— Кто ты, черт возьми.

Сильная рука, непреклонно сжимающая горло. Раньше они любили такие игры во время секса, перекрывая кислород полностью, исследуя друг друга, проверяя, кто первый не выдержит и разожмет руку на горле любовника. Моран мог долго находиться без кислорода. Но что, если в этот раз Мориарти не захочет его отпускать?

Пальцы снайпера сжались на непоколебимом предплечье, но не в попытке расцепить хватку, а с целью коснуться, ощутить, удостоверить в том, что Джеймс настоящий. Прикосновение, дыхание, тело — все материально. Воздух заряжен Мориарти, и снайпер словно ощущал на себе невидимые руки, распявшие тело, словно Иисуса на кресте.

Изображение моргнуло, словно голограмма. Навряд ли теперь криминального гения так просто убьешь.

Улыбка прорезала сжатые губы Морана, ему нравилось то, что происходит. Мориарти, черт возьми, живой.

Темный консультант всматривался в черты лица снайпера, словно выточенные из камня, красивая, тонкая резка, но глаза живые, в них можно увидеть каждое изменение эмоций. Мориарти наблюдал, как отчаяние и боль перетекают в удивление. Ни следа страха, ни одной фальшивой нотки. За это и можно любить Морана.

— Скорее мертвый, — мысли Себастьяна не настолько скрыты, чтобы нельзя было ответить на них, — и это многое меняет. Но не все…

Он прижался к снайперу, скользя языком по его губам, все еще не давая ни двинуться, ни вздохнуть. Пережимал горло до тех пор, пока перед чужими глазами не начали плясать черные пятна. За это время темнота, сгустившись, превратилась в подобие рук. Полупрозрачные, тонкие, но удивительно сильные, они оплели запястья Себастьяна, поднимая его руки кверху.

— А ты не торопился ко мне, — шепот возле уха, вторая ладонь заскользила под рубашку, погладила по каменным мышцам пресса, легко царапая острыми ногтями. Джеймс чувствовал, как горит воздух в легких Морана и разжал ладонь на горле, одновременно проникая второй сквозь кожу и мышцы в горячую плоть чужого тела.

— Тс-с, — прошептал он, пока его рука по запястье погрузилась в живот снайпера, — чувствуешь? Не бойся, от этого не умрешь, только если я проникну выше, — его рука, действительно заскользила к груди, — и сожму сердце.

Джеймс коснулся пальцами судорожно сжимающуюся мышцы и почувствовал, как-то замерло на мгновение от острой боли. Всего лишь мгновение, чтобы дать возможность почувствовать. Он не хотел причинить снайперу вред, больший, чем тот сможет выдержать, больший, чем сам Мориарти способен исправить. Но так важно показать сейчас, что он теперь представляет из себя, а еще дать понять, что если Моран захочет, то Джеймс и его протащит к себе, впрочем, даже, если он не захочет. Но для этого есть еще время.

Он медленно вытащил руку, провел пальцами по гладкой коже. Ни открытой раны, ни даже шрама, о том, что это было на самом деле, свидетельствует только кровь, которая впиталась в кожу Джеймса.

— Это только начало. Это ведь наш способ говорить о чувствах. Когда я делаю с тобой все, что посчитаю нужным, а ты принимаешь это. Разве не прекрасно?

Усмехнувшись, он провел пальцем по губам Морана, пачкая кровью, и тут же накрыл его рот своим, слизывая красное, проникая внутрь жадным языком, не давая дышать.

Одежда, оставшаяся на Себастьяне, Джеймса больше раздражала, чем мешала, тем более, что сорвать ее не составило труда. Разорванная в клочья рубашка полетела в сторону, через секунду брюки тоже оказались на полу. Мориарти прижался к обнаженному телу, гладил Морана по плечам и груди, чувствуя под пальцами узор, выведенный на коже.

Улыбка заскользила по губам снайпера, становясь все шире и безумнее. Пусть Мориарти делает все, что ему необходимо. Морану все равно больше нечего терять.

Джеймс отстранился, плотоядно оглядывая снайпера, задерживаясь взглядом на его напрягшемся члене.

— У тебя всегда на меня вставало за секунды, мне нравилось это и бесило. Ты же не хранил мне верность все это время. Я вижу прикосновения твоих любовников горят на коже, — Джеймс провел острым, как бритва, удлинившимся ногтем по предплечью Себастьяна, снимая узкую полоску кожу.

— Ты бы лишился всей, если бы мне захотелось. Но мне хочется другого. Ты всегда трахал меня, как тебе нравилось, теперь я хочу отплатить тебе тем же. Я же говорил, что готов отблагодарить тебя.

Костюм Джейма исчез, словно впитался внутрь тела, обнажая змеистые отметины на коже, а за спиной щупальца, которыми он управлял, потянулись к Себастьяну, оплетая, словно в кокон. Связанное тело снайпера кулем упало на пол. Мориарти обошел его кругом, уселся сверху на грудь, давя весом, который никогда не имел при жизни, на сердце.

Он заскользил пальцами по щеке снайпера, обвел упрямо очерченные губы, раскрывая их, проникает в рот. Узкая ладонь вошла полностью до большого пальца, прижала язык, поглаживая. Потом начало казаться, что что-то проникло глубже, заскользило в пищевод, перекрывая дыхание.

— Сопротивляйся, ну же, не будь таким скучным, я ведь могу и убить тебя, заигравшись.

Джеймс наклонился, прижимаясь вставшим членом к груди Себастьяна.

— Просто умереть для меня было бы слишком скучно, правда? — зашептал он, убирая пальцы, темнота, проникающая в тело снайпера через рот, вылилась обратно, как вода, словно бы он захлебнулся в этой ночи.

Джеймс коснулся скользкой, от слюны Морана, ладонью своего члена.

— Ты же умеешь говорить, Бастиан, попроси меня, если хочешь чтобы я дал прикоснуться к себе.

Снайпер заскользил потемневшим от страсти взглядом по обнаженной коже босса, соскам, животу, эрегированному члену. Он не мог отвести взгляд от лица любовника, но краем глаза заметил на полу совсем рядом пистолет. Вряд ли бы он смог высвободить руку, если бы Джеймс этого не захотел. Пальцы сжались на рукояти, дуло уперлось в бедро Мориарти.

— Дай мне коснуться тебя, Джеймс.

Имя слилось с выстрелом, разбивающим пространство на миллион осколков.

Джеймс медленно выпрямился, глядя, как на бедре распустился ярко-алый, кровавый цветок. Разорванная артерия брызгала кровью, попадая на лицо снайпера, заливая его грудь. Джеймс улыбнулся, запуская пальцы в свежую рану, и вытаскивает деформированный кусочек металла. Теперь с его телом можно делать все, что он захочет и, если его любимый снайпер хочет немного крови, в этом он ему не откажет.

Щупальца обвили запястья Морана, прижимая к полу над его головой, и вырвали пистолет. Дуло, словно темная воронка, гипнотизировало, покачиваясь в воздухе перед лицом снайпера.

— Я ведь тоже могу убить тебя.

Джеймс поднял руку, перехватывая пистолет, и приставил к подбородку Себастьяна.

— Один твой знак, что ты хочешь этого. Стать таким же, как я. И я нажму на курок. Один раз я уже сделал это. Прострелил тебе бок. Не нужно было выводить меня из себя. Ты хочешь умереть, Бастиан?

Кокон начал сжиматься, усиливая давление по всему телу. Мягкое и гладкое щупальце двинулось по члену Морана, утончившийся кончик щекотал отверстие уретры, раздражая нервные окончания, а затем осторожно скользнуло внутрь.

— Больно? Я ощущаю твои чувства, как свои. Много времени прошло, прежде чем я сумел прийти к тебе. Рад меня видеть наконец-то? Меньше, чем живым, больше, чем мертвым. Мне нравится, как ты держишься. Ни следа страха. Но я помню твое лицо, когда ты убивал меня, проникая раз за разом в остывающее тело. О чем ты думал тогда? Я хочу еще поиграть…

Время сыпало секунды, словно снимало стружку с человека. Дуло пистолета двинулось выше к губам. Джеймс медленно потерся бедрами о живот Себастьяна, головка размазала смазку по коже.

— Я навсегда останусь с тобой… — шепот Джеймса, ласковый и тихий возле уха, — Ты помог мне выжить, потому что часть меня, мой образ, всегда был в твоей голове. Ты помнил обо мне каждую секунду.

Тело Мориарти неуловимо изменилось, щупальца, казавшиеся такими гибкими, теперь похожи на паучьи лапы, растущие из его позвоночника. Он наклонился над лицом Себастьяна, а лапы вонзились в пол, отрезая их от всего мира.