Профессор Снейп ненавидел непонимание, и не прощал его ни себе, ни другим. Особенно себе. Поэтому ему просто необходимо было проанализировать и разложить свои детские воспоминания по полочкам и наконец найти то, что не давало ему покоя. Он ощущал, что это время содержит в себе очень противоречивую информацию, которая, в свою очередь, и вызывает в нем чувство такого пугающего, нелепого когнитивного диссонанса.

У профессора создавалось стойкое впечатление собственной жизни сразу в двух реальностях. В одной из них он— обычный неприметный мальчишка, живущий в Паучьем Тупике вместе с родителями, такой же, как и его сверстники, разве что менее ухоженный и общительный. А вот в другой… Он в свои неполные восемь лет уже жил в Хогвартсе, вместе с учениками пятого курса Слизерина, которых он, уже взрослый, потом учил. Дикость какая! А родителей в той реальности у него уже не было.

Голова просто раскалывалась. Понимание маячило где-то рядом, но как только ему казалось, что он вот-вот поймает истину за хвост, как она, коварно подмигивая, насмешливо ускользала, как вода сквозь пальцы. Так, Северус, вспоминай! При каких условиях становится возможным нахождение в двух реальностях одновременно? Возвращение во времени! Ну конечно! Должно быть, он в бреду, если не понял этого сразу. Но в свое оправдание следовало признать, что это возвращение во времени не было обычным, потому что не оказало влияния на ход событий в его жизни. Все. Хватит. От этих мыслей так болит голова…

Следовало осмотреться. Это место… Оно походило на его комнату в родительском доме в Паучьем Тупике, и кажется, что практически не изменилось с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. Кровать со смятыми простынями в углу, письменный стол и полки с книгами над ним. Хотя нет. Сейчас эта комната выглядела так, как после смерти отца. А вот когда ему было семь, комната была такой, какой он ее помнил с детства. Кровать стояла у окна, а полок с книгами тогда еще не было. Но белый туман был таким же, как и в прошлый раз. И такое же чувство нереальности происходящего. Однако кое-что было другим. Северуса преследовало стойкое ощущение, что в этот раз в комнате чего-то не хватает. Чего-то очень важного… Но додумать эту мысль он не успел. В густом тумане эхом отдались мягкие, легкие шаги. Он узнал бы ее даже с закрытыми глазами.

-Лили…

Рыжеволосая девушка в синих джинсах и зеленом свитере крупной вязки нерешительно улыбнулась.

-Привет, Сев.

Сев… Он уже начал забывать, что когда-то она его так называла. Единственная из всех. Он ненавидел какие-либо сокращения или изменения собственного имени, но Лили всегда была исключением. Ей он простил бы что угодно. Вот и сейчас он спокойно подавил поднимавшееся в душе глухое раздражение, вместо этого лишь недоуменно поинтересовавшись:

-Ты ведь умерла, верно? Как ты можешь со мной разговаривать? Я тоже умер?

-Еще нет,— покачала головой зеленоглазая красавица.— Но у тебя есть все шансы.

-Зачем ты пришла?— горько спросил он.

-Мне показалось, что тебе здесь одиноко,— просто ответила она.— А еще… Я хотела сказать тебе “спасибо”. За Гарри. Спасибо, Сев. Ему еще рано сюда.

Но Северус только отмахнулся.

-Ты знаешь, для чего я это делал.

-Знаю,— кивнула Лили.— Но думаю, что тебе надо перестать жить прошлым. Ты еще молод, Сев. Все еще может быть хорошо.

-Интересно, ЧТО может быть хорошо, а главное— у кого…— саркастически усмехнулся он.

-Ты нужен, Северус,— Лили аккуратно присела с ним рядом на смятую постель. Теперь их разделяли какие-то полметра.

Не выдержав, Северус протянул руку в нерешительной попытке коснуться такой близкой и вместе с тем недостижимо далекой девушки. Заметив его движение, она резко отскочила.

-Нет, Сев! Нельзя!— испуганно замотала она головой.— Если коснешься меня— значит, выбор сделан. Пути назад уже не будет. А сейчас ты еще можешь вернуться. Вернись туда, где тебя ждут, Северус. Туда, где ты нужен. А уйти за мной ты успеешь всегда.

-И кому же я нужен?— насмешливо поинтересовался он, резко встав с кровати и отвернувшись к окну, за которым не было видно совершенно ничего, кроме непроницаемой тьмы.— Дамблдору? Темному Лорду? Сыну твоему нужен с его даром притягивать неприятности?

-Ты как всегда чересчур категоричен, -печально усмехнулась девушка, на всякий случай отойдя от него подальше.

-Я категоричен?!— удивленно вскинул брови профессор.— Помнится, для тебя тоже всегда существовало только черное и белое.

-А для тебя— только черное и очень черное,— засмеялась Лили.— Может, пора уже присмотреться к окружающему миру повнимательнее?

-Не хочу,— Снейп сел обратно на кровать и опустил голову так, что волосы совсем скрыли лицо.— Прости меня, Лили. Ради Мерлина, ради всего святого, только прости!

-За что?— спокойно спросила рыжеволосая ведьма.

-За все,— выдохнул он, не поднимая головы.— Я во всем виноват.

Лили долго вглядывалась в сгорбленную фигуру на кровати оценивающим взглядом, а потом понимающе кивнула и осторожно присела рядом.

-Уже простила,— успокаивающе произнесла она. -За пророчество простила. А Гарри ты любить не обязан, достаточно уже того, что он находится под твоей защитой. А это надежно, уж я-то знаю. Так что ты решил? Пойдешь обратно?

-Не хочу,— снова повторил Северус, не делая однако попыток больше дотронуться до девушки. -Я хочу уйти с тобой.

-И просто так бросить всех, кто в тебе нуждается?— спросила она.— Я тебя не узнаю. Ты прекрасно знаешь, что без тебя война будет проиграна. Дамблдору нужен шпион, а ты справляешься идеально. Ты столько лет ждал возможности за меня отомстить, и вот он— шанс. Все может скоро закончиться. А ты хочешь уйти сейчас, на полпути к цели? Да твоя ответственность просто не даст тебе этого сделать!

-Это война, Лили, все не так просто, как тебе кажется. Ты не представляешь, как это тяжело и жестоко. И жертв будет много в любом случае. Со мной или без меня. Ни одна из этих жизней не зависит от меня напрямую.

-Ошибаешься,— покачала головой Лили. -Она любит тебя, и не единожды рисковала ради тебя всем. И не делай вид, что не понимаешь, о ком я говорю. Ты сейчас в коме, и не привязан к телу так сильно, поэтому ты помнишь все. И о себе, и о ней. И знаешь, Сев, я не дам тебе это забыть.

-Перестань, Лили! Она ребенок, она не знает еще, что такое любовь!— Северус вскочил и заметался по комнате, словно волк, окруженный красными флажками.— Ей просто жаль меня, вот и все. Но любовь— это не жалость. Это то, что ты чувствуешь к Поттеру.

Тут он остановился и поморщился, как от зубной боли. Затем, подойдя к письменному столу и проведя пальцами по корешкам книг на полке, добавил очень тихо и нерешительно:

-И то, что до сих пор чувствую я к тебе.

Девушка осторожно приблизилась к нему и протянула руку, словно хотела тронуть его за плечо, но, опомнившись, лишь вздохнула и отошла.

-Ее жизнь сейчас зависит от тебя напрямую. И прямо сейчас она в опасности. Понимаешь, Северус? В смертельной опасности. Поэтому если ты надеешься, что твоя смерть поможет тебе избежать проблемы ее чувств, то ты ошибаешься. Она найдет тебя и здесь. Как в прошлый раз.

Воздуха не хватило и захотелось биться головой об стену. Нет, проблемы в чувствах Пэнси к нему он не видел. История влюбленности учеников в своих учителей совсем не нова и до зубного скрежета банальна. Северус никогда не думал об этом и не придавал этому значения, глядя на чувства студенток сквозь пальцы. Ему было просто все равно. Мало ли, кто и когда был в него влюблен? Не впервой. Обычно девочки это переростали и увлекались своими ровесниками.

Но сейчас отмахнуться от этого у него не получалось. После напоминания Лили про “прошлый раз”, он, к своему ужасу, вспомнил, что именно у него было здесь тогда, но не было теперь. Он понял, чего ему сейчас, до появления Лили, так не хватало. Ее. Пэнси.

Бесспорно, он был очень рад видеть Лили, хотя это и причиняло невыносимую боль. Но у него не получалось игнорировать мысль, что он бы нисколько не расстроился, если бы вместо Лили сюда снова вошла Пэнси. Он привык, что ему никогда и никто, кроме Лили, не был интересен, и ощущение собственной привязанности к другому человеку пугало. Однако он также чувствовал, что не в силах от этого избавиться. Легче было отрубить себе обе руки, лишившись возможности когда-либо еще заниматься зельями. Просто потому, что он ЗНАЛ ЕЕ. Знал, возможно, лучше, чем себя. А ведь никому еще не удавалось уничтожить так запросто часть своей собственной личности.