К горлу подкатила тошнота и острое желание вернуться в уютный номер отеля. Увидев свободное такси, Аня подняла руку, села на старое продавленное сиденье и произнесла имя гениального художника: "Сальвадор Дали". Усатый араб, смахивающий на советского грузина, саркастически кивнул, проехал с полкилометра, остановил машину и назвал такую сумму, за которую где-нибудь в Москве или в Лос-Анжелесе можно было бы кататься день-деньской. Аня открыла дверь, протянула вымогателю четвертую часть запрошенной суммы и вышла из салона автомобиля. Думала, шофер устроит скандал, и на всякий случай приготовилась к бегству, но тот благодушно кивнул, сверкнул на прощанье плутоватой улыбкой и скрылся за углом улочки.

Оглянулась. Мощеная улица изогнутая дугой, смешное название "рю пулибу", трехэтажные дома в светло-серых тонах, стоянки для велосипедов и мотоциклов, на тротуаре вдоль стен из горшков торчат деревца. Ага, вот и вывеска "Espace Montmartre Dalí", чуть ниже справа − физиономия гения − музей Дали! Она зашла внутрь, заплатила немалые деньги за вход и погрузилась в уютную атмосферу галереи. Ну, мимо скульптур лежащих, стоящих, висящих женщин с выдвинутыми ящиками из тела, она решительно прошла мимо и остановилась у ряда небольших картин. Ее интересовали технические приемы художника, именно в этом скрывалась тайна его гениальности. Внимательно рассмотрев чуть ли не в упор карандашные рисунки, акварели, холсты, она прошептала: "Так, мне всё понятно, мазок маэстро − это канал искажения, через который светлое вдохновение художника преломляется мрачными воспоминаниями прежней жизни. Мазок, порывистый, спонтанный, вибрирующий, наслаивает на холст эфемерные структуры образов". Внезапно, её взгляд скользнул по сверкающей композиции "Мягкое время", она присмотрелась к растекающимся стрелкам на расплавленном циферблате, висящем на ветви дерева, и ужаснулась − мягкие часы показывали половину первого. Она вспомнила, что Сергей назначил ей встречу на полдень в "том самом" кафе "Клозери де Лила", где Дали сиживал с другими знаменитыми гостями Парижа, писал "Фиесту" Хемингуэй, играли в шахматы Ленин с Троцким, и протчая. Она глянула на свои часики, они показывали без пятнадцати одиннадцать. Успеваю, выдохнула она.

Аня вышла на улочку и увидела прежнего водителя, который доставил ее сюда. Он смотрел на нее маслянистыми глазами и протягивал деньги:

− Возьмите сдачу, мадемуазель. Вы дали слишком много.

− Говорите по-русски? − удивилась она.

− Я студент из Египта, а у нас все русский язык знают.

− А не могли бы вы отвезти меня на эту сдачу в Церковь Сен-Лё-Сен-Жиль?

− Да я вас бесплатно возить буду! − засверкал египтянин зубами. − Я жениться на вас хочу!

− Вот этого удовольствия обещать не могу, − улыбнулась Аня, показав колечко на правой руке. − У меня есть муж. И я его люблю.

− Всё равно, мадам, такую красавицу буду возить сколько пожелаете!

Водитель такси поплутал по переулкам и выехал на широкую магистраль, на углу дома мелькнула синяя табличка "boulevard de Sebastopol"

− Ух ты, Севастополь! − воскликнула Аня. − Почти родные места.

− Да, мадам, но я бы не радовался. В этой книге, − он показал длинным коричневым пальцем на справочник под названием "Les sites historiques de Paris", − говорится, что бульвар назван в честь взятия Севастополя французскими войсками в Крымскую войну. Там погибло семнадцать тысяч русских солдат. А я знаю, как русские любят Севастополь!

− И откуда ты такой умный!

− Из Египта. Студент. Учусь здесь. А такси вожу, чтобы историю знать.

− Молодец, − она поискала глазами табличку с именем водителя и прочла: − Озаз!

− Озаз означает "любимый Богом", − гордо произнес водитель.

− Каким?.. − невзначай спросила она и сразу пожалела.

− В Кэйро я жил на берегу Нила. Я ходил в коптскую церковь. Её построили на месте, где стоял дом, в нем жили дева Мария с маленьким Иисусом и стариком Иосифом. Теперь понятно, какой Бог меня любит?

− Конечно, Озаз, прости меня, если обидела. − И сразу вскрикнула: − Эй, ты куда меня привез? Здесь же одни бордели!

− Это Сен-Дени, мадам. Его называют "район красных фонарей". Это ад на земле. − Таксист остановил машину у церкви со стрельчатыми сводами и сказал: − А это рай на земле − церковь Сен-Лё-Сен-Жиль. Здесь мощи святой царицы Елены.

Аня открыла дверцу автомобиля и ступила на асфальт улочки, пытаясь не смотреть в сторону яркой вывески напротив, где краснели, видимо от стыда, красные буквы S, E и X. Достала из сумочки аккуратно сложенный платок, надела на голову, вошла в церковь. Оглянулась. Удивилась тому, насколько храм изнутри кажется огромным. Не то что снаружи, учитывая насколько плотно зажат со всех сторон каменными глыбами. Робко перекрестилась, положила поясной поклон. Из-за спины, как тень отца Гамлета, появился юноша в черном облачении с мушкетерской бородкой на строгом лице и бережно взял девушку под локоток.

− Не беспокойтесь, − сказал он по-русски, − я проведу вас в православную крипту с мощами равноапостольной Елены.

Пока они бесшумно ступали между рядами стульев в направлении главного престола, Аня поинтересовалась:

− Простите, как вы узнали, что я русская? − И провела рукой по костюму и платочку.

− Ну, конечно, не по одежде, − успокоил он ее. − Одеты вы вполне по-европейски. Но в русских женщинах есть нечто такое, что взглянешь и сразу поймешь − эта наша. Взгляд такой кроткий, глаза светлые, страх Божий в поведении и во всём... Да и крестное знамение вы наложили на себя православное.

Они подошли к крошечному приделу. В округлой нише на резной деревянной подставке на уровне глаз как бы парил над землей позолоченный ковчег в виде крошечной церкви. Сквозь стеклянные окна просматривались мощи, обернутые в золотистую парчу. Аня извлекла из сумочки коробочку с церковными свечами, привезенными из дому, и поставила четыре на большой квадратный подсвечник: за отца Георгия, бабушку, Игоря и себя.

Зажгла четыре огонька, засмотрелась, как в детстве, вспомнила бабушку Лену, которая просила внучку: "Когда будешь в Париже, найди церковь с мощами святой царицы Елены, поставь свечку от меня, всю жизнь она мне помогала, спасибо ей!" Аня мысленно произнесла простенькую молитву царице Елене, поклонилась мощам. Слева и справа от ковчежка с мощами висели на стене иконы царицы Елены, одна побольше, другая поменьше, на обеих царица держала в руках крест, обретенный чудесным образом. Тот самый крест, на котором Господь принял нечеловеческие муки, искупив грехи всего человечества. Аня поочередно приложилась к иконам, вдохнула тонкое благоухание, почувствовала явное облегчение и отошла на два шага.

И только тогда боковым зрением разглядела две фигуры в черном − мужчина в костюме-тройке и монахиню в православном апостольнике − оба на коленях, приклонив главы своя. Мужчина протяжно вздохнул, тяжело поднялся с колен, неуклюже положил поклон и мелкими шажками стал удаляться в сторону выхода. На миг его лицо осветилось дневным светом из витража − и Аня замерла. Ей показалось, что это отец Кирилла, как же его зовут... Лаврентий, который звал ее замуж, обещая златые горы. Она пошла на цыпочках за ним. Мужчина вышел из храма. Аня положила поклон, коснувшись рукой пола, кивком поблагодарила юношу в черном и вышла на улицу. Как и раньше, отвела взгляд от красной вывески с неприличным названием и задумчиво тронулась в сторону такси. Озаз, опираясь на капот, с аппетитом поглощал пышный лаковый бриошь, запивая кофе из стаканчика. Увидев Аню, проглотил остатки булочки, выбросил упаковку в урну и, широко белозубо улыбаясь, открыл дверцу.

− Мадам, вы светитесь, как автомобильная фара! Приятно смотреть! Почему я с вами не пошел?.. Очень кушать хотел. − Показал пальцем за левое плечо Ани и сурово произнес: − А этому что нужно? Зачем он пялится на вас?

Аня оглянулась и оторопела. Изрядно постаревший Лаврентий топтался в трех шагах от нее и глядел исподлобья, явно желая что-то выразить.