– Ты слышал, барин, какую кару нам наш хозяин посулил? А он у нас – кремень. Скажет – исполнит. И зачем нам, слепым и беспалым, твои деньги? Нет, уж. Извиняй! Сам виноват. Не надо было с чужой женой любодействовать.

– Да ладно бы просто, – тише добавил красномордый. – Может бы, просто застрелил тебя хозяин. Так нет же – ты так затейно с ней греховодничал, что барин наш сам не свой второй день ходит. Горькую пьет. Не пощадит он тебя.

Они втолкнули пойманного Владимира в чулан, оставили ему кувшин с водой и краюху горелого хлеба.

Что пережил за сутки Владимир, трудно описать словами. Ему казалось, что на рассвете следующего дня его выведут из чулана седым.

Но вышло все иначе. Он дремал, когда за дверью раздался грохот ударов, матерная брань, возня, и что-то металлическое садануло по крепкому замку. И вдруг, словно глас ангела, вещающего о спасении, Владимир услышал знакомый до боли голос:

– Твое благородие, Владимир Иванович, ты тут? – это был голос Макара.

– Макар! Макарушка, родненький, тут я! Тут! – Владимир чуть не зарыдал от счастья.

Дверь распахнулась, впустив в кромешную тьму сарая ночной свежий воздух и свет яркой земной луны.

– Как же, твое благородие, тебя угораздило в историю-то вляпаться?

– Сам не знаю. Дурак, наверное. Барышня больно хороша была. Любовь у нас с ней вышла.

– Эх, Владимир Иванович, сколько раз я говорил тебе: «баба – что жаба». Бог создал три зла: бабу, водку и козла.

– А козел-то причем? – глупо спросил счастливый Владимир.

– Да, не причем. Поговорка такая, – улыбался румяный купчишка. – Ну, чего? Побёгли, что ли? Пока не хватились нас всем гуртом.

Только тут Владимир заметил, что возле чулана сидел оглоушенный здоровяк, стороживший Владимира.

– А куда, Макарушка?

– Как, куда? Домой. Из картины долой.

– А где она?

– Да, на холме в последний-то раз стояла. Бежим.

И они побежали по лесу, обдирая в кровь руки. Местами на ощупь, подобно двум юным козликам. Макар крепко держал Владимира за руку. Яркая луна хорошо освещала дорогу. Наконец они миновали знакомую до боли беседку, приблизились к залитому лунным светом холму. И о чудо! На самой вершине холма стояла знакомая дверь. Теперь, в летней ночи, она отчего-то светилась дневным светом.

Наши друзья вскарабкались наверх пологого холма и забежали в открытую дверь. Как только Владимир упал на пол своей родной уже комнаты, за ним ввалился и Макар. Владимир оглянулся и тут же захлопнул за собой дверь. С картиной, висевшей на стене, произошли странные метаморфозы. Изображение вмиг перестало быть объемным. Рама уменьшилась прямо на глазах. Друзья с удивлением обнаружили на ней обычный летний пейзаж – голубое небо, зелень летнего луга, полоска леса вдали, и облик стройной барышни в розовом платье, скучающей в белой резной беседке.

Как только картина уменьшилась и стала обычной, исчезла и тропа из примятой травы, ведущая к ней. Теперь пол сиял полнейшей чистотой.

Владимир дрожащими руками тут же снял картину со стены и положил ее рядом с собой, на кровать. Макар удивленно потрогал на ней краски. Это было масло, на холсте. Макар даже лизнул край сего дивного пейзажа.

– Да… твоё благородие. Сколько здесь живем, столько и дивимся.

– Макар, сейчас бы выпить, – Вадимир огляделся.

У прикроватного столика вдруг обнаружилась пузатая бутылка старинного коньяка и две рюмки. Владимир быстро откупорил бутылку и налил себе и Макару по полной.

– Ну, давай, за твое чудесное спасение! – усмехнулся Булкин.

– Давай! Я хочу выпить за тебя… – глаза Владимира увлажнились. – Если бы не ты… Я даже боюсь произнести вслух, чтобы со мной было, если бы не ты. Расскажи, как ты меня нашел?

– Я? А я выспался вдоволь и решил пойти к тебе, Владимир Иванович. В гости. На дворе ночь была тогда. Скучно стало.

И только тут Владимир заметил, что долгая ночь закончилась, и за окном тлел местный, чуть притухший день.

– Ты продолжай, дорогой. Только я на одну минутку прерву тебя. Я хочу убрать этот шедевр мирового искусства куда-нибудь подальше.

– Да, вынеси ты эту дрянь на улицу и сожги на заднем дворе, – предложил бесхитростный Булкин.

– Что ты! Это – творение самого Виктора. Прав у меня нет, такие дела с великим полотном производить! – у Владимира все еще тряслись руки, и дрожал голос. – А потом, там она…

– Как ее зовут?

– Елена Николаевна. Леночка… – Владимир всхлипнул. – Знаешь Макарушка, я засуну эту картину пока что за шкаф с одеждой. Пускай там побудет. Правда?

– Конечно, пускай!

Владимир еще раз бегло глянул на пейзаж, взял из шкафа чистую простынь и обернул ею картину. Потом он аккуратно засунул ее в щель за шкафом. Тяжко вздохнул и присел к столику.

– Макарушка, спасибо тебе, родной. Никого ближе тебя у меня здесь нет.

– Да ладно, чего ты, твое благородие? Не конфузь меня. Я здесь какой-то плаксивый стал. Чуть что – сразу сердце ныть начинает, и слезы текут.

Они выпили по второй.

– Расскажи, дорогой, что далее было? Как ты меня нашел?

– Ну, как… Пришел я к тебе. Постучал в ворота. В ответ тишина. Думаю – зайти, так чудища там твои, поди, нападут, охранники. Постоял я. Помялся. Уже была такая мысль, уйти восвояси. Но будто кто подтолкнул меня: а вдруг с Владимиром Ивановичем чего стряслось? Вдруг, помощь моя требуется? Я открыл калитку решительно. Глянул, а горгулий твоих и нет. Думаю, наверное, погулять в лес ускакали, окаянные. А мне оно на руку. Я шмыг прямиком к дому. Взбежал по ступеням. Дверь открыта. Я в горницу. Нет тебя там. Я на второй этаж. Прямиком в спальню. Гляжу, мать честна, а на стене дверь стоит, и свет из нее лунный идет, и дух травяной, да свежий. Как у нас в деревне. Я и шагнул в нее. Понял отчего-то сразу, что ты ушел именно туда. Подумал еще: здесь такой воздух медовый, росистый. Как Владимиру Ивановичу туда не уйти? Гляжу: на холме оказался. Я покричал тебя – вдруг ты где рядом, на травке прикорнул. Нет. В ответ снова – тишина.

Макар еще налил себе и Владимиру коньяку. Владимир с интересом слушал своего друга и кивал головой.

– А дальше смотрю – беседка белеет в темноте. Я к ней, потом по лесу пробежался. Тебя всюду кликал. Только эхо ночное, да филин мне и отвечали. Глянул – за лесом забелели дома господские. Эге, смекнул я, тут усадьба чья-то богатая. Наверное, там мой Владимир Иванович и гостит. Так кумекаю, а у самого отчего-то предчувствие нехорошее на душе еще больше растет. Решил я действовать аккуратно. Приблизился к окнам главного дома. Комнаты все пустые, кое-где свечи горят. Но нигде тебя нету. В одной из комнат увидал я женщину молодую и мужчину толстого. Лицо у него было злое. Через окно неслышно, о чем они говорят, но вижу: ссорятся. И женщина эта тяжко плачет.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.