- А мы разве, общественное в храме исповедуем? Самое личное и стыдное несем батюшке, чтобы он помог. Ведь священник во время таинства Исповеди пребывает в Духе, ему Господь открывает такие сокровенные тайны, что иной раз страх пробирает. Вот недавно пропала у меня старинная подруга. Не приходит, не звонит, не пишет. Пыталась найти ее через общих знакомых - какое там... Никто ничего не знает. Люди замкнулись в себе, как устрицы в хитиновые створки, и уткнулись в телевизоры, не знают, как за стенкой соседи живут, может им помощь нужна. Так вот, приползла я к отцу Георгию и на исповеди спрашиваю: что с моей подругой? Он помолился и отвечает, так уверенно и тихо: поминай её о упокоении, преставилась после тяжелой болезни на руках дочери. Значит, было ему откровение! А я успокоилась, ведь на руках дочери - это хорошо. И ты, Анюточка, всё-всё расскажи о своей тайной любви, да письма покажи. Вот увидишь, выйдешь из храма утешенной и с надеждой в сердце.

Отец Георгий выслушал сбивчивый взволнованный рассказ Ани, задал несколько уточняющих вопросов, надел очки и прочитал письма. Девушка не знала куда деваться от стыда, она даже озиралась, не слышит ли кто... Улыбнулся батюшка, вздохнул и сказал:

- Знаю, Анечка, как тебе помочь.

- Правда?! - воскликнула девушка, излишне громко, оглянулась и опустила голову.

- Этот автор бывает у нас в храме. Зовут его Игорь Крюков. А в церковной библиотеке имеются три его книги, он сам подарил. Видишь ли, твои юные мошенники взяли из его книг самые красивые тексты и присвоили себе. Даже у меня в памяти эти чудесные слова остались.

- Это что же, батюшка, Игорь живет в нашем городе?

- Он вообще нигде подолгу не живет. Ездит из города в город, из страны в страну, с разными людьми встречается. Так писатель материал для своих книг собирает. Так что, Аня, ходи в храм, не пропуская ни одной службы, вот и встретишься с ним. А я, жив буду, подскажу тебе, если он придет.

- А какой он, батюшка?

- Да в общем-то обычный. Ничего особенного, ничего героического... Правда, есть у него одна особенность. В храме Игорь молится.

- А разве не все мы?..

- Нет, Аня, не все! Из трехсот прихожан в лучшем случае десять молятся, а остальные, кто чем занимаются. Уборщицы-старушки сплетничают и делят между собой батоны, гречку, конфеты с канунника; молодежь пару себе подбирает, семейные детей унимают, чтобы не озорничали; интеллигенция хор слушает, да проповедь обсуждают и вздыхают: какая благодать, ах, ах!... А тех, кто в доме молитвы по-настоящему молятся, - их сразу видно. Они сосредоточены, головы опущены, на то, что творится вокруг, внимания не обращают - прямо по слову преподобного Серафима Саровского. Такие один на один с Богом. Обычно, к подобному состоянию души человек приходит с возрастом, пережив немало скорбей, потеряв друзей...

- Как бы и мне, батюшка научиться вот так?

- Ходи в храм неукоснительно, выполняй молитвенное правило, причащайся на все великие праздники, так потихоньку со временем и научишься.

Опять права оказалась бабушка, из храма они обе вышли как на крыльях. У старушки это вошло в традицию: "в храм ползком, из храма - веселыми ногами", а девушка обрела надежду, на сердце, очищенном огнем покаяния, стояла радость; казалось, вечернюю тьму пронизал рассеянный небесный свет.

В церковной библиотеке оказалась только одна книга Игоря Крюкова, остальные ходили по рукам и, как сказала женщина библиотекарь, еще не факт, что вернут. Автор уже трижды восполнял утрату собственных книг, вполне благодушно улыбаясь: в какой-то мере эти воришки делают писателю комплимент.

Аня держала в подрагивающих руках книгу Игоря Крюкова под названием "Пространство белых риз". Что-то удерживало её от простого движения - раскрыть книгу и приступить к чтению. Она касалась губами имени, названия, словно пытаясь оценить на вкус; она вдыхала запах обложки... К сладковатому аромату ладана примешивались грубоватые запахи табачного дыма, пота, острой еды. А что если там вовсе не то, что я ожидаю? А если меня ждет разочарование? Это было бы горько и больно... Просто открой и начни читать, уговаривала себя Аня. Как всегда, она глубоко вздохнула, медленно выдохнула и решительно открыла книгу, будто дверь в незнакомый дом.

Первая строчка книги выстреливает сразу: "Это непросто - оторвать взор от земли и почувствовать притяжение пространства, одетого в белые ризы. Так же непросто, как и необходимо". На читателя накатывает удивительное чувство близости великой тайны и острая потребность её разгадать, во что бы то ни стало. Дальше слова, одно за другим, вливаются в плавный поток и втягивают сознание читателя в течение мысли, которой сразу доверяешь и позволяешь нести себя по волнам любви, доселе неизведанной, истинной и спасительной. В душе вспыхивают прекрасные образы, рождаются и выплескиваются в океан света, разлитый от горизонта до горизонта. Это все для тебя, ни за что, в дар. Ты понимаешь, что это издавна живет в тебе и просится из глубины наружу, из потайных запасников - в область ежедневного использования. Открываешь в тайниках сердца несметные сокровища, и тебя наполняет сладостное благодарение.

Значит, и ты, мой таинственный Автор, видел картины из Царства Небесного! И для тебя звучали дивные песнопения рая! И у тебя родилась потребность описать великую красоту! Как сказал бы один сказочный персонаж: мы с тобой одной крови.

Унесло прочь страх разочарования, очистился от серых туч небосвод, невидимое Светило разлило по вселенной негасимый свет - и счастье коснулось человеческой души.

Этот духовный подъем помог Ане завершить написание монастырской иконы, которую она "вымучивала" полгода. Правда, и время на живопись у нее сократилось - приходилось посещать лекции, чертить проекты, сдавать зачеты с экзаменами. А так, чтобы настроиться, погрузиться в среду обитания святых - таких благодатных минут становилось все меньше.

Когда-то Назар учил девушку: иконы нельзя писать холодным сердцем, холодной рукой. Только под молитву, только с любовью к Тому, Кто послужил первообразом. Через краски, с помощью каждого крошечного мазка иконописец передает некие таинственные вибрации сердца, полного благодатного света. Святой, образ которого ты создаешь, обязательно помогает в иконописи, но только если ты сам непрестанно взываешь к его содействию. Но и враг человеческий не дремлет, он в каждую малую щель между молитвами вонзает клинок, и часто удар достается не только иконе, но и художнику. Вот почему иконописец после завершения иконы и передачи в храм может заболеть или даже испытать предсмертные страдания. Это нормально. Без искушений добрые дела не делаются.

А они - эти самые искушения - будто сидели в засаде и набрасывались при любом удобном случае, стоило чуть-чуть рассеяться, ослабить молитвенное напряжение, "Енохово хождение пред Богом".

Участвовать в праздновании Дня города Аню пригласил новый директор Художественного училища по фамилии Баблович. Видимо, таким образом он пытался подчистить своё реноме, потому что мнение горожан о нем было хуже некуда. За полгода он потерял двух благодетелей, которые поддерживали юные дарования немалыми финансовыми вливаниями. Чтобы компенсировать утрату, директор сдавал в аренду фирмачам одно за другим помещения училища, именно самые просторные, светлые.

Ввиду сокращения выставочных площадей Анин триптих перекочевал в запасник, под давлением активистов извлечен, вывешен обратно. Но перед самым Днем города триптих, который стал культурной гордостью общественности... Триптих, который жил своей судьбой, раздаривая людям надежду и мистическую радость... Исчез!.. Ане сообщила об этом вездесущая подруга Таня, как всегда ужасным шепотом с выпученными глазами. Только Аня, по давней своей привычке, молча пожала плечами и беззаботно предложила Тане арбуз необычного засола.