Что ж, тогда он пойдет искать ее сам. Он совершенно не представлял, где он будет ее искать, каким образом, и что с ним будет, если он вдруг найдет лишь ее тело, но ждать и медлить он больше не мог, хотя прекрасно понимал, что его шансы найти девушку и при этом защитить ее и себя ничтожно малы по сравнению с шансами их взрослого сильного, умного и уверенного в себе Декана.

-Хорошо, я пойду сам,— леденея от ужаса осознания своих намерений, словно уговаривая сам себя, дрожащим, хриплым голосом произнес он.

Медленно повернувшись спиной к кровати, на которой лежал профессор, Драко успел сделать всего несколько шагов по направлению к двери, когда в оглушающей тишине палаты вдруг прозвучал тихий протяжный стон.

E.S.Posthumus/Moonlight Sonata

========== Глава 24 ==========

Северус с детства ненавидел резкие пробуждения. И, как обычно перед тем, как позволить себе проснуться, внимательно прислушался к окружающим его звукам и запахам. Больничное крыло. “Какое родное место…”— с отвращением подумал профессор и решив, что нет смысла дальше оттягивать неизбежное, открыл глаза. Ох, какое же все до боли яркое!

Затрудненное дыхание и непреодолимая слабость в теле, чувствовавшем себя так, словно его наспех собирали по кусочкам после Сектумсемпры. Совсем как после возвращения Темного Лорда, когда Он наказал его за опоздание и неповиновение Его зову. Об этом все еще напоминали несколько глубоких шрамов на теле, которые от так и не успел тогда свести бадьяном. Но это было около полугода назад. А что с ним происходит сейчас? Почему он здесь?

Последнее, что он помнил — это как закрыл собой Поттера от заклинания Уизли. Значит, поэтому он снова в больничном крыле? Что ж, Гриффиндор… Прощайся с Кубком. И ни один Дамблдор вам на этот раз не поможет!

-Профессор Снейп?— раздался совсем рядом тихий выдох.

Снейп с трудом перевел взгляд немного вправо.

-Мистер Малфой? Что вам здесь нужно?— хрипло спросил он. Горло сильно саднило.

-Слава Мерлину! Профессор, Пэнси в опасности, люди Лорда ищут ее! Что мне делать, сэр?— громко зашептал Драко.

-Тихо!— сквозь зубы прошипел Снейп.— Что вы несете? Зачем Лорду мисс Паркинсон?

-Вы не помните? Ритуалы обмена, зелье старения…-путано начал объяснять слизеринский староста.

И профессор вспомнил. Понимание обрушилось на него, словно пикирующий с неба здоровенный гиппогриф. Сердце замерло, а в глазах отразился страх. Хронология событий выстроилась в его голове в совершенно несвязную и нелогичную цепочку. Выходило так, что после того заклинания он вернулся в свой семилетний возраст и то, что он месяц провел ребенком среди своих же змей не было сном. Хотя, конечно, справедливости ради следовало признать, что большую часть этого месяца он все-таки провел в больничном крыле. И он точно помнил, кого ему следовало за это поблагодарить…

Ну да ладно. Забини подождет. А вот мисс Паркинсон, если верить словам Малфоя-младшего, ждать не может. Глупая девчонка! Зачем вообще во все это полезла?.. “Она любит тебя…”— прозвучал в голове голос Лили. Да, он помнил. Он помнил об этой девочке все: от ее первого осмысленного слова до последнего безрассудного поступка. Он помнил, как она дышит и как бьется ее сердце, и знал, что способен сделать что угодно, чтобы дыхание и сердцебиение этой девочки не оборвались никогда. И разумеется он знал, насколько был ей дорог. Но любовь? Нет, нет, нет! Она его просто жалеет. Это пройдет. Как и у тех нескольких несчастных, что еще до нее за все пятнадцать лет его работы в школе имели неосторожность решить, что влюблены в него.

Но мисс Паркинсон… Пэнси. Она другая. Такая родная, знакомая до мелочей и очень близкая. С его губ вновь помимо воли сорвался сдавленный стон от понимания того, что при мысли о ней где-то внутри, очень глубоко, но неотвратимо, разрасталось, заполняя собой всю грудную клетку и накрывая с головой, необъяснимое, невесомое тепло. Ощущение было приятным, но вместе с тем пугало.

Что это? Может, просто отголоски ее эмоций? Ведь она тоже чувствовала что-то похожее. Он помнит… Но почему после его возвращения в собственное тело ее эмоции все еще ощущались им как свои, по-прежнему оставалось для него загадкой. Вот тролль! Ерунда какая-то. Нет, эти эмоции абсолютно точно не его. Ведь не может же он так чувствовать! Или может?.. “Лучше бы я умер!”— мелькнула паническая мысль. Голова нещадно болела, множество вариантов и предположений словно разрывали его изнутри на много маленьких, нелепых и бесформенных частей. Он никогда еще не ощущал себя настолько бестолковым, даже в детстве, когда при варке зелий приходилось по нескольку раз переспрашивать у матери одно и то же. От разъедающего, оглушающего, раздражающего непонимания хотелось грызть прикроватную тумбочку, выть на луну и лезть на стену. Так, Северус, успокойся. Конечно, ты к ней привязался. После такого и не могло быть иначе. Будь прокляты ее эксперименты с темной магией!

Это и бесило, и успокаивало одновременно. С одной стороны, чувство привязанности было ему знакомо, пусть даже через время это ощущение узнавалось смутно, как в тумане. Ведь первый и последний человек, к которому он был привязан, мертв уже четырнадцать лет. И он за всю свою жизнь ни разу потом не испытывал большей боли, чем от той роковой утраты. Это и было той причиной, по которой забытое, всеми силами отвергаемое им ощущение, внезапно вновь засверкавшее из-под толщи временной пыли, порождало в душе панический, неконтролируемый страх. Он не переживет потерю родного человека снова. Лучше не привязываться ни к кому. Это слишком больно.

Но с другой стороны, Северус испытывал облегчение от осознания, что его привязанность к девочке обусловлена всего лишь воздействием на их души темнейшей магии. Да, именно так. Это всего лишь последствия ритуала. Конечно, он беспокоится о ней. Но только как о дочери. Ведь иначе и быть не может! Она ведь действительно в дочери ему годится! Ладно, он еще найдет способ нейтрализовать последствия этого проклятого ритуала и справиться с привязкой. Даже с такой сильной.

А сейчас все мысли вытесняло какое-то иррациональное, необъяснимое осознание угрожающей ей опасности. Он знал, что ей больно, и чувствовал, что очень ей нужен. Так, а сколько времени уже прошло? Как долго она там находится? И что с ней? Почему ей так больно? Ее боль пугала гораздо сильнее собственной. С усилием сглотнув, дабы смочить слюной больное горло, он поморщился от противного царапающего ощущения внутри него и наконец задал Драко так интересующий его сейчас вопрос.

-Мистер Малфой… Сколько времени прошло?

-Почти три недели, сэр!— мгновенно отозвался мальчишка.— Скажите, что нам делать? А вдруг она…

Он не договорил, но Снейп и так все понял, и в сердце снова прокрался ледяной парализующий страх.

-Она жива, мистер Малфой,— уверенно произнес Северус. Он не знал, откуда ему было это известно, но чувствовал, что она жива. Просто потому, что мертвым не может быть больно.— И лично вам делать ничего не нужно. Все, что могли, вы уже сделали.

Язвительный тон профессора заставил Драко виновато опустить голову, пряча лицо, немедленно покрывшееся бледными розовыми пятнами. Вдруг дверь в палату резко отворилась и к кровати профессора с выражением облегчения и вместе с тем крайнего негодования на лице быстрым шагом подошла главный колдомедик Хогвартса— мадам Помфри.

-Северус! Слава Мерлину! Ты помнишь, кто ты такой? Как ты себя чувствуешь? Лежи смирно, мне нужно провести диагностику!— затараторила она.

-Боюсь, мадам Помфри, что у меня нет на это времени,— холодно отозвался профессор, взглянув на нее со смесью раздражения и некоторой отстраненности.— Мне необходимо сейчас уйти.

-Куда уйти?— всплеснула руками седовласая ведьма.— Ты еще слаб, тебе нужно восстанавливать здоровье. Твоим студентам нужен их декан. Хоть о них подумай!

-Именно этим я и занимаюсь!— раздраженно огрызнулся слизеринский декан, отчаянно пытаясь подняться с кровати.— Вот тролль! Мистер Малфой, мне необходимо попасть в мою лабораторию. Немедленно!