом сказать.
Не выдержав его пристального, жаждущего меня, взгляда, подошла к дивану, взяв из моих рук кружку, поставил ее на журнальный столик, затем обнял меня и притянул к себе. Лбом ткнулся в мой живот, а у меня закружилась голова от пульсирующей крови, в которую бешеными дозами поступали гормоны страсти. Я едва могла дышать — настолько впечатлили его объятия. Но при этом в кольце его рук чувствовала себя невероятно хорошо, словно вновь оказалась там, где и должна быть. Подняла руки и запустила пальцы в его идеальную шевелюру, как же я мечтала чувствовать эту мягкость волос. В этот момент моя футболка оголила часть моего живота, и я почувствовала мягкие мужские губы на нем. Он так нежно целовал, будто уже знал, что так живет его малыш.
Мне так жаль, Маша, — пробормотал Кирилл, дыша рвано в мой живот, — так жаль, что я причинил тебе столько боли. Я за эту неделю прошел все семь кругов ада, представляя, как ты себя чувствовала в тюрьме. Не знаю, что мне сделать, чтоб вымолить твое прощение. У меня нет оправданий. В тот момент защищал брата, зная какой он подонок, но моя вина перед ним не позволяла быть честным. Мог повернуть дело в суде совсем по-другому, чтоб ты не пострадала, но эгоист во мне не позволил пойти на поводу красивой девчонке, жаждал наказывать весь женский пол, за их лживость и притворство. Как ты смогла, после всего, меня подпустить к себе, я бы наверно тебя уничтожил за это. — Смотрю на него ошарашено, тело ударяет горячим, бешено несущимся потоком, крови — наполненный адреналином. Пытаюсь понять как узнал, скорее всего отец не выдержал, и открыл мою тайну. Пытаюсь спросить, а он закрывает мне рот ладонью продолжает каяться.
