Елена Камбурова: И у меня было с самого начала ощущение, что она очень хочет быть в детстве еще, а обстоятельства складываются так, что детство от нее уходит, уходит. Начинаются какие-то официальные приемы, поездки, что-то еще.

(Звучит песня: «Зачем, когда придет пора, мы гоним детство со двора…»).

Жизнь Ники неслась с веселым бесшабашным трамвайным звоном. Ее любят. Ею восхищаются. Пройдет еще несколько лет, и все пойдет совсем по-другому.

(Ника читает: «Я трамваем не поеду…»)

Фильм Кадыровой, по моему мнению, лучший из вышедших на экран в этом столетии. Это не только серьезная, честная и высокопрофессиональная работа, но и своего рода кинематографический памятник Нике, так и не ставшей, к сожалению, актрисой. И вот теперь вместо нее, играющей в фильме, мы смотрим фильм о ней, заканчивающийся удивительными словами.

Когда Кадырова, узнала, что я пишу книгу о жизни Ники, она прислала мне расшифровки всех встреч, которые у нее были в процессе работы над фильмом, разрешив использовать их при написании книги. Это поистине бесценный материал, который, без натяжек, позволяет считать Наталью Кадырову моим соавтором.

Настойчиво рекомендую читателям посмотреть ее фильм, а также ознакомиться с некоторыми наблюдениями моего земляка Константина Свистуна, который, сравнивая судьбы Ники Турбиной и Курта Кобейна[50], вполне убедительно показал их невероятное сходство во многих проявлениях, несмотря на то, что они жили в разных странах и средах, общались с разными людьми и занимались разными видами творчества. К великому сожалению, Господь отмерил 27 лет каждому из них.

Свистун доказывает также факт, что Ника была музыкальна, а еще что она пела рок и джаз. Поначалу такое утверждение кажется странным и не имеющим отношения к Турбиной. Но не спешите, уважаемые читатели, вас ждут интересные, хотя, быть может, и спорные утверждения. Перед тем, как перейти к ним, стоит привести слова из статьи Влада Васюхина о десятилетней Нике: «…она – феномен, ее творчество изучают специалисты. Она собирает залы, где читает свои стихи на манер Вознесенского, срываясь с крика на шепот, отбивая ладошкой ритм. Забавно! А отвечая на записки, сообщает о желании стать актрисой».

Описанное выше послужило основанием для Константина Свистуна прийти к следующим трем выводам, которые привожу с его позволения.

«1. Исполнение песен “срываясь с крика на шепот” – это способ Курта Кобейна. Все, кто слушали музыку группы “Nirvana”, поймут или вспомнят: подобная схема: “тихий куплет” – “громкий припев” (с вариациями) была заимствована Куртом от группы “Pixies”; он пользовался этим методом во время записи первого (“Bleach”) и второго (“Nevermind”) альбомов.

2. Блюзовая сущность.

“…отбивая ладошкой ритм. Забавно!..”

А знаете ли вы, что в блюзе это нормальное явление? Не в том блюзе, который играют белые халтурщики, а в старом добром традиционном черном блюзе, возникшем еще в конце XIX – начале XX века? Знаете ли вы, что блюз можно петь совершенно без аккомпанирующих инструментов? Черные блюзмены начала XX века могли просто петь под какой-то ритм – или притоптывая ногой, или “отбивая ладошкой ритм”. В самом деле, забавно, не так ли?

Хорошее владение ритмом – вот что главное в традиционном блюзе, даже вокальные способности не очень-то нужны… Гитара – больше для ритма, при талантливом исполнении она не нужна.

Не верите? Тогда включите прямо сейчас песенку в исполнении блюзмена с именем Сон Хауз (Son House) – “John the revelator” или “Grinnin’ in your face” и поймете, что музыкальный стиль Никуши Турбиной – русское акапельное блюзовое пение. Как варианты: русское блюзовое пение без инструментального сопровождения; русский акапельный блюз.

И вновь сомнения: откуда здесь взяться блюзу?

Потому что “блюз” в переводе с английского – это грусть, печаль, тоска, “когда хорошему человеку плохо”. А песни в исполнении Н. Турбиной (прочитанные ею стихи) наводят дикую тоску. Если неподготовленный человек послушает Никушин “Черновик” (пластинку) от начала и до конца, то от его “хорошего, лучшего на свете” настроения никакого следа не останется; даже в депрессию может впасть. Признаюсь, это говорит мой личный опыт.

Еще одно доказательство: все-таки блюз Никуши не просто инструментальный. Из ее биографии нам известно, что она начинала сочинять стихи, ударяя руками по клавишам рояля, – этот инструмент (пианино, рояль) является самым популярным у блюзменов, вернее, пиано-блюз – это самый оригинальный жанр блюза, потому что пианино позволяет “извлечь”, в смысле воспроизвести, куда больший диапазон звуков, чем гитара.

Таким образом, любое тоскливое, грустное, печальное пение – это блюз. Хоть с гитарой или с пианино, хоть без них, – все, что обдает слушателя холодной волной грусти, печали, жизненных страданий, которыми так наполнены песни Никуши, – все это блюз.

3. Следующее доказательство, почему Никуша пела блюз, состоит в том, что на её стихи можно положить фортепианную музыку. И такие попытки были вполне успешными. Достаточно вспомнить композиторов Владимира Дашкевича и Петра Старчика[51], написавших музыку на многие стихи Ники».

Подтверждают сказанное и слова Елены Камбуровой: «Моя подруга режиссер Ольга Самолевская[52] снимала фильм о детях-вундеркиндах “Я себя спрашиваю”[53], съемки проходили в Ялте, здесь встретились я и композитор Владимир Дашкевич. В кадре мы пели песни на стихи Ники, и потом она нам подпевала (она была очень музыкальна; еще в Ялте запомнился трогательный момент, когда она пела с бабушкой Людмилой Владимировной, и я заметила, что у Ники были очень хорошие вокальные данные)».

В ноябре 2002 года Елена Камбурова в интервью, которое взял у нее Альберт Бурыкин, сказала: «Я помню, как однажды Ника мне пропела мягким, приятным голосом и показалось, что у нее есть слух, хотя она это отрицала»[54].

Вопрос о музыкальности Ники я поднял при встрече с Татьяной Смольской[55], близко знавшей Нику в последние два года ее жизни. Привожу вкратце ее рассказ: «Никуша очень страдала от того, что не может, как она считала, нормально петь, но говорила: “У нас в семье все любят петь, мы поем революционные песни времен гражданской войны, так нас бабушка воспитала, особенно любили петь “По долинам и по взгорьям”. Ника говорила: “Ну, ты со мной позанимаешься, и я запою”. – “Конечно”, – сказала я, но все было некогда».

Когда я рассказал Смольской о рассуждениях Свистуна, она пояснила: «Это же понятно, есть музыкальность разного порядка: внутренняя и та, которая помогает выразить звук реально. Я имею в виду с попаданием в ноты, с точным воспроизведением. Весь вопрос внутреннего контакта человека с собственным голосом, и это может прийти не сразу. Думаю, что Ника, если бы была жива, распелась бы. Она, конечно, была очень музыкальным человеком».