Пятница, 13 августа. Здание суда гудит, словно взволнованный улей. Еще бы, не гудеть, когда в зале заседаний выносится приговор. Журналисты атакуют, народ возмущается несправедливости, судья стучит молотком, предупреждая — тишина должна быть в зале.

Но, привлекает всех не моя личность, которая находится на скамье подсудимых, а жертва в лице Хисина Павла, младшего сына хозяина империи «Хисинхим», концерна химических заводов нашей страны. И сегодня, император Павел Кириллович Хисин собственной персоной, присутствует на оглашении приговора.

— Еще раз, уточняю, гражданка Орлова, вам понятны выдвинутые против вас обвинения?

Пыталась сглотнуть, но во рту, словно Сахара выпалило жаром, охрипшим от страха голосом, сказала:

— Да.

Я до сих пор, не могла поверить в происходящее, что нахожусь в зале заседаний суда, и меня обвиняют в распространении наркотиков.

Кажется, только вчера проходила практику, показывая очень хорошие результаты в поставленных опытах, а вечерами подрабатывала официанткой в ночном клубе, чтобы было на что существовать, и не потерять жилье, которое снимала, приехав из провинции в столицу. То, что происходило сейчас, просто не укладывалось в голове. Надеялась, что это просто кошмарный сон и вот-вот проснусь.

Но это не был сон. В ушах звенело, когда услышала, как судья произнес:

— У вас есть право последнего слова!

Подняться со скамьи оказалось не легким процессом, деревянная поверхность уже стала частью моего мягкого места, и жутко болела поясница, так как приходилось сидеть, будто проглотила спицу, в глазах плескался океан не пролитых слез. Уцепилась за решетку клетки, в которую меня посадили, словно дикого зверька, и тихо прошептала:

— Я невиновна!

Неужели, никто не верит мне? С отчаянием взглянула на своего адвоката, назначенного судом, так как сама не была в состоянии оплатить свою защиту, но та искала что-то в своих записях, и не смотрела на меня.

Кирилл Павлович, старший сын императора, вальяжно раскинулся на стуле, в своей любимой позе — диктующая мужское доминирование, и наблюдал, пока судья зачитывал все статьи УК РФ.

Его практика в уголовных делах была минимальной. Он вгрызался в глотки адвокатов западных корпораций, выигрывая дела на благо, и прибыль своей империи, такими случаями не занимался, от слова совсем. Лицензию вести уголовные дела имел на всякий случай, который не заставил долго ждать из-за безголового младшего братца, по просьбе отца пришлось взять дело, и вытаскивать шалопая из этой переделки максимально чистым.

В свои двадцать восемь Кирилл изучил международное право, и наработал не малую практику в концерне отца, разрешая коммерческие споры между крупными холдингами. Даже с его никаким опытом ведения уголовных процессов, прочитав материалы дела, решил, что брата он вытащит с наименьшими потерями.

Произошла потасовка в ночном клубе. Его брат приставал к официантке, та в свою очередь смогла постоять за себя, и на лице Павла красовался сине-желтый фингал. Прибывший полицейский попросил проехать в отделение полиции, до выяснения обстоятельств драки. Но испугавшись скандала, Пашка обвинил девушку в реализации подозрительных пакетиков с белым порошком. Как показала экспертиза, там был Метадон. Девушка утверждала, что не знает, как упаковка с наркотиком попала к ней в карман фартука.

Ее адвокат пыталась представить дело так, что кто-то подкинул ей его — настаивая на том, что этот кто-то был сам Хисин младший.

Кирилл, пообщавшись с младшим братом, понял, что парень без ума от этой девушки и хочет давать показания против нее за то, что та отвергла его ухаживания. Увидев фотографию Орловой, мог его понять. С карточки на него смотрела красавица блондинка с зелеными как трава в россе на рассвете глазами, что большая редкость для такого типа девушек, пухлыми губками и прямым носиком, в униформе официантки — белая рубашка, расстегнутая до ложбинки груди, шорты не скрывали соблазнительные изгибы ее бедер, и фартучек с кармашком спереди. Длинные ноги были почти совершенны. Да, Орлова могла соблазнить любого мужчину, а у переполненного буйными гормонами юнца, не было ни одного шанса, устоять перед такой дивой.

Он наблюдал, как Мария, держась за прутья решетки, своими изящными пальцами, утверждая, что она невиновна. «Негодяйка лжет», — подумал он, внимательно изучая ее.

Сегодня девушка выглядела скромно. Вероятно по совету адвоката. Волосы собраны в пучок, никакой косметики, легкое летнее платьице в ромашки. Уставший, потерянный взгляд говорил о бессонных ночах, проведенных в сизо. Честно говоря, адвокатша оказала ей медвежью услугу своим советом. Декольте подчеркивало высокую грудь, струящийся шелк обтянул узкую талию и округлые бедра. Она смотрелась вызывающе, но главное, выглядела старше своих двадцати лет. А ведь ей могли бы смягчить наказание из-за юного возраста, и отличной характеристики от директора техникума, диплом которого еще не успела обмыть.

Когда судья выслушивал, и сравнивал показания обоих, всем было очевидно, кто говорит правду. Конечно, молодой безумно влюбленный мальчик.

Кирилл увидел, что она смотрит на него, глазами полными слез, и ожидания, в ответ уверенно улыбнулся. Он понял, что девушка молит о спасении. Однако, был готов поклясться, что уловил чувственный отблеск в этих бездонных зеленых океанах. Заметил, как подрагивают ее соблазнительные пухлые губы. Но, не позволит себе такую слабость, которую испытывал к красивым девушкам, и забыть о репутации своей семьи, хотя тело непроизвольно среагировало, в штанах стало тесно, и удивление, прошибло его дрожью, на такую реакцию. Боже, как она хороша! Неудивительно, что младший братик без ума от нее! Но профессионал не поддастся, чарам соблазнительной преступницы, не купится, на умоляющий щенячий взгляд роковой красотки, она сама виновна, что попалась Пашке на глаза. Он получит огромное удовольствие, видя за решеткой ее, а не собственного брата.

Я подняла взгляд, и посмотрела, на высокого черноволосого мужчину, от него шел аромат богатства и власти — в шикарном черном костюме, с красным галстуком, который сидел на стуле напротив меня. Всем своим существом умоляла о пощаде, и спасении.

Хисин улыбнулся, и от этой приветливой улыбки перехватило дыхание. Сердце радостно забилось, а по телу пробежалось стадо мурашей, в сердце появился лучик надежды. Если будет умолять его взглядом, может он все же поймет, что меня подставил его брат. Но мгновение подаренного внимания прошло, и теперь его глаза, как две огромные глыбы черного угля, излучали высокомерие и решительность.

Свою ошибку и безнадежность — осознала, когда ворота тюрьмы, со скрежетом захлопнулись за моей спиной. Трясясь от страха, я взглянула на устрашающее здание, забор по кромке обмотанный колючей проволокой, где мне предстояло провести три года, или если буду хорошо себя вести, попаду под амнистию, половину срока, как сказала Малинина Ольга Николаевна, мой совершенно бесполезный адвокат.

Полтора года спустя.

— Как же я боюсь оставлять тебя здесь, Сашка, — сказала я, глядя на подругу со слезами на глазах. — Без тебя не продержалась бы здесь и недели, — обняла женщину, которая буквально спасла мне жизнь в первые месяцы пребывания.

— Спасибо, за теплые слова. — она поцеловала мою щеку, и с улыбкой отошла. — Только давай без слез, Ри. Сегодня ты выйдешь на свободу. Если будешь делать так, как мы договорились, все будет хорошо.

— Ты, правда, не разрешаешь мне навещать тебя Саша? Я буду ужасно скучать. Проговорила осипшим голосом, а слезы скатывались по румяным щекам.

— Да. И не спорь. Моя дочь, очень похожа на тебя, распрощалась с жизнью в восемнадцать. Никуда не годный адвокат, и так называемые друзья, почти разрушили твою судьбу. Помни, жизнь несправедлива, но старайся не думать о трагедиях прошлого, иначе боль, и горечь поглотят тебя. Думай только о будущем. Теперь иди, и никогда, не оглядывайся назад. Не возвращайся сюда! Мой адвокат, будет ждать твоего звонка. Ты, можешь доверять ему. Будь осторожной, уверенной в себе, и гордой. И ты добьешься успеха, я знаю. Подруга притянула меня в объятия, прошептала на ушко: