Он хотел заключить сделку с Бесом, чтобы стать хоть немного счастливее.
Но с того момента, как появилась на договоре подпись Макарова, он ни разу не испытал счастья.
***
Ровно через шесть месяцев после первой встречи Макаров ждал Беса вновь - за тем же столиком, в том же баре. Пришлось вернуться домой с полдороги: забыл свою копию договора. Перед барной дверью окатил грязью лихой внедорожник. Другой бы принялся ругаться, но Макаров лишь вздохнул, утер лицо и стянул с плеч мокрый плащ. Перед тем как войти, подхватил его на локоть - чтобы охрана не приняла за извалявшегося в грязи пьяного. Могло быть хуже. Бывало хуже.
Но нынче день прошел довольно удачно. Теперь оставалось одно, самое главное дело: разговор с Бесом. Договор лежал перед Макаровым на столе - не измятый, чистенький, сверкающий голограммами. До встречи оставалось две минуты. Макаров вдруг подумал, что может понадобиться паспорт: полез в пиджачные недра, перекосился, дернул локтем...
Это всегда похоже на взрыв - когда бьется посуда. Фейерверк осколков, салют ледяных искорок. Макаров, не вынимая руки из-за пазухи, поглядел на пол.
- На счастье, - прозвенел за спиной женский голос. - Посуда всегда на счастье бьется...
Макаров, задыхаясь, повернулся, начал вставать. Официантка попятилась и тихонько взвизгнула. В это самое время над ухом у Макарова бархатный баритон произнес:
- Ну-ну, тише, дорогой. Сядьте, успокойтесь. Вот он я, вы ведь меня ждали?
Железные пальцы стиснули локоть. Макаров сдался, позволил себя усадить. Бес какое-то время постоял над ним, глядя в лицо, не отпуская руки - пальцы были горячие, жгли сквозь пиджачную ткань - потом сел напротив.
- Вижу, у вас трудности, - заметил он.
Вместо ответа Макаров яростно мазнул пальцем по договору. Бес вгляделся.
- ...Осуществляется вызов технической поддержки, - прочитал он. - Все верно. Это я - техническая поддержка. Вы осуществили мой вызов. Что случилось?
- Ничего не случилось, - дрожащим от гнева голосом ответил Макаров. - Ничего. Ничего хорошего. Плохого - да, хоть отбавляй. А хорошего не было. Полгода прошло - могло хоть что-нибудь приключиться со мной, кроме несчастий? Вы, техподдержка. Отвечайте.
Бес развел руками.
- Возможно, у вас просто-напросто черная полоса в жизни, любезный. Знаете, жизнь - она ведь, что зебра...
Макаров бешено поглядел на него.
- С другой стороны, - продолжал торопливо Бес, - проблемы клиентов - мои проблемы. Давайте разберемся. Наша организация, конечно, немного приглядывает за вами. Работа такая, не извольте обижаться. Пожалуйста, вспомните все добрые знаки, которые вы получили на этой неделе.
Макаров задумался.
- Горбуна встретил в понедельник, - сказал он задумчиво. - В среду споткнулся на правую ногу. Потом паучок с потолка на плечо спустился, это уже пятница была. Все. А, нет - только что бокал разбил.
- Чем же вы недовольны? - удивился Бес. - В понедельник вам повысили зарплату, в среду на стажировку прислали очаровательную девушку - она все глазки строила Феликсу Ивановичу - в пятницу пришла от тетки посылка, а бокал... ну, что ж, все еще впереди. Не понимаю, в чем претензии. Но готов их выслушать.
Макаров собрался с мыслями.
- Значит, так, - промолвил он. - Зарплату повысили, говорите. Да вы знаете, на сколько мне ее повысили? На сто баксов! Жалкая сотня. Это притом, что за квартиру хозяйке теперь надо платить вдвое больше. Жизнь-то дорожает, неужели так трудно понять? Девчонка новенькая - натуральная клуша. Глазки она строит, ага. Она каждому встречному глазки строит. Лучше бы слушала, что ей умные люди говорят. Даже с факсом не умеет обращаться, представляете? Так... что там у нас еще?
- Посылка, - ровным голосом сказал Бес. Очки его стали почти черными.
- Посылка! - фыркнул Макаров. - Носки из вонючей шерсти, банка засахаренного варева, да письмо на полсотни листов. Вот уж счастье привалило! Я, знаете, вовсе не в обиде, что ваши сотрудники за мной следят. Нет, не в обиде. Я в бешенстве! Потому что следят они из рук вон плохо. Слушайте: я требую, чтобы меня ставили в известность о хороших событиях - по-настоящему хороших - а всякую ерунду можете отсеивать. Я, наверное, за эти полгода кучу всего пропустил. По вашей вине! Просто не знал, откуда ждать счастья. Примите меры.
Макаров почувствовал, что брови его забрались высоко на лоб: онемела кожа на лбу. Старая привычка - поднимать брови, когда сердишься. Он принялся разминать лоб пальцами, и тут грянула из недр пиджака телефонная увертюра. Макаров поморщился, достал аппарат, близоруко вгляделся в экран.
- Вот, пожалуйста, - горько сказал он и надавил на кнопку так, что побелел ноготь. Телефон умолк. - Так и знал. Что скажете, а? Звонит каждый раз, когда случается разбить посуду.
- Ваша бывшая супруга? - уточнил Бес.
- Она самая, - кивнул Макаров. - Что ей надо, в толк не возьму. Мы год уже как в разводе. Сперва моталась где-то - к родителям, что ли ездила, в Сибирь, - а потом позванивать стала. Как ты, что ты, да может, друзьями снова будем, как культурные люди, ля-ля, три рубля... Сначала муж, видите ли, скотина. Муж, понимаете, бестолочь, невежа. По театрам не ходит, в рестораны не водит, книжек не читает... А потом - давай дружить! Что, думаю, часики затикали? Климакс подкатывает? Нет уж, до свиданья, дорогая. Вот вам и примета: а ведь каждый раз звонит, как тарелку разобью или стакан. Это ли счастье - нытье по телефону слушать...
- Это - кредитные выплаты, - сказал Бес.
И улыбнулся. Широко, по-дружески, с пониманием.
- Какие выплаты? - спросил Макаров. Ему стало нехорошо.
- Феликс Иванович, - сказал Бес, - я вам сейчас кое-что покажу. Только остаться это должно между нами.
- Опять про Страшный суд? - насторожился Макаров.
- Что вы, Феликс Иванович, - Бес улыбнулся еще шире. - Гораздо интереснее.
Он щелкнул пальцами: звук получился, как от электрической зажигалки. Бес щелкнул снова - левой рукой, потом правой, затем опять левой, и еще, и еще... Треск заполнил воздух, словно сотни гремучих змей сошлись в смертельной битве. Макаров замотал головой, дернулся, вставая, и - проснулся.
Он лежал в постели у себя дома. Был поздний час: высокое солнце, городской шум за окном. Макаров сладко потянулся и какое-то время слушал, как на кухне гремит посудой жена. Затем она вошла в спальню - шелковый халатик, сонная улыбка, маленький поднос в руках. Макаров завозился в кровати, взбил подушки, принял кружку с какао. Жена плавно забралась в постель, ухитрившись не пролить ни капли. Легла у Макарова за спиной - словно в одеяльной крепости укрылась от всего мира. Какое-то время они молчали, глотая обжигающий шоколад, дуя поверх кружек, грея руки. Потом Макаров сказал:
- Такой сон дурацкий приснился, знаешь.
Она рассмеялась тихонько, уткнулась ему лицом между лопаток.
- Это, видно, мои сны тебе передаются. Я тоже плохо спала.
- Наверное, - сказал Макаров. - Слушай, ты ведь меня не бросишь, правда?
- С чего это?
Макаров поставил пустую кружку подле кровати, повернулся, обнял жену.
- Вместе, - пробормотал он. - Ох, приснится же, блин.
- Сейчас разольется, глупенький, - улыбнулась она. - Погоди, дай поставлю... Что тебе снилось-то?
- Так, ерунда всякая, - сказал он решительно. - Представляешь, кто-то умудрился продать свой день рождения за тарелку бобов. А еще мы с тобой развелись.
- Ужасно, - зевнув, сказала жена и прижалась крепче. - И причем тут бобы?
- Неважно... - ее волосы пахли полынью и клевером. Надо бы встать и открыть окно, а то душно в комнате. Но так хочется лежать, обнявшись, и чтобы она дышала ровно-ровно, и улыбалась чуть-чуть, и полынь, и клевер...
- Нам теперь сны плохие видеть нельзя, - пропела жена - Только хорошие.
- Да, да, - согласился он. Страшный Бес, глупые приметы, шесть месяцев, что пролетели, как полчаса... Как хорошо, что все это...
