«Загадывала на хозяина с войны. Вижу: купёнок и купёнок [холмик], и всё. А после гадалка говорит: „Тетенька, ты не беспокойся про него. Он в глубоком-преглубоком месте и не придет. И не беспокой его“» (смолен.).

«Приметами, всевозможными суеверными и фаталистическими предзнаменованиями в избытке окутан каждый шаг человека, – констатирует фольклорист-собиратель 1920-х гг. – Они держатся удивительно крепко, и часто они не только пережиток древнего верования, но рождаются вновь, подыскиваются для каждого надлежащего случая» (костр.) 〈Смирнов, 1920〉.

«Под Рождество надо приложить ухо к замку амбара, тогда услышишь, как говорят между собою рыбы, лежащие там. [Колымчане хранят в амбарах подледный промысел.] От них услышишь всю судьбу.

А то ступай в огород [то есть в загородку, где стоит скот], ложись там под коня и слушай. Вон, Гаврила лег об Рождество под коня и слышит, как тот говорит товарищу: „Брат, а ты знаешь, что будет с человеком, что лежит там?“ – „А что?“ – „Ослепнет через год“. Так оно и вышло: ребятишки играли, засыпали ему глаза песком, и Гаврила ослеп. Только дослушать надо до конца, хоть приятное, хоть неприятное, а лежи. Коли встанешь раньше – помрешь» 〈Шкловский, 1892〉.

Опасную болезнь, скорую смерть, близкую войну провидят и предсказывают «знающий человек» (странник); предвестник в белом (реже – в черном, красном, зеленом). За смутными очертаниями этого образа могут скрываться покойник; святой; персонифицированная случайность; болезнь 〈Зеленин 1916; Демич 1894〉. Женщина (девушка) в белом отождествляется с Марой (смертью); с Пресвятой Богородицей.

Вещуны, «хозяева» человеческой судьбы – домовой (дворовой), русалка, леший. Ф. И. Буслаев подчеркивает «двуличный» характер нечистых духов, именуемых, в частности, шутами. Народные поверья приписывают им, с одной стороны, «шутливость и забаву», с другой – несчастья, болезни, смерть 〈Буслаев, 1861〉. Нечистые духи, в том числе «играющие», становятся предвестниками перемен в человеческой жизни, вестниками (воплощениями) смерти. «Стихийно-самостоятельные» действия нечисти противонаправлены «воле Божьей» (реже – соотносимы с ней).

Влияют на бытие людей и «недобрые», обладающие неопределенным местоположением отрезки «неровного» пространства-времени. «Попритчилось ему, будто в дурное место ступил» (пенз.); у каждого человека в течение суток есть свой «худой час» (калуж.) и пр. (см. статью «О незнаемом»). Порождения и воплощения опасного пространства-времени могут быть тождественны воплощениям случайности и смерти, ср. представления, связанные с приткой (случаем, событием и существом одновременно) (см. ПРИТКА). К притке относят все то, что происходит с человеком внезапно (пенз. и др.); приткой, притчей называют случай, событие, судьбу 〈Буслаев, 1861〉; приткой именуется смерть. Притка-смерть – причина смерти, воплощенная гибельная случайность («демон случайности»). Такой демон – персонификация «мгновенно возникающей и мгновенно уходящей страшной роковой силы»; «внезапно нахлынув, он производит какое-либо действие и тут же внезапно исчезает» 〈Лосев, 1982〉.

События неординарные, происшедшие вопреки соблюдению требуемых обрядов и установленных правил поведения, нередко объясняют действиями сверхъестественных существ, присутствующих в различных отрезках реального и одновременно мифологического пространства-времени. Эти существа особенно опасны в «переходные» периоды дня, года и человеческой жизни. Они подменяют некрещеного младенца; «портят» свадьбу; стремятся завладеть недавно умершим; преследуют людей в полдневное и полуночное время; устраивают разгулы во время летнего и зимнего солнцеворотов.

Вера в непреложность воли Божьей, в предначертанность жизненного пути человека вступает в конфликт с необходимостью объяснять, обосновывать нежданные, нелепые, трагические события. Преимущественное внимание привлекает не «правильный» ход бытия, а отклонения от него – внезапные, разрозненные, неординарные события, «лежащие вне цепи явлений» 〈Леви-Брюль, 1937〉. «Мифологическая каузальность» отождествляет причину со случайностью и не может быть охарактеризована в рамках привычных для нас причинно-следственных связей. «Cлучай» предшествует предопределению или судьбе как выстроенной, объяснимой цепочке событий. Ср.: появившись внезапно, домовой пугает женщину – она умирает (новг.); мчащийся по дороге встречник «силой своей окаянной» расшибает (ушибает) человека (владимир.).

Образы вызывающих (воплощающих) «случайные события» существ устойчивы в крестьянских поверьях XIX–XX вв., сохраняя необходимую для традиционного (обычно трактуемого слишком «механично») мировоззрения гибкость, вариативность осмыслений трагических коллизий жизни и смерти.

ВЕ́ТЕР, ВЕ́ТРЕНИК, ВЕТРОВО́Й, ВЕ́ТРОСТНАЯ СИ́ЛА, ВЕ́ТРЯНЫЙ, ВЕ́ТРЯНЫЙ МУЖ – одушевленный, «живой» ветер; персонификация ветра; дух, связанный с ветром или вызывающий ветер.

«С ветра пришло, на ветер и пошло»; «Спроси у ветра совета, не будет ли ответа?»; «За ветром в поле не угоняешься»; «Ветер взбесится и с бобыльей избы крышу сорвет» 〈Даль, 1880〉.

Представления крестьян о ветре, его причинах и обличьях многоплановы. Северо-западный ветер – «дед в изорванной шапке» (астрахан.); северный ветер – суровый старик (олон.). Ветер – прихотливо блуждающий по миру дух.

«Самой загадочной стихией является ветер. „Если бы он всегда дул от сиверки [с севера], то можно бы сказать, что дух этот сиверский ходит по земле, а то он дует ведь и с полдня, и с заката, и с-под восточной стороны, отовсюду, – рассуждали крестьяне Смоленщины. – Был у нас парень, который говорил, что сиверский дух кругом земли дует: выйдет с-под сивирки, крутанет кругом по морю и, как что встретит препятственное, поворачивает. Например, если выйдет с-под сивирки и пойдет по морю к востоку, то дойдет до Китай-стены. Китай-стену пройти не может и дует к нам с восточной стороны. А повернет к заходу, то может проскочить и очень далеко: обойдет кругом Парижу и до турецкого государя дойдет, – а там близко и пуп земли, за пуп перескочить не может, поворачивает к нам же, и дует от пупа полуденный ветер. А бывает, что, как пойдет на заход, до пупа не доходит, застрянет где-либо на горах. Коли не особенно сильно вышел с-под сивирки, не хватит мочи перескочить через горы. Ну и поворачивает промижду хребтов по долине… Что сиверский дух не везде холодный, это не диво: пусти-ка холоду в теплую хату, живо обогреется. Так и ветер. Особливо который от пупа дует. Говорят, у турецкого государя прямо жаром пышит, а не ветром“» 〈Вл. Б., 1895〉.

Ветер – живое существо, посаженное у края неба на цепь (волог.). «Главных ветров четыре. Они сидят по углам земли. Ветры живут также на морях, и оттого там бывают сильные бури и кораблекрушения. Главный ветер, которому повинуются все другие ветры, называется вихревым атаманом. Он их посылает дуть там, где ему захочется. Четыре главных ветра, что сидят по углам края света, прикованы на цепи и дуют редко, и то слегка. А если задуют посильнее, за это их наказывает начальник: еще крепче они приковываются на цепи и на более долгий срок» (тульск.) 〈Колчин, 1899〉.

Ветров – двенадцать. Они «прикованы к скале посреди океана, и, когда один из них освобождается, начинается буря» (арханг.). Ветры держит на двенадцати цепях Касьян Немилостивый. «В его власти спустить ветер на скот, народ и др., и будет от этого поветрие» (волог.).

Согласно другим представлениям, ветры – ангелы Господни (арханг.). «Бог поставил по ангелу по всем четырем сторонам света. Ангелы дуют в трубы, и от этого поднимается ветер. Они дуют поочередно: один устанет дуть – другой начинает. Оттого ветер и бывает с разных сторон. Как долго дует холодный ветер, надоть молиться теплому ангелу [находящемуся на юге], чтобы он задул и перешиб холодный ветер» (новг.). Когда святой Илья либо ангелы машут платками – поднимается ветер (калуж.).