Крестьяне верили в особую связь водяного и мельников: водяной есть в каждом мельничном пруду (орл.); по ночам он любит сидеть возле глубоких мест, «на камнях, на колесах мельничных» (яросл.).

Постройка мельниц сопровождалась жертвами водяному. «…Если мельник сам не колдун, то он обязательно должен обратиться к колдуну, прежде чем сделать запруду и поставить мельницу, иначе запруду размоет и мельницу изломает» (волог.).

В Новгородской губернии (Тихвинский уезд) под водяное колесо бросали мыло, шило, голову петуха. Мельники жертвовали водяному муку, хлеб, водку, лошадиные черепа; зарывали под дверь мельницы черного петуха и три «двойных» стебля ржи; держали на мельнице животных черной масти и носили при себе шерсть черного козла (считалось, что водяной любит черный цвет). Мельник и водяной заключали соглашение, ходили друг к другу в гости.

Последствий договора мельника с водяным крестьяне сильно опасались. Дабы мельница стояла благополучно, водяному было необходимо «отсулить» (пообещать и отдать) одного либо нескольких человек (к примеру, из случайных прохожих), которых мельник, в представлении крестьян, хитростью заманивал к омуту и сталкивал в воду.

Вступивший в сговор с водяным нечистым мельник после своей смерти становился на сорок дней еретиком («неуспокоенным» вредоносным мертвецом) (самар., вятск.).

Водяника считали покровителем пчеловодов (среди русских крестьян бытовала вера в то, что первые пчелы «отроились» некогда от лошади, которую заездил и бросил в болоте водяной дед: у «меда водяного», по поверьям, водянистый вкус, а соты круглые).

Пчеловоды дарили водяного накануне Преображения (19 августа); ночью, до петухов, топили первый рой, или первак, в болоте, считая, что это оберегает и от больших разливов 〈Максимов, 1903〉.

Желая иметь изобилие меда, «знающий» пчеловод в день Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев (30 апреля), «вынимает из улья осот и в двенадцать часов ночи отправляется к мельнице для погружения его в воду при произнесении заклятий. Сделав это, он поспешает как можно скорее в свою пасеку. Если же кто увидит в это время еретика, то заклятия его остаются недействительными. Заклятый мед известен под именем наговорного» (калуж.) 〈Ляметри, 1862〉.

По замечанию Э. В. Померанцевой, «мотив дани, обязательных приношений водяному известен в промысловом фольклоре» и «неоднократно отмечался этнографами как характерный обычай рыбаков, пчеловодов и мельников». Этот удивительно жизнеспособный обычай запечатлен в известной былине о Садко – «опускание Садко на морское дно мотивируется в былине тем, что морской царь гневается на него за то, что тот ни разу не платил ему дани» 〈Померанцева, 1975〉.

Водяной хозяин вступает в разнообразные отношения с людьми: он может попросить их рассудить спор с другим водяным, защитить (новг., олон.). Водяные приглашают людей к себе в гости (вятск.); щиплют за ноги купающихся девушек (арханг.). Водяник ворует горох в отместку за кражу его коровы (волог.). Водяные играют друг с другом в кости; угощают лешего (олон.); дерутся с лешим (симбирск., вятск.) (и то и другое связывается с исчезновением рыбы, проигранной или съеденной зваными и незваными гостями).

Водяник питает особое пристрастие к музыке (напоминающей, впрочем, плеск и гул волн). Властитель вод любит повеселиться, «для чего утонувших людей – музыкантов сзывает в свой хрустальный дворец, где они начинают играть». Водяной царь пляшет под их музыку, «несмотря на свои более чем почтенные годы» (смолен.). Эти поверья также нашли отражение в былинах. Э. В. Померанцева, вслед за Р. С. Липец, указывает, что «игра Садко на гуслях связана с обрядами, имевшими цель снискать расположение водяного хозяина». «Известен обычай северян сказыванием былин усмирять разбушевавшуюся водную стихию» 〈Померанцева, 1975〉.

Водяной не прочь поплескаться, пошуметь, похлопать в ладоши. Он любит всплывать на поверхность реки или озера при свете луны и беседует при этом сам с собой (тульск.).

По одним поверьям, водяной боится грозы и посылаемых в него пророком Ильей молний, по другим – напротив, празднует Ильин день (арханг., сибир.).

Согласно повсеместно бытующим представлениям, водяной властен над жизнью купающихся, да и просто находящихся у воды людей.

В Житии Иова Ущельского «дух нечистый водный» преследует жителей Нисогорской волости, «Фоку с братьею». Переправляясь через реку Мезень, они «плавят лошадь»: «яве хождаше волнами аки рыба велика», нечистый водный дух, «нападаше на лошадь и за лодку хваташе, потопить хотя» 〈Рязановский, 1915〉. Этот сюжет и соответствующие ему поверья устойчивы на протяжении столетий. В быличке XIX в. водяной топит девушку, стаскивая ее с лодки (олон.) 〈Рыбников, 1910〉.

Крестьяне были убеждены, что люди, как правило, тонут «не от своей вины»: ими завладевают обитающие в воде сверхъестественные существа. Утопленник – добыча водяного (вятск.). «…Если на теле утопшего окажутся пятна, то обыкновенно говорят: „Водяной утащил его, водяной утопил его“» (нижегор.) 〈Макарий, 71〉.

В Архангельской области еще недавно говорили, что утонувшего «утащил чертушка». По рассказу из Новгородской губернии, отыскивая утопленницу, ныряли в воду. «Один мужик нырнул, нашел девушку и хотел ее вытащить за волосы, но на ней сидела свинья. Он другой раз нырнул – то же самое. Приготовляясь нырять в третий раз, он перекрестился. Водяной – это был он в образе свиньи – скрылся. Утопленница была вытащена, но к жизни ее не удалось возвратить» (в сходном повествовании водяной принимает обличье коровы). Тонущего губит, бьет крыльями и клювом белая лебедь (тульск.).

Запрет купаться без креста, не перекрестившись (иначе утащит водяной), бытовал повсеместно. Некоторые полагали, что «если и утопиться захочешь, да как креста не снимешь, так не утопиться» (новг.).

Водяной похищает помянувших его у воды людей. Возле воды нельзя ругаться и поминать черта (яросл.), водяной не любит разговоров про себя близ воды или на воде – утопит, утянет (вятск.). Когда одна из ехавших в лодке девушек призналась, что желала бы взглянуть на подводное царство, из реки поднялся водяной и утащил ее (олон.).

Включенный в календарный, лунный и суточный ритм, водяной опасен в Иванов, Петров, Ильин дни (более всего – ночью накануне этих дней), в Ивановскую, Ильинскую недели, во время созревания ржи (олон.), когда он «играет и требует жертв» (арханг., вост. – сибир.). Детей в это время не пускают купаться (олон.). Сибирские крестьяне полагали, что водяной «купается и играет» в Прокопьев день (21 июля), когда, как и в Ильин день, люди купаться не должны.

«Время водяного» – полдень, полночь; весь период между заходом и восходом солнца. «Суеверный страх заставляет людей избегать купанья в мелких местах после заката солнца, а в глубоких и незнакомых водах днем избегают купаться» (олон.); «Без креста никто не решится купаться днем, а ночью и с крестом на шее спуститься в воду представляет большой риск» (волог.); «После заката солнушка купаться нельзя: водяной либо помнет тебя, либо к себе за ногу утащит» (новг.).

Похищение человека водяным порой ничем не мотивированно: «Есть в реках и озерах такие места, где водяник постоянно есть, давит людей и лошадей во всякое время дня и ночи» (спастись от него можно, бросив перед собой камни или упомянув предметы с железом на конце) (олон.).

Водяной воплощает судьбу, рок. В одном из популярных в XIX–XX вв. сюжетов водяник показывается из воды со словами: «Судьба есть, а головы нет» (олон.); «Час тот, да рокового нету» (вост. – сибир.); «Рок есть, да головы нет» (костр.); «Есть рок, да человека нет» (новг.), – после этого кто-нибудь непременно тонет в том месте, где являлся водяной.

Водяной «сильно плещется» перед бедой, «издает неистовые звуки» (новг.). «Годов пятнадцать тому назад водяной три дня поутру и повечеру гилил (играл) в реке пред головою (смертью) нашего Николы» (арханг.). Нередко даже предупрежденный появлением водяника человек упрямо идет навстречу судьбе и погибает.