— Побудешь с ней, пока я отправлюсь поговорить с паладинами?

— И пропустить спор с этой толпой? С радостью. Давай-ка мы с тобой расставим силки и капканы вокруг лагеря, — обратился он к Каре.

Кара, похоже, ставила капканы не в первый раз. Одной из её обязанностей было следить за небольшими кроличьими ловушками, которые её приёмные родители держали в саду. Как только она приспособилась к новому размеру, девочка принялась вязать силки не хуже дварфа.

— Может, ты ещё и готовить умеешь? — поинтересовался Эбенайзер.

— Нет, но могу развести огонь. Смотри, — девочка уставилась своими карими глазами на груду хвороста, которую Бронвин сложила в кругу камней. С хвороста начал подниматься дым, а потом и первые языки пламени.

— Ну вот! — торжествующе сказала Кара, повернувшись к потрясённой Бронвин в ожидании похвалы. — Меня Лаэраль научила. Это называется мелкими чарами.

— Очень хорошо, — выдавила Бронвин. Она не обладала широкими познаниями в магии, но ей казалось необыкновенным, что кто-то — тем более, ребёнок — может так быстро выучить заклинание. Она впервые задумалась о матери Кары. Что за эльфийка родила её и передала дочери такой поразительный талант? И где она сейчас?

Поскольку Кара никогда не упоминала мать, Бронвин решила, что лучше не спрашивать. Она побросала вяленое мясо и корешки в котёл, и к тому времени, как на небе зажглись первые звёзды, вся троица уже глотала жаркое и слушала весенние лягушачьи песни с ближайшего болота.

* * * * *

Монастырь впечатлял. Окружённый толстой стеной примерно двадцати футов в высоту, построенной из камня песчаного цвета, в изобилии встречавшегося в холмах, он был похож на закрытый городок, а не на простую крепость. По углам поднимались сторожевые башни, а на вершине холма стояла крупная крепость. На севере, снаружи самого комплекса, находилась старая, рассыпающаяся башня.

Бронвин подъехала к воротам. Последователи Тира приняли её гостеприимно, хоть и сдержанно. Пожилой рыцарь показал ей гостевые покои в одном из зданий помельче, сгрудившихся вокруг большой открытой площадки из утрамбованного грунта. Комната была бедно обставлена, и Бронвин задумалась, получила бы она покои получше, знай паладины о её предках. Но сейчас самым разумным казалось хранить свою личность в тайне. Она оставила кольцо в лагере, вместо того, чтобы рисковать привлечь внимание паладинов и потерять его, оказавшись в монастыре.

— Хорошая мысль, — одобрил Эбенайзер. — Не стоит слишком доверять представителям человеческой расы.

У Бронвин на кончике языка вертелся вопрос, к какой расе, по мнению Эбенайзера, принадлежит она сама. Но большинство её взаимодействий с человечеством в последние недели тоже не годились в качестве аргумента против этой циничной оценки.

На одной из башен прозвенел колокол. Бронвин услышала суматоху снаружи и выглянула из окна. Несколько дюжин молодых людей собирались на большой открытой площади в центре монастыря. Они были обнажены до пояса и встали парами, после чего начали упражняться с мечами, посохами и разнообразным оружием поменьше. Каждый из них сражался хорошо — настолько, что это производило впечатление. С любым из них Бронвин не смогла бы справиться в честном бою. С другой стороны, ей показалось, что любой из этих юношей может поддаться на какой-нибудь хитрый трюк.

Вскоре один из молодых паладинов направил её к мастеру Лахарину Золотобороду. Она поднялась в его строгий кабинет и поприветствовала мужчину.

Тот поднял взгляд, и его глаза потрясённо расширились.

— Гвенидейл, — охнул он.

Это было редкое имя, и за двадцать лет Бронвин слышала его лишь однажды — когда Хронульф говорил о её матери.

До сих пор Бронвин не собиралась раскрывать свою личность, но быстро изменила планы, приспосабливаясь к новым обстоятельствам.

— Не Гвенидейл. Её дочь, — сказала она. — Меня зовут Бронвин.

Рыцарь восстановил самообладание и подошёл к ней, протянув руки. Он взял её за руки и развёл их широко в стороны, как друг семьи, пытающийся осторожно оценить рост ребёнка.

— Это ты, никаких сомнений. Маленькая Бронвин! Тебе было не больше трёх, когда я в последний раз тебя видел. Именем молота Тира, дитя, ты превратилась в полное подобие своей матери.

Бронвин обнаружила, что ей нравится Лахарин — и понравился бы, даже не заговори он о матери. Мужчина излучал большее тепло и доброту, чем любой из встреченных ею паладинов — включая её отца.

— Садись, — пригласил он. — Ты должна всё мне рассказать. Как же ты наконец вернулась домой?

— Вы знаете про набег на мою деревню. Я потерялась — меня продали в рабство. Годами я пыталась разузнать о моей семье, но была тогда слишком мала, чтобы что-то помнить. Недавно я наконец узнала имя отца.

Глубокая печаль отразилась на лице рыцаря.

— Слишком поздно, — со скорбью произнёс он. — Твой отец был великим человеком. Хорошим другом.

— Я встречалась с ним, — призналась Бронвин. — Я была в Терновом Оплоте, чтобы увидеть его.

Лицо рыцаря неожиданно просияло.

— Ты встречалась с сэром Гаретом в Глубоководье, не так ли? Я только сейчас заметил связь. Дитя, братство глубоко заинтересовано в тебе. Считается, что ты вступила в тайный сговор с захватчиками крепости, что ты забрала священный для нашего ордена артефакт. Как ты смогла спастись?

— Там был ход для бегства. Отец настоял, чтобы я им воспользовалась.

— Аа. Это всё объясняет. Хронульф должен был знать о таком. Крепость много лет находилась во владении твоей семьи.

Это открывало возможности, о которых Бронвин до сего момента не думала.

— Хронульф пожелал, чтобы я пришла к вам, мастер Лахарин. Он сказал, что я должна прислушаться к вашему доброму совету по поводу будущего моей семьи…

Она позволила голосу неуверенно затихнуть и опустила взгляд, как будто под влиянием девичьей стыдливости.

— Ага, — Лахарин явным образом уловил ход мыслей Хронульфа. — Да, тебе нужно найти подходящую пару. Здесь есть несколько молодых людей, которые могут подойти. Я подумаю об этом.

— А тем временем, не могли бы вы рассказать мне о моём происхождении? Я не привыкла быть дочерью паладина. Если я должна стать матерью паладинов, я хочу узнать больше об ордене.

— Я с радостью покажу тебе Саммит Холл!

Лахарин поднялся и взял её под руку. Вместе они принялись обходить крепость. Он показал ей поле для занятий, казармы, где ночевали юноши, полные прекрасных лошадей конюшни, оружейные, ломившиеся от всех знакомых Бронвин видов оружия. Здесь была библиотека с картами и старыми книгами.

— В свободное время можешь читать любую книгу, — заверил её Лахарин. — Необходимо будет передать всю историю и знания твоим сыновьям. Ты помнишь истории?

— Смутно, — призналась она. — Только форму и ритм.

Её взгляд последовал за худым мальчишкой, промчавшимся по залу в их сторону. По покрою его туники и груде белья в руках она решила, что это паж. Он был худ, обладал яркой копной каштановых волос и щедрым узором веснушек на лице и руках. На вид ему было лет восемь.

Лахарин проследил за её взглядом, заметив озадаченность в глазах.

— К нам приходят мальчики, желающие поступить на службу Тиру, до того, как им исполняется десять зим, и остаются обычно на десять лет.

— Так рано…

Он бросил на неё взгляд — одновременно сочувственный и суровый.

— Мужчинам приходится посвящать жизни службе Тиру. Мне кажется, женщинам сложнее — им приходится отдавать Тиру своих сыновей.

Бронвин пробормотала что-то подобающе смиренное и последовала за рыцарем по долгой узкой лестнице в похожее на темницу помещение. Здесь было несколько пустых камер, а в конце зала — ещё одна лестница, ведущая вниз. Лахарин снял факел со стены и сделал ей знак идти за ним.

— Этот тоннель ведёт в кухонные погреба, — объяснил он.

Она указала на низкую, украшенную резьбой деревянную дверь. Дверь была заперта проржавевшей почти насквозь цепью.