— В твою новую характеристику, пожалуй, впишу ещё один новый пунктик, — протянула она, краем глаза замечая, как Ребекка с испугом смотрит на них, вмиг протрезвев. — Ты мало того, что сам стал скучным, так ещё не даёшь другим наслаждаться весельем.

Клаус с рыком схватил её за локоть и переместился с ней в спальню, которая, к счастью, была пустой.

— Моя сестра была права — эта вечеринка перебор, дорогуша, — прошипел он ей в губы, прижимая к стене. — Ты и так развлекалась вдоволь всю неделю в моём городе, но этим вечером начала вести себя словно течная сучка.

— Да неужели, милый? — Она тихо засмеялась, отворачиваясь от его губ. – Наверное, и правда столетие без секса даёт о себе знать, и ты лишил меня этого удовольствия на сегодняшнюю ночь. — Она печально вздохнула, показывая ему, что ей действительно жаль. — Хорошо, что завтра я уеду и не буду больше под твоим больным надзором. И впрямь нужно было не задерживаться тут и не тратить своё время.

Он отошёл от неё и громко рассмеялся, и теперь Кэролайн смотрела на него с явным удивлением без капельки наигранности.

— Это не смешно, — раздражённо прокомментировала Форбс. Его реакция была явно не той, что она ожидала от него. Ниточка порвалась.

— Прости, — он прикрыл рот рукой, пытаясь успокоиться, — я и забыл, какая ты манипуляторша. Все твои игры, по правилам которых я играл, были лишь потому, что я позволял играть тебе, Love. — Вены на лице вздулись, и он оскалился. — Никто не имеет права называть меня слабаком. — Он дёрнул её на себя, и через мгновение она пошатнулась от его укуса, прекрасно понимая, что это значит. — Никто, и даже ты, Love. Твоя игра окончена! — зашипел он ей в ушко.

Он опять отошёл от неё и нежно улыбнулся ей. Невольно Кэролайн сравнила его с больным психопатом, который сейчас наслаждался её болью.

— Может, моя игра и закончена, — в ужасе прошептала она, прикрыв рукой рану, которая с каждой секундой причиняла всё большую боль, — но твои страдания только начинаются. Ад покажется тебе Раем по сравнению с тем, что будет впоследствии с тобой, — пообещала она, направляясь к огромной кровати, пока ещё были силы не упасть перед ним, доставляя этим удовольствие.

— Это была чудная предсмертная речь, Кэролайн, так вдохновляюще, — протянул он, продолжая издеваться над ней, присаживаясь рядом на краешек постели и внимательно наблюдая за ней.

— У каждого умирающего есть желание, Клаус, — прошептала она заплетающимся языком. Яд оборотня стремительно распространялся по венам, поглощая, заполняя собой всё её существо, уничтожая, и нужно было успеть сказать…

— Я слушаю. — Он наклонился к ней, чтобы лучше слышать бормотание Кэролайн.

— Иди в ад, ничтожество…

— Определись, Love, куда именно меня посылаешь, — усмехнулся Клаус, но она так и не ответила ему больше, начиная бредить.

Он сидел и хмуро наблюдал за её терзаниями. Хотел ли он её смерти? Сейчас он сам не знал, но за эту неделю она так его встряхнула, что он боялся последствий. Страшился признаться самому себе, что это именно то, чего так не хватало ему за это столетие без неё. Он боялся опять окунуться с ней в омут с головой и потом заново испытать потерю. Он боялся её. Свою единственную королеву. Возможно, она и права была, что он слабак, но сейчас он понимал, что слабаком чувствует себя только рядом с ней. И это его пугало, потому что в нём опять проснулась неудержимая любовь к ней, а это слабость. Сознание не хотело впускать её опять в свою жизнь, но также разум соглашался с её доводами, что Ад покажется Раем, когда он окончательно потеряет её. Кэролайн громко застонала, и он невольно запустил в её волосы руку, кладя её голову к себе на колени и укачивая, словно ребёнка с ночным кошмаром. И то, что он увидел, когда проник в её сознание, поразило первородного до глубины души. Даже при смерти и без сознания эта чертовка умудрялась манипулировать им, продолжая играть в свои игры. Он стоял в сторонке и наблюдал за собой и нею в ту самую ночь, в тот самый момент, когда она произносила своё признание ему, а затем показала ему, как потом им было хорошо после этого, показала всю ту страсть, которую он успел позабыть.

— Кэролайн… — простонал первородный, наконец прокусывая своё запястье и спасая жизнь любимой. — Будь что будет: или же мы разделим Рай на двоих, или же окажемся в Аду. Вместе. Всегда и навечно, Love, — поклялся успокоившейся наконец и теперь мирно спящей своей королеве. Клаус понимал, что завтра он испытает весь её гнев на себе, но он надеялся, что сможет перевести этот печальный инцидент в её же игру, и если нужно, он будет стоять перед ней на коленях, моля о прощении. Никогда, поклялся он себе, она не узнает, что он действительно хотел её убить из-за своей слабости. Смотря сейчас на неё, Клаус был уверен, что она сделает его опять только сильнее, как тогда. — Всё будет опять только ради и для тебя, Love…