-Уйдите,— морщась от боли, сквозь зубы выдавил профессор Снейп.
-Еще и хамите,— мило улыбнулась Амбридж. — Знаете, я наверное поставлю перед попечительским советом школы вопрос о вашем соответствии занимаемой должности,— сладеньким мстительным тоном добавила она, когда Снейп, вяло отмахнувшись, прошествовал мимо.
-А я, наверное, подолью вам яда, чтобы у попечительского совета школы таких вопросов не возникало,— зло буркнул он и не обращая больше внимания на надоедливое, писклявое и очень размытое розовое пятно, задохнувшееся от такой наглости, наконец добрался до своих комнат в слизеринских подземельях.
Там все было так, словно он вышел отсюда всего полчаса назад, хотя ощущалось, что он не был тут уже целую вечность. В ящике комода должны быть зелья… Надо привести себя в форму. Хотя бы относительно. Так, кровоостанавливающее, кровевосполняющее, укрепляющее и зелье восстановления магических сил… Все. Теперь— спать. Все равно раны на спине не обработать самостоятельно. Северус улегся на кровать прямо так, в испачканном кровью и еще Мерлин знает, чем, сюртуке.
Но сон не шел. Перед глазами все время возникал образ Пэнси в легком рваном платьице, сидящей под дубом на холодном снегу. Нога сломана, по телу синяки и ссадины, и эта серебристая прядка у виска, которая вызывала у него дракклову тучу вопросов и тревожных мыслей. Да что же с тобой такое?! И еще эта ее истерика… Что ее так напугало? Почему она так себя повела? Может, испугалась цвета его глаз? Да вроде не должна. Девочка явно не из пугливых… Не напугала же ее перспектива обмена душами с собственным преподавателем! Для того, чтобы добровольно полностью открыться перед другим человеком, нужна колоссальная смелость и сила воли, и Снейп очень сомневался, что смог бы кому-либо также, не задумываясь, довериться.
Хотя, возможно, девочка просто глупа, и не осознает до конца, что именно делает и чем это грозит… При мысли об этом он недовольно поморщился. Подобное объяснение не укладывалось в голове и казалось в высшей степени кощунственным. Интересно, как она там? Скоро ли придет в себя? И что будет, когда она очнется? Только не истерика! От одного воспоминания о состоянии собственной беспомощности перед ее слезами бросало в дрожь. Пережить это еще раз— Мерлин упаси! Перед этой перспективой еще одна встреча с семерыми Пожирателями казалась в разы предпочтительнее. Он поднял руку на уровень глаз и закатал левый рукав. Метка красовалась на положенном ей месте, и была серой, как обычно в состоянии покоя. Странно. Лорд уже наверняка знает обо всем, что произошло в лесу. Так почему он медлит и не зовет его?..
Хм. Метка меняет цвет? Да нет, наверное ему просто кажется. Обычно чернея, Метка начинала сильно, невыносимо жечь. Но сейчас никаких болезненных ощущений не было, хоть жуткий рисунок на бледной коже и казался темнее обычного. Пламя камина полыхнуло зеленым и в комнате раздался взволнованный голос мадам Помфри:
-Северус, зайди срочно. Ты просил сообщить, когда она очнется.
Резко вскочив с кровати, зашипев от боли и в который раз поморщившись от смеси тошноты и головокружения, он, не утруждая себя сменой одежды на более чистую, как мог быстро преодолел расстояние от подземелий до больничного крыла, по пути активно сообщая встречным студентам, которые расступались, не смея задавать вопросы, об улучшении собственного самочувствия сотней снятых с их факультетов баллов.
Резко распахнув дверь больничного крыла, он едва успел увернуться от пролетевшего над его головой толстого журнала по колдомедицине. В палате стоял такой разгром, словно только что здесь прошел сильнейший ураган. Все вещи, простыни, обрывки медицинских карт, бутыльки с зельями и мазями создавали в воздухе какой-то сумасшедший, немыслимый круговорот, а на кровати у стены, забившись в угол и обхватив себя руками, раскачиваясь назад-вперед сидела явно испуганная, мало что сейчас соображающая черноволосая девушка с мокрым от слез лицом. Только не это!
-Не трогайте меня, пожалуйста, оставьте меня в покое,— бесконечно повторяла она, словно мантру, одни и те же слова.
-Все, успокойся, никто к тебе не подходит!— уговаривала ее мадам Помфри, волшебной палочкой сдерживая кружащий вокруг себя, словно в сумасшедшем танце, поток уже поврежденных, в большинстве своем, вещей.— Ох, Северус, помогай! С ее магией что-то происходит. Она совершенно неуправляема!
-Это вы заставили ее очнуться?— уворачиваясь от летающих предметов, напряженно спросил он.
-Да нет же!— откликнулась мадам Помфри.— Она сама! И сразу в слезы. Похоже, у нее истерика.
-Сам вижу!— раздраженно буркнул он, в один прыжок преодолев расстояние до ее кровати. -Мисс Паркинсон! Мисс Паркинсон, вы меня слышите? Возьмите себя в руки, немедленно!
Но Пэнси, казалось, совсем его не видела и не слышала, хотя и глядела прямо на него широко открытым, совершенно пустым взглядом, не выражающим абсолютно ничего, кроме мучительной боли и страха. В его сердце снова пробрался дикий, холодный, неконтролируемый ужас от осознания собственной беспомощности перед двумя крупными мокрыми ручейками, быстро текущими из ее насквозь пропитанных паникой болотно-зеленых глаз. Сейчас он готов был сделать что угодно, только бы все это прекратилось. И, собрав в кулак остатки собственной силы воли, он, как и тогда, в лесу, крепко ее обнял, не обращая внимания на слабое сопротивление дрожащего тела, и снова бормоча ее имя успокаивающим, бархатным полушепотом. И, как и тогда, девочка постепенно затихла и уснула, лишь изредка вздрагивая во сне и тихо всхлипывая.
Вещи вокруг больше не летали, а лишь смирно лежали на тех местах, куда волею случая упали после прекращения влияния на них неукротимой, стихийной магической силы. Охая и облегченно вздыхая, мадам Помфри принялась наводить вокруг некое подобие порядка, а Северус, не в силах заставить себя отвести тревожный взгляд от беспокойно спящей девочки, так и опустился на соседнюю с ней постель. Не выдержав такой длительной эмоциональной нагрузки, измученный мозг отключился сразу и без предупреждения.
И снова то самое, такое знакомое ничто. Он знал, что последует дальше. И помнил, что сопротивляться бесполезно. О Мерлин, нет! Зачем снова? Я не хочу, не буду, мне это не нужно! “Нужно.”— прозвучал в пустоте чей-то уверенный и настойчивый голос. “И ты прекрасно знаешь, что тебе необходимо это знать, хоть и боишься признаться в этом даже себе самому. Тебе нужно это, Северус. Иначе тебя не было бы здесь.” Вспомнив, чем грозит неповиновение потоку чужих мыслей и воспоминаний, и осознав всю тщетность любых попыток борьбы с ним, Северус вновь обреченно расслабился, свободно и решительно пропустив его через себя.
Muse/Exogenesis: Symphony Pt 1: Overture
========== Глава 26 ==========
Пэнси и не предполагала никогда, что боль бывает такой сильной. Она мучила, выворачивала наизнанку и просто сводила с ума, раздирая самую душу огромными стальными когтями какого-то невообразимо сильного и кровожадного зверя. Она не видела, как на руке возникла эта жуткая угольно-черная картинка, потому что сознание покинуло ее раньше, но даже в состоянии отсутствия всех ощущений девочка знала, что она навеки останется в ней уродливым кривым ожогом, безжалостно и равнодушно выжженным на ее душе каленым железом.
Все ее существо металось, словно в агонии, пытаясь подчинить себе это тело и этот разум, но боль ослепляла настолько, что это совершенно не представлялось возможным, и все ее силы уходили лишь на то, чтобы удержаться в нем и не позволить ему отказаться от нее, обрекая на смерть обоих. Она не понимала, что происходит и почему она ощущает себя не на месте, и лишь чувствовала острую необходимость цепляться за это тело и его жизнь всеми доступными ей способами. А может, она уже умерла, и это и есть ад? Скорее всего. Иначе где бы еще она смогла познать такую запредельную, нескончаемую боль? Понятия боли и вечности смешались в одно целое, и она сама не знала, что еще удерживало ее от окончательного и бесповоротного погружения в эту пучину. Но если это не дает ей умереть, значит, это сильнее боли, смерти и даже вечности.
