Время для Джеймса то сжималось, то растягивалось. Ему казалось, что Себастьян сидел за ноутбуком невыносимо долго, и темнота клубилась за его плечами, он видел это уголком глаза.

Но с момента, как тот ушел, видимо, утаскивая с собой труп, время сжалось, протаскивая через себя, как сквозь воронку.

Джеймс сжал голову, закрываясь руками, но сложно было усидеть на месте, тело словно ломало. Позвоночник покрылся шипами и, те с треском прорывали кожу. Он терпел, стиснув зубы, но не выдержал, подскочив на ноги, содрал с себя рубашку и пошел к окну, стараясь в черной поверхности, ставшей зеркальной из-за прилипшей к той стороне ночи, рассмотреть собственную спину. Коснувшись пальцами позвонков, он почувствовал укол шипов.

Сколько Моран уже здесь? Наблюдал за Мориарти, облокотившись о косяк, убивая одну сигарету за другой, кидая окурки на пол.

Джим не замечал его, словно он один в этой комнате и в целом мире.

Мальчик все-таки отправился в свое последнее путешествие по Темзе. Красивая река, сколько трупов она приютила в своих объятьях.

Руки полковника были в крови, причем в прямом и переносном смысле, одежда тоже оставляла желать лучшего. Мальчик будто не хотел прощаться, цепляясь за Бастиана из последних сил, словно за спасительную соломинку. Кровавым следом на рукаве, багровым цветом на коже — любым доступным способом хватаясь за жизнь, которой у него больше не было.

Стянув испачканную в крови футболку с тела и откидывая ее в сторону, Моран продолжил наблюдать, как кожа на спине босса лопается, а острые шипы прорезают себе дорогу. Глубокая затяжка дыма в легкие, выдох.

Интересно, когда Бастиан будет трахать Мориарти сзади, шипы проткнут его грудную клетку и выйдут насквозь, нашпиговывая тело?

Мориарти жаль, что на затылке нет глаз, хочется понять, насколько его ощущения реальны… Поворачиваясь спиной к окну в тщетной попытке рассмотреть собственную спину, Джеймс заметил темное пятно в углу комнаты, шевеление, словно клубок змей. Потом он увидел на этом фоне Себастьяна.

Когда Моран вернулся? Джеймс растянул губы в подобии улыбки. Ему кажется, что рот превратился в оскал.

Во время приступов аутоагрессии Джиму хотелось разрезать свое лицо от уха до уха, но он не делал это только потому, что это так банально… нужно было придумать что-то поинтересней.

Черты лица полковника казались смазанными, будто включена некачественная запись с кассеты, из-за этого Джеймс не был уверен реально ли присутствие Себастьяна здесь.

Делая шаг вперед, кажется, словно проваливаешься в бездну. Самое странное, что сейчас Джим чист. Он не принимал никакие наркотические или изменяющие сознания препараты не меньше пяти дней. И это самый долгий срок за последнее десятилетие.

Когда он вторгся в чужое личное пространство, то темное, что колыхалось за спиной Морана обступило вокруг, словно заключая его в кокон.

Подняв руку, он коснулся щеки Себастьяна, замечая, что его ногти заострились и почернели.

В кого он превращается?

Кровь на ладони босса успела засохнуть, прикосновение к щеке с однодневной щетиной царапнуло кожу. Или это царапает не кровь?

Моран хотел, чтобы Джеймс вскрылся перед ним, показал себя настоящего, своего внутреннего монстра, которого все время держал глубоко, на привязи.

От них двоих давно не осталось ничего человечного, так зачем скрываться под кожей, которая больше не нужна? Мориарти старался казаться человеком, словно волк, скрывающийся под шкурой овцы, чтобы попасть в стадо и загрызть несколько барашков. Кровавый босс загрыз много, очень много, но и это в конце концов ему наскучило. Но Моран не был жертвой, которую можно так просто загрызть. Или испугать.

Жестокая сдержанная улыбка снайпера, прорезающая губы, холодный взгляд пронзительных глаз, прошивающий насквозь.

Они всегда отличались от остальных, простых смертных. Вместе они выйдут на тот уровень, на который не способны другие.

Стальные пальцы Морана сжались на бедрах босса непреклонно и неукоснительно. Ощущение, будто бы острые железные прутья впились в плоть, массируя напряженные дрогнувшие мышцы.

Черные глаза, будто наполненные водой два темных озера, всматривались в лицо напротив внимательно и испытующе, словно стремясь не просто прочитать мысли, а забраться в чужую голову, прорасти в мозгу, как раковые клетки, изменить саму суть…

Джеймс моргнул, останавливая процесс.

Пальцы скользнули по щеке, зарываясь в короткие волосы, царапая затылок. Чтобы поцеловать Морана нужно приподняться, встать на пальцы ног, и потянуть, наклоняя снайпера к себе.

Почему-то сейчас, достаточно просто поднять голову, и разница в росте уже не кажется такой сильной. И еще кожу на спине и бедрах, куда легли чужие ладони странно пощипывает.

Кто я? И кто ты?

Джеймс никогда не задавался этим вопросом.

Губы у Морана жесткие и обветренные, вкус табака почти не ощущается, хотя Джим вполне мог определить бы сорт его сигарет… Язык поранился об острые зубы и рот наполнился металлическим вкусом густой крови.

Кровь перетекает изо рта в рот, порочная и опьяняющая. Моран жадно глотал, не различая, чья она — Мориарти, его собственная, или их общий намешанный гремучий коктейль.

Интересно, что будет, если их и правда смешать? Что будет, если их плоть сольется, а кости срастутся? Если они, наконец, станут единым целым?

Язык Морана, горячий, влажный и требовательный. Кажется, что он заполнил рот Мориарти целиком, обвил его язык, как змея и затянул к себе в рот, будто в пучину. Язык Джима затрещал и вырвался с корнем, падая на пол кровавым ошметком, но снайпер не остановился, продолжая вылизывать рот от крови, непривычно пустой.

Они же монстры, а такие восстанавливаются быстро. За сколько времени Мориарти сможет нарастить оторванную плоть?

Рывок, Моран до боли прижал податливое тело к себе. Ногти вспороли джинсы на бедрах, располосовали тонкую кожу.

Джеймс не ожидал боли, но она пришла, яркая и ослепительная, неожиданно отрезвляющая и помогающая увидеть все, словно освещенное лучами прожекторов.

Он видел их со стороны, и понял, что это уже нельзя назвать человеческим телом. Они оба в периоде полураспада, деструкция в действии и сейчас нужно просто закончить это… навсегда.

Прижавшись к тому существу, что было Себастьяном, он чувствовал, как рвутся наружу, прорываясь через тонкую кожу, кости.

А еще он до безумия хотел еще боли. Через нее может произойти перерождение… или окончательная смерть. Он уже и так мертв.

Из горла вырвался полурык-полухрип, он чувствовал, как одежда падает на пол вместе с ошметками кожи и плоти.

Убей, разорви, сейчас можно.

Его острые зубы впились в чужое плечо, когти порвали на ленты рубашку на чужой спине, вместе с кожей.

Там под ней тоже такой, как я? Покажи мне.

Объятие до хруста костей, горячее и смертельное. Теперь их невозможно разлучить, невозможно разделить на части. Они так долго не были рядом, а теперь останутся вместе навсегда. Вместе они должны освободиться. Они так долго терпели.

Подавшись вперед, Моран опрокинул Мориарти на пол, накрывая своим телом сверху, словно ограждая и заслоняя от всей этой жестокости и грязи мира. Защищая весь этот мир от него.

Кости прорвали грудную клетку Джима, приветствуя киллера и радостно впиваясь в его тело. Это слишком сладко и хорошо. Наконец-то Моран чувствовал Мориарти так близко, как никогда раньше, но он не может остановиться и на этом.

Больше не оставалось ничего. Только взгляд серых глаз напротив. Мориарти не помнил, какого цвета у Морана глаза на самом деле, просто он видел все в черно-белом, будто из мира пропали все краски или они вдвоем оказались там, где цвет отсутствовал даже как понятие.