*

Я растерялся. Либо учитель нас дезинформировал и обучится трюку с изменением восприятия не так сложно, но если это обман, то с какой целью? Либо Алан обладает тайными знаниями ведьмака, настолько превосходящие мои, что вступать с ним в бой равносильно самоубийству, но это тоже полный абсурд, гигант не может быть ведьмаком, а следовательно не может отбивать пули. И все же мои глаза не лгут, огнестрельное оружие его не берет. На моем лице не отражается и тень переживания, но я испугался, не за себя, за мировоззрение, за мир, который стремительно менялся вокруг меня. Напротив стоит зверь и ухмыляется, глумливой улыбочкой превосходства, сильного над слабым. Сотрем, на! Для начала я разворачиваюсь и бегу в противоположенную сторону вагона, бездушные послушно отлетают, когда я их безжалостно отталкиваю. Алан не стал размениваться на оскорбления, он почти сразу бросился за мной, отбрасывая ногами людей, мешавших ему преследование. Я добегаю до конца вагона, хватаюсь за поручень и делаю оборот на сто восемьдесят градусов, что бы встретить ударом обеих ног на противоходе бегущего мне на встречу Алана. Второй раз этот трюк не проходит. Гигант хватает меня за ноги и снова швыряет, обещаю, эта любовь к позерству выйдет ему боком, а пока я лечу уже из вагона, выбивая очередное стекло. Рядом проносится Квазимодо и успевает сочувственно прокаркать, прости дружище, мне сейчас не до тебя. Приземляюсь я удачно, отскакиваю словно мячик от плиточного перрона и бегу в противоположный конец. Колено левой ноги, ходит ходуном в суставе, вывих менисков и разрыв связок обеспечен, но я лечу, как пушечное ядро. Гортанный крик оглушил, чуть не заставил свернуть шаг, Алан выскочил и бросился следом. Не оборачиваясь, выгибаю суставы и точно стреляю назад, гиганту приходится концентрироваться что бы пули не причинили ему вреда, он отстает еще на несколько шагов. Неугомонный Квазимодо, по одной ему известной причине летит рядом и кроет меня стоэтажным матом, даже и знать не хочется почему, может, пытается приободрить? Отмахиваюсь от надоедливой птицы и вбегаю в последний вагон, Алан отстает от меня буквально на пять секунд. Пока бежал, успел обратить внимание, что Пох начинает брать под контроль метро, бездушные нехотя зашевелились, провожая дрожью тел мой бег. Мне нужны эти пять секунд, что бы нажать на кнопку вызова машиниста. Алан выдернул меня из кабины, но я успел наладить связь с водителем и активизировать память тела. Любой лишенный души, сохраняет знания, полученные в течение жизни, только самостоятельно пользоваться ими не может, однако достаточно дать команду, что бы запустить любой из процессов, выработанных до автоматизма, так Пох управляет лишенными искры людьми, так и я могу управлять машинистом. – Поехали, скорость максимальная, – сказал я по громкой связи, когда Алан спокойно вошел в вагон. Двери стали закрываться, в них молнией усели протиснуться две моих головные боли, электричка тронулась. Бездушные в вагоне, как по команде обернулись ко мне. – Бежать больше не куда, – Гигант провел рукой по волосам. – Бежать надо тебе. Я иду прямо на него, когда до гиганта остается два метра, хватаю одного бездушного, пожилого неприметного мужчину и швыряю его в противника. Гигант выстреливает ногой, и старичок взмывает в воздух, падая, он ударяется головой о поручень. В этот момент я прыгаю, разворачиваюсь в воздухе, моя нога жестко бьет Алан в грудь. Здоровяк падает, сбив с ног нескольких бездушных. Я прыгаю на него сверху, старясь ногами раздавить грудную клетку, из его горла раздается хриплый то ли рык, то ли стон, не удовлетворившись результатом, бью рукой копьем в горло, но он чертовски быстро приходит в себя и опускает вниз подбородок. Не дожидаясь когда, он схватит мои ноги делаю кувырок вперед, прямо на его лице, и вскочив на ноги опять бегу. На это раз впереди запертая дверь, выношу ее к чертовой матери и на секунду оказываюсь на сцепке летящих вагонов, электричка уже набрала приличную скорость, так что слететь ничего не стоит, вокруг тьма туннеля. Выбиваю и следующую дверь, оказываюсь в соседнем вагоне, и тут ко мне приходит мысль, что в туннеле и на станциях вполне могут стоять электрички, лихорадочно достаю до кнопки связи и ору не своим голосом: – Тормози перед препятствием!!! Алан находит именно этот момент наиболее удачным, что бы напасть. Он быстро на грани моего восприятия наносит йоко-гери, я успеваю увернуться и оценить силу удара, нога Алана попадает в металлическую трубу и сминает ее, как фольгу. Сам бью правой ногой по его коленной чашечке и чувствую, как пол уходит из-под ног. Электричка резко тормозит, бездушные катятся кеглями и я вместе с ними. Только Алан ухитряется стоять, вцепившись руками в поручень. Не знаю каким чудом, наверно сегодня создатель на моей стороне, складываю пальцы в знак, и кидаю в противника, неготовый к атаке атлет вылетает вместе с поручнем от невидимого удара, через брызнувшее осколками стекло. Электричка все еще тормозит, я устало думаю, что может машинист, не правильно понял мою команду и решил постоянно притормаживать, хотя по правде прошло не больше десяти секунд с того момента, как я связался с ним по селектору, но тут моим сомнениям приходит конец: поезд не сильно, но ощутимо куда-то врезается. Отпихиваю пытавшихся задушить меня бездушных, их назойливые ласки становятся достаточно опасными, что бы игнорировать, расстреливаю особо ретивых и уже не испытываю никаких эмоций, только тупую боль во всем теле. Беспокоят мысли об Алане, но я гоню их от себя, засовываю поглубже, что бы потом спокойно все обдумать, если будет это потом. Выбираюсь из вагона в темный зев туннеля. Кошачье зрение мгновенно активизируется, я становлюсь похож на Саклю и готов убить любого за такое сравнение. Кстати вот и она со своим вечным спутником, выглядывает из окна, сверкая зелеными глазами. Сверкнул ей в ответ, Сакля мяукнула и стала выделывать кренделя, сигналя попеременно разными зрачками, меняя цвет и интенсивность. Так может продолжаться до бесконечности, вот чего у нас нет, так это времени. Прижимаюсь к вагонам, пока следую до первого, туннель узок, и кишит оголенными проводами, прижиматься к ним у меня нет никакого желания. Чувствую себя глистом. Пернатый меня опережает, ему не терпится узнать, что там впереди. Естественно в полете, он материться, и нет такого сапожника, что не покраснел бы, услышав его карканье, которое в этот момент посвящалось сексуальной жизни с различными искусственными приспособлениями, даже я заслушался. Пока я шел вдоль вагонов, бездушные пытались выбраться, что бы напасть, но им не хватало ни сил, ни соображения открыть двери. Наконец я дошел до места столкновения, пожара нет. Кабина машиниста пробила последний вагон, остановившейся электрички, соединив оба вагона кровавой полосой, не всматриваясь, пытаюсь преодолеть стальную баррикаду, закрывающую весь туннель, удается с огромным трудом и то по верху. Мне по-прежнему везет. Ловлю Саклю и отправляю на место за спину, Квазимодо сам садится на свой насест, и я жму, бегу до рези в глазах по путям, надеясь, что следующая электричка будет цела и встретится скоро.

*

Я кладу ему руку на лоб и электричка трогается. Так приходится делать еще восемь раз, прежде чем достигаю станции Сокол. Восемь электричек, восемь машинистов и восемь стычек с бездушными. Устал, как собака. Патроны почти кончились, осталось всего по обойме в каждом револьвере, меч затерялся на станции, я не успел его поднять. И нет сил, что бы сложить знак. Комитет по встрече уже готов, лишнее подтверждение тому, что Пох в Триумфе, я упорно пытаюсь не думать о Похитителе Душ, как о Нике. На перроне стоит спецназ, видать моя противница успела локализовать часть войск, за такое краткое время! Браво! Они сразу открывают шквальный огонь, как только электричка показывается из туннеля. Я складываю пальцы в знак отторжения, все выпушенные пули летят обратно и многие находят тела. Падаю на пол остановившегося вагона прямо под ноги машиниста, несколько секунд ничего не могу сделать, вот я, берите голыми руками, пока можете. Голова зверски болит, хочется оторвать и поиграть ею в футбол, левое колено ползает вверх вниз по ноге, как живое автономное существо, заставляя меня ежесекундно охать, тело измождено применением знаков и выпитыми эликсирами, но даже половина дела не выполнена. Сплевываю кровь и рыбкой прыгаю на перрон. Немногие уцелевшие открывают хаотичную пальбу, я стреляю в ответ не жалея патронов, каждым выстрелом сокращая себе путь на верх. В барабанах остается по одному патрону, что бы застрелиться с двух сторон, когда я оказываюсь в городе. Вокруг все мертво. Цедят костры, везде видны следы разрушений – работа Поха, но нигде нет застывших тел бездушных, и никто не спешит на меня напасть, словно кто-то огромным ковшом собрал все потерянные тела и унес в непонятном направлении.