*

Как оказалось, нет... Семь лет не остудили мою память. Я не отвечаю на ее приветствие, просто молча жду, пока она скажет что-нибудь еще. – Любимый, что же ты молчишь? Обращение больно резануло по нервам, так что я заставил себя усмехнуться. – Что с Радионом? – Милый, ты такой холодный! – Ника рассмеялась, но как-то странно, не радостно и не зло, вынужденно, через силу. – Что с Радионом? – Вот поэтому мы и расстались Геральт, ты всегда был хамом. – Ника помолчала, давая мне, возможность вставить слово, я бы с радостью ответил ей, но язык заплетался, единственное, на что я сейчас способен это говорить односложными фразами. -Что с Радионом? Ника вздохнула и опять, вздох получился фальшивым, наигранным. – Мы торчим тут в одиночестве, в окружении кучи страшных острорежущих железок и не знаем, чем заняться... Я с ужасом понимаю, что не знаю, что делать! Единственный способ остановить Поха – убить, точка возвращения пройдена, похититель душ даже если захочет, не сможет остановиться, процесс пойдет самостоятельно и если Пох откажется в нем участвовать, то просто будет уничтожен инфернальными силами, и тела людей останутся бездушными, что бы сгнить в беспомощности через две три недели. Но я не смогу убить Нику! – Не переживай, – слышу издалека свой голос. – Скоро я приду и развею твою скуку. – Поспеши любимый, а то твой меланхоличный приятель, мне уже надоел. Лежит хам весь крови не шевелиться, девушку не развлекает в твоей компании ему будет веселее. – Я уже иду с подарком. – Каким? – Ника позволяет себе проявить легкий интерес. – Эксклюзивный заказ, специально для такого случая берег, сердце Ника, сердце, склеенное по кусочкам... – Прекрати нести эту банальщину, – голос Поха усталый, вялый. – Как же так Ника? Что с тобой случилось, ты не имела никакого отношения к тихим? – Зато ты имел. – Я убью тебя Пох, ты просто не оставила мне шанса. – Я не Пох милый, для тебя я Ника любимый, семь лет я ждала... – А вот теперь ты заткнись и слушай! Твоя, правда мое больное во всех смыслах сердце не имеет к тебе никакого отношения. У тебя только один мизерный шанс, ты должна сейчас назвать мне своих хозяев, вместе мы решим, как исправить ситуацию, есть один способ. Будет трудно Ника, ты погибнешь в любом случае, но люди, миллионы невинных людей Ника, останутся живы! – я ору на нее, прекрасно понимая, что ничего не добьюсь. Ника отвечает прошлым, наносит беспощадный удар, сбивающий мою возрожденную уверенность с глиняных ног. Я как наяву вижу, как она стоит обнаженная на краю крыши, волосы развиваются штормовым предупреждением за ее спиной, три изуродованные обезьяны позади нее на миг прерываются терзать души, освобожденные от страшной ноши, а Ника, раскинув руки, поет. Les oiseaux qu’on met en cage Peuvent-ils encore voler? Les enfants que l’on outrage Peuvent-ils encore aimer? Отключаюсь. Ситуация осложнилась до предела заложником, вернее двумя заложниками и один из них я. Медальон выдает стабильный холод, опасность высасывает из меня силы, лишает уверенности. Ни хрена! Я высовываю язык и до боли напрягая мышцы лица рычу, торчащую в дверном проеме кошку сносит под ванну, не перестающий ни на секунду ругаться в клетке пернатый, наконец затыкается на своем любимом слове “курва”. Упражнение разгоняет кровь, пульс становиться ровным, уверенность в силах возвращается, ярость опять набирает обороты. Понятия не имею, кто ворвался в мою жизнь, коверкая ее, кто поставил меня перед выбором между злом и большим злом, кто заставил заново переживать поражения, кто? Ну, будь ты хоть сатана, я заставлю тебя жалеть падаль, я раздавлю тебя лживая гадина! Последние слова я ору в слух, концентрируя в себя заряд положительной ненависти, напротив меня зеркальный шкаф купе взрывается, миллионами осколков не выдержав направленной агрессии. Становится немного легче. Я касаюсь рукой груди. Татуировка – медальон последний шанс, довод королей. Две руки рисующие друг друга, не просто символ ведьмачества, привычный детектор опасности, но и еще артефакт невиданный силы, убивающий своего обладателя после использования, поскольку работает напрямую с душой ведьмака, истончая ее, высасывая не только жизненную силу, но и уничтожая миры, творимые подсознанием. Ввергая, дерзнувшего использовать артефакт в чужие миры, подвергая чудовищным пыткам, сравнимым с пребыванием в христианском аду. Поэтому использование артефакта таким иезуитским образом можно было пересчитать по пальцам. Только иного способа вернуть в пустые сосуды, бывшими людьми, души не существует. Единственное заклятие, единственный, доступный артефакт, отменяющий любое магическое вмешательство – татуировка на моей груди. И меньше ста пятидесяти минут, что бы активизировать медальон. И конечно возникает пресловутое слово “Только”, “Но”, “Если” выбирай любое, не ошибешься, как же без него. Только мне нужен человек, с которого началось победное вторжение Поха и я не представляю где его искать. Радует одно, заваривший всю эту кашу жив, Пох скован собственной магией, запрещающий убивать “продавца душ”, пока процесс клонирования не будет полностью завершен. Мне надо найти эту сволочь, приволочь к Похитителю Душ и заставить отдать проклятые деньги, с последним, думаю проблем не будет. Обманутый Похом дурак, сам будет счастлив хоть как-то помочь исправить ситуацию. Это лишь первое препятствие – найти продавца. Второе – активизировать медальон можно только на крыше здания, которое выше двухсот метров. Насколько я знаю таких монстров в Москве всего два: “Триумф-Палас” и МГУ. На крыше одного из них будет находится Пох в окружении наспех, собранной свиты и трех обезьян, нужных ему для управления освободившимися сосудами. Каждое животное отвечает строго за контроль над одной функцией. Одна обезьяна заставляет людей, активируя память тела видеть, что хочет Пох, другая слышать, третья вопреки притче, двигаться. Третье препятствие. У меня никогда не получалось активизировать татуировки в реальном мире, не уверен, что смогу раскочегарить медальон на шее, это значит что придется принять еще один эликсир перед попыткой. Двойная смерть! Принятая дважды за один день ведьмачья отрава, скрутит мои внутренности и взорвет их прямо в желудке. После того как я выпью эликсир будет не более десять минут, что бы активизировать медальон-тату. И, наконец, четвертое “Только”: только я совсем не планирую умереть, нет во мне самопожертвования ни капли. Можно найти еще кучу возражений, тормозящих принятие решения, но песчинки отсчитывают оставшееся время, каждая секунда для меня звучит колокольным звоном, так что уши готовы взорваться. Еще Ника... Итак, по порядку: – Найти продавца. Почти невозможно. – Угадать на крыше какого здания находится Пох, и добраться до места. Шансы пополам. – Перебить неповинных людей и уничтожить Поха. Почти невозможно. – Активизировать медальон – тату. Почти невозможно. – Остаться в живых. И по возможности спасти Радиона. Невозможно. – Разобраться в себе. Невозможно. И сто сорок минут в запасе...

*

Лифт не работал. Я свешиваюсь вниз и зависаю на перилах, что бы одним махом преодолеть пять этажей. Сакля в ножнах на спине орет, предупреждая собравшихся внизу пассивных бездушных посланных по мою душу. Толпа оживает и дружно топает вверх. Красиво подтягиваюсь и пинаю кошку, в ответ слышу рассерженное шипение, к черту мохнонога, бегу в квартиру. Бросаю мимолетный взгляд на потолок, вроде все чисто. Единственное что я могу сейчас сделать для Лисы, побыстрее разобраться в ситуации, хотя сам понимаю, как это дико звучит – Разобраться! Очень надеюсь, что бездушные ее не найдут, Похититель Душ просто не способен контролировать всю Москву, пока не способен. Сердце, как-то странно давит, целых пять секунд борюсь с желанием остаться и устроить бездушным кровавую баню. Увы, они ни в чем не виноваты и даже если бы я принял бой, ресурсы Поха воистину неограниченны, Москва почти вся ее. Мне Лиса дороже этих людей, я бы мог отключить одним мысленным поворотом все эмоции, и рвать на куски, лишаясь остатков человечности но, начав бой здесь, я приму условия Поха и проиграю, а значит, погибнет Лиса, родители, друзья, весь город. Пернатый, встречает мое возвращение залихватским воплем на тему искусственного оплодотворения сексуальных меньшинств. – Что б тебя бездушные оголубили!- В сердцах кричу птице и открываю окно. Внизу спокойно. Мой переулок тихий и камерный почти не затронут катаклизмом. Несколько человек застыли выключенными куклами, сверху они выглядят манекенами, но я знаю точно, стоит мне появиться на улице, они превратятся в зомби, послушные воле Поха. Высматриваю свою машину, на счастье никто в нее не врезался. Жму на кнопку брелка, железный конь послушно мигает фарами, приглашая прокатиться. Птица пикирует на мое левое плечо, умный пернатый научился самостоятельно открывать клетку. Это становиться пошлым. – Где перепонки, кожаные крылья и уши Микки Мауса? – спрашиваю я попугая. – Курва! – меланхолично отвечает птица и спокойно гадит на куртку. Чертыхаясь под звуки ломаемой двери, перелезаю через подоконник и падаю вниз. Пока лечу, успеваю подумать о Лисе, оставлять ее страшно, но выхода нет. У земли активизирую знак Фнцонуаргъ и спокойно встаю на ноги. Подлая Сакля за спиной обмачивается, сразу становится тепло и пахуче. Квазимодо не отстает, с недовольным карканьем он пристраивается на свой насест. Если Саклю я специально взял с собой, то пернатого в мои планы брать не входило. Гадская птица. Бездушные начинают шевелиться, на всей улице их не больше десяти тел, остальные сейчас вакханалят в моей квартире. Не успеют. Я добегаю до машины и трогаюсь до того, как Пох успевает отдать им приказ. Из моего окна вываливаются несколько тел. Резко бью по тормозам, Квазимодо на плече обиженно каркает. Словно кто-то включил режим Slo-mo из фильмов Джона Ву, я смотрю, как люди медленно, почти не переворачиваясь в воздухе, летят к асфальту. Успеваю заметить, что перед смертью Пох возвращает им души, глаза несчастных становятся осмысленными и даже на миг понимание смерти наполняет их черной тоской, прежде чем серый бетон разбавляет алая кровь. Сердце мгновенно подскакивает к горлу, глаза застилаются красным туманом. Нет, перевожу дыхание, Лису конечно не нашли. Пох показывает мне что зол, что в ее власти жизни людей, что готова разбить столько сосудов, сколько потребуется, что бы добиться своей цели. Но они и так уже мертвы, если ее не остановить. Какая у нее сила, нет не сила, а запредельная власть, что бы взять под контроль город, с населением более двенадцати миллионов человек нужна дьявольская мощь и сжигающая душу цель. Даже не могу представить мотива достаточного для такого шага. Но жребий брошен, Пох руководствуясь своими соображениями, погубил тысячи людей, а я просто хочу спасти своих родных и мне наплевать на остальное человечество, ведь оно не заплатит, ведьмак я или где? Зоопарк на моем теле ругается, как умеет. Сакля выбралась из ножен и устроилась на заднем сидении, попугай с ненавистью рассматривает ее с моего плеча, оба периодически огрызаются, как две шавки на рынке. Куда ехать? Два здания, где может находиться Пох и Гугол вариантов, где может шляться продавец. Мысль озаряет внезапно, со всей строгостью институтского стишка: “хорошая мысля, приходит опосля”. Торможу возле сквера, недалеко от Покровки. Пох успел натворить здесь дел. Взгляд выдергивает картины погрома, безошибочно реставрируя события, образ и вот трамвай врезается в легковушку, образ и несколько машин, не остановившихся на красный сбивают пешеходов, образ собака бегает возле застывшего хозяина жалобно повизгивая, не понимая почему человек не подает признаков жизни. И пожары, горят машины, на не выключенных плитах воспламеняется газ, раскаленный утюг, занесенный над кофточкой еще один факел в соломенное царство, бывшее недавно Москвой. Что не удалось завоевателям удастся Поху, обездушенные не успеют даже умереть от голода, Москва просто сгорит. Пальцы неестественно сгибаются в знак фФсидт. Она, маленькая неопрятная старушка в выцветшем цветастом платке, падает на сидение, машина немного прогибается правым колесом, настоящий вес гошего килограмм сто пятьдесят, один хвост – сплошной иридиевый гриф. Мельком бросаю на нее взгляд, это не тот гоший с которым я свел знакомство, та бабулька старше и глаза мудрее, эта же с такой веселой хитринкой и ложным все пониманием во взоре, которое на самом деле (ох, ненавижу словосочетание “на самом деле”) бывает у людей заведомо глупых и подлых, но Гоший не человек. Старушка попсово переигрывая, шамкает и произносит ритуальную фразу. – Чего надыть? – Помощи, – я краток, потому что в это момент Пох наконец сумел скоординировать облаву. Несколько бездушных резко просыпаются и бегут к моей машине. Никого не хочу сбивать, если даже моя авантюра удастся люди, погибшее по вине Похитителя душ, не воскреснут. – Знаю в чем твоя проблема, ты с бабами своими разобраться не можешь, – старушка произносит это с видом глубокой озабоченности и голосом Глеба Жеглова. Я отвечаю ей яростным взглядом, обвинение несправедливо, нить ситуации давно не в моих пальцах, но гоший невозмутим, он поправляет платок и твердо произносит, – мы не воюем. – Да ну? – деланно удивляюсь я. – С каких пор? Ладно, вопрос риторический, мне нужно другое, – с секунду молчу, ожидая следующего вопроса, но Гоший не спешит его задавать. Пожимаю мысленно плечами. – Мне необходимо найти продавца и в нужный момент доставить его к месту расправы над Похом, – ловлю ироничный взгляд старческих глаз. – Продавец должен иметь при себе деньги, полученные от Поха. Кроме того, мне нужно знать, где находиться сучка, возомнившая себя Похитителем душ. И наконец мне надо, что бы вы телепортировали меня к ней. Гоший не стал делать вид, что не понимает о чем идет речь, все разумные начиная дельфинами и заканчивая моей кошкой знают, что стряслось, другое дело, большинству просто наплевать, а другая часть пока тихо радуется, надеясь занять освободившиеся площади, не удивлюсь если появятся другие игроки, способные попортить кровь Поху и осложнить жизнь мне, хотя куда уж хуже представить сложно. – Ты просишь много, – бабулька покачала головой, платок с нее съехал при очередном кульбите и Гоший стал похож на мультяшную бабку-ёжку, та же взлахмоченная прическа, тот же нос крючком, всёпонимание из глаз куда-то срочно ретировалось. – Не больше чем нужно, – отрезаю я. – И не больше чем невозможно. – У твоей сучки хватило пороху на всю Москву, не похоже, что она возомнила себя кем-то, скорее ты переоценил свои силы. – Она не моя! Медальон обжигает холодом, пригибаюсь за секунду до выстрела, короткая автоматная очередь прерывает наш разговор, когда я затормаживаю возле поворота на садовое кольцо. Лобовое стекло дождем льется мне за шиворот, из Гошего толчками выплескивается кровь, три дырке в груди и одна в горле, серьезное ранение даже для древнего существа. Но старушка, почти не морщась, мгновенно затягивает раны, видать мне попался не рядовой Гоший, кто-то из шаманов. Кидаю взгляд назад, как там мой зоопарк? Сакля давно уже под сидением писается со скорость станкового пулемета, скоро чувствую, аж нос закладывает, наш след можно будет взять по стойкому, видному невооруженным глазом моче-смогу. Квазимодо забился в угол и тоже не отстает от своей товарки, зеленая кучка размазана по всему сидению, вид у изумрудной птицы донельзя несчастный, пернатый даже не ругается, лишь клюв беззвучно съезжается и разъезжается, словно двери лифта. Точно придется счистку салона делать... – Ты понимаешь, что нам не выгодно помогать? – старушка зло смотрела вперед, крючковатый нос загнулся еще сильнее, сквозь образ пожилой женщины стал проступать истинный вид Гошего, точно одну картину спрятали под другим полотном. Сейчас рядом со мной сидело существо гораздо более мудрое и старшее чем я и пожалуй враждебное. Плевать! Я оторву ему хвост и заставлю сожрать, а самого Гошего прибью дома к стене в качестве охотничьего трофея, если он откажется выполнить мою просьбу – исполнить данную клятву. – Не знал, что среди Гоших есть клятвоотступники, – мои слова заморозили воздух. – Не надо вешать человеческие клише. Среде нас нет предателей, мы единый народ. И прежде всего служим себе, интересы рода важнее любых клятв и обязательств. Мои пальцы яростно сжали руль, я еле сдерживаюсь, что бы на месте не убить Гошего, кажется старейшины были не так уж неправы настаивая на геноциде всех разумных конкурентов человека. Стервятники! Старушка улавливает мое состояние, инстинкт самосохранения присущ всем разумным, она поспешно говорит: – Не мы создали проблему, это ваш вид постоянно пожирает сам себя. Ни одно разумное существо не уничтожает себе подобное, только человек. – У меня нет времени на то, что бы слушать прописные истины, вы нарушаете клятву? – Так повелось из века в век, – чуть помолчав, ответил Гоший. – Мы спокойно жили в своих лесах, когда вы стали вырубать их для собственных нужд, сужая наш ореол обитания. Вы вынудили нас перебраться в города, приспособится под ваши нужды, вы травите нас химикатами, уничтожаете свой тягой к разрушению, сковываете клятвами – вы рак земли, мы ненавидим вас, но как жук – хъФндил, питающийся раковыми клетками, мы живем вами. – Так вы поможете? – устало спрашиваю престарелого лешака. – Да, но не жди от нас всего, что запросил. Во-первых, мы не станем телепортировать тебя к ней, это не обсуждается, – видя, что я собираюсь возразить, покачала головой старушка. – Во-вторых, мы не знаем точно, где находится Пох, полагаю, ты уже вычислил, что она может быть только в двух местах. Что касается просьбы по поводу продавца, мы ее выполним и будем свободны от клятвы. – Это не совсем то, что я ожидал. – Это все, что мы можем тебе дать. Старушка смотрит прямо, твердо, глаза молодые светлые, почти белые выдерживают мой дикий темный, наполненный гневом напор. – Как только ты произнесешь уФйгФнФг, продавец появиться рядом с тобой, – Гоший достал из кармана горсть семечек и начал демонстративно грызть, показывая, что разговор окончен. Молча торможу возле подземного перехода, хотя Гошему все равно где выходить, срабатывает привычка. Старушка споро вылезает из машины, и не скажешь, что ей более двухсот лет. Не смотрю вслед, резко вдавливаю акселератор и с визгом горящих шин мчусь дальше. Хорошо, что сейчас суббота, машин не так много, пока удается объезжать. Итак, по порядку. Где Пох могла найти необходимых для обряда обезьянок? Да где угодно, но удобнее всего в зоопарке. Я достал телефон и вышел в Интернет, быстро просмотрев новости за последние дни, свежие не обновлялись, просто было некому следить за событиями в мире, нашел нужное сообщение. Два дня назад из Московского зоопарка пропали три обезьяны.... Дальше читать я не стал. Значит, Пох добыл приматов именно там. Из бардачка достаю карту, что там у нас получается? Так Триумф ближе к зоопарку, решено, еду на Сокол. Понимаю, что мои предположения не стоят и выведенного яйца, но у меня просто больше не откуда почерпнуть информацию, пожалуй, семьдесят процентов из ста, что я окажусь правым, и Пох находится на крыше Триумфа – хрен ей, а не триумф! На дороге сплошные заторы, хорошо еще, что день выходной, машин не так много есть возможность для маневрирования. Пох пока плохо контролирует Москву большинство бездушных даже не пытаются задержать меня и пока еще ни одна машина не идет на таран, но это временно. Одна атака уже была, значит, будут и другие. Главное проехать, как можно дальше. Единственное, что радует это заставшие изваяния продавцов полосатых палочек, но даже обездвиженные, лишенные души они все равно пытаются калядывать. Садовое кольцо чадит десятками столкнувшихся машин, возле метро Сухоревская приходится притормаживать: невесть откуда взявшийся башенный кран рухнул посреди улицы, придавив собой несколько автомобилей и полностью перекрыв улицу. Объехать препятствие не представляется возможным. Выхожу из машины, подхватываю забившуюся под сидение Саклю, попугай сам садится мне на плечо и бегу что бы быстрее преодолеть препятствие, медальон на шее начинает наливаться холодом. Не меньше сотни мужчин и женщин бегут ко мне, видать Пох успела поработать, в руках мелькают обрезки труб, ножи, палки, у одной девушки я замечаю веник. Мне не смешно. Из боковых улиц показываются новые преследователи, они радостно ревут мое имя, среди вновь прибывших виднеются милиционеры, размахивающие табельным оружием – скверно. Москва стала гигантской ловушкой, персональной мышеловкой и все ради меня, ну может еще двух трех несчастных, которые не имеют ни малейшего представления о происходящем. Возможно, они уже попались? Вряд ли, иначе меня бы не преследовали, ради только спортивного интереса. Кто-то из них точно на свободе, невольных виновников, царившего хаоса. Смотрю на часы, минутная стрелка летит, как секундная, предавая своего хозяина. Два часа! Всего сто двадцать минут, каждая из которых ничтожный шанс спасти не много ни мало Лису и моих близких, а мир пусть идет в жопу! Складываю пальцы в знак, ближайших преследователей сбивает с ног, но остальные напирают смертельный волной, движимой волей Поха. Надо бежать. Какая-то сволочь довольно метко стреляет, пуля выбивает асфальт чуть впереди меня. Времени узнать, кто там такой “Ворошиловский” нет. Добегаю до первой попавшейся целой машины, за препятствием, рывком выкидываю начавшего тянуться ко мне бездушного и рву по газам. Преследователи отстают, но Пох теперь располагает информацией, где меня искать, глаза и уши бездушных работают на него. Сразу два “Хаммера” оживают, когда я проношусь мимо на трофейной десятке. За ними начинают оживать другие автомобили, в которых водители остались живы. Не проходит и пяти минут, а в зеркале заднего вида уже самые настоящие гонки на выживание, мое выживание. За мной несутся все машины, которые могла рекрутировать Пох, от разбитых отечественных рыдванов до машин монстров стоимостью за сотни тысяч евро, ничего не скажешь, хорошо работает Ника, сила у нее необычайная, только такие способности не возможно поднять одному даже самому талантливому колдуну. Такая сила может быть только заемной, а вот от кого вопрос другой и ответ на него абсолютно не очевиден. Машины начинают оживать и впереди меня, несколько секунд жалею, что не взял автомобиль побольше, мощнее, но времени выбирать мне никто не дал. Единственное, что меня пока спасает это чуть замедленные рефлексы у лишенных души тел, я успеваю затормозить объехать препятствия – они нет. Позади постоянно слышаться взрывы и звуки столкновений, на которые проще не обращать внимания, отдавая всю концентрацию дороге. Оживший по ходу движения джип подставляет под удар бок, не успеваю ни объехать, ни затормозить, отбрасываю его привычным знаком и ощущаю легкий укол в сердце и почки – слишком большая нагрузка на организм. Металлического монстра сдувает, как пылинку, он кувыркаясь останавливает еще несколько охотившихся на меня автомобилей, расчищая мне дорогу. Я уже почти доезжаю до Ленинградского проспекта, когда понимаю – дальше не проехать. Машины лежат друг на друге сплошной непреодолимой стеной. Дорога впереди разрушена, асфальт нелепо топорщиться, обнажая черно-серые внутренности, вокруг полно проснувшихся бездушных. Разжиться бы мотоциклом, но как назло ни одного не видно, а время тает, словно сахарная вата во рту, только от ваты сладко, а каждая потраченная секунда седой волос в моей голове и скальпель, обрывающий тонкий волос мизерного шанса спасти своих и чужих конечно. Вижу красную букву “М”, бегу к ней доставая на ходу револьверы, несколько бездушных отлетают изломанными куклами, когда пытаются преградить дорогу, мне нет до них дела, жалось, похоронена в тот момент, когда на карту встала жизнь моих родных, пытаюсь цинизмом заглушить ужас, за то, что приходится делать. На одном дыхании, перепрыгиваю турникет и сбегаю вниз по застопорившемуся эскалатору, про себя молюсь всем богам, что бы внизу стояла электричка. В голове у меня сидит одна идея, которая не так уж трудна к воплощению, если только... Вот этих если, опять вагон и маленькая тележка. Бездушные безучастны к моим переживаниям. Сакля бьется об мою спину, точно мешок с дерьмом, она уже даже устала выпускать когти, только рычит при каждом ударе. Бинго! Электричка в сторону Сокола стоит на месте, двери распахнуты, заходи не хочу и толпа не людей двойников, которым мог бы позавидовать музей восковых фигур. Как назло подлец Квазимодо вспорхнул с плеча, ругаясь, точно отбивший молотком палец прапорщик, полетел в сторону эскалатора. Бегу за ним, хотя рука тянется к револьверу, пернатый конечно без меня не пропадет, с таким-то литературным лексиконом, но жалко оставлять скотину бездушным. Каламбур получился, не справедливый, душа-то у птицы шикарная, бездонная русская душа. Попугай, не обращая внимания на мои увещевания: сулящие страшные муки и бесценные подарки, в виде персонального вольера и самки, летел вверх к выходу. Какая моча ударила в голову кошачьей сыти, ореховому мешку – не знаю, но мое больное колено категорически отказывалось участвовать в марафонском забеге. На мое счастье Пох начала потихоньку брать под контроль метро: один из бездушных, одетый в черную косуху и черные кожаные штаны – неформал, случайно не упавший с экскаватора, резко выпал из всеобщего оцепенения и на лету пленил верещащего Квазимодо. – Спасибо мужик! – искренне благодарю его и бью незадачливого рокера под дых. Пох постарался, души во всей Москве нет в теле ни одного человека, если не считать меня, но я не совсем человек и продавца, зато рефлексы и болевые ощущения никуда не делись. Неформал прогибается и разжимает кулак с обиженной птицей. Грубо перехватываю пернатого и скатываюсь вниз. Радость от того что Пох начал контролировать метро, существенно меркнет, когда я смотрю вниз. Образовавшаяся куча из тел людей, начинает шевелиться, десятки переплетенных конечностей силятся одновременно подняться, изображая из себя гигантского, но очень недалекого спрута. Одним махом перепрыгиваю живую стену тянущихся ко мне рук. Жестко приземляюсь, коленная чашечка дергает острой болью, наверно повредил мениски, до сего момента молча страдающая в ножнах Сакля, негодующе рявкнула и постаралась меня приободрить, выпустив когти, которые я почувствовал даже сквозь бронированную куртку. Меч свистит в руке, стекло крошиться, открывая дорогу в кабину машиниста. Работник метрополитена, не шелохнувшись, сидит на своем стуле, перед ним пульт с множеством непонятных рычагов и кнопок, но это как раз не страшно, кладу руку ему на затылок... Медальон запоздало отмораживает шею, если выживу, обязательно получу ангину, а мое тело выдергивает какая-то безликая сила и мощно кидает на бетонный пол метрополитена, успеваю почувствовать, как из ножен выпрыгивает Сакля, из глаз сыпятся искры, рот наполняется кровью, перед глазами рябит. Не успеваю ничего толком рассмотреть, хотя тело усиленно регенерирует, а меня опять поднимают в воздух и куда-то швыряют, катана вместе с ножнами выскальзывает на середине полета и падает на перрон. По звуку, понимаю, что разбиваю собой стекло и оказываюсь в одном из вагонов. Неясная тень нависает надо мной, наугад бью ногами вверх, по реву понимаю, что попал. Шатаясь, поднимаюсь на ноги, напротив стоит огромный мужик не меньше двух метров, но не рост делает его гигантом, чудовищные мускулы не помещаются под вздутой одеждой, каждое плечо не меньше метра. На нем свободные брюки и белая майка, с удовольствием подмечаю, что она заляпана кровью, несколько капель падают из разбитого носа прямо на одежду, но кажется, что гиганта это не беспокоит. Он оценивающе смотрит на меня, хмуря тонкий рот, выдает банальную фразу. – А ты не так уж и плох. – Не так уж ты и крут бэтмен, – отвечаю, я ему, словами из старого анекдота, в котором паяный мужчина избивает монашку, приняв ее за героя комиксов. – Ты должен знать, кто тебя убьет, – говорит он, игнорируя мое замечание. Я же с удивлением думаю, что он единственный человек, в городе не считая меня, Поха и продавца, сохранивший душу. А может и не единственный? У Поха должны быть помощники, иначе просто невозможно взять под контроль многомиллионный город. К черту размышления, главное выжить. – Я Алан! – гордо говорит гигант, – потомок Гор! Черные зрачки не могут срыть мутной воды сумасшествия, плещущуюся через край глаз. – Ты не Алан, – говорю и смотрю на него, ожидая вопроса. Гигант понимает, что я загнал его в ловушку, но все равно через силу спрашивает, срабатывает тщеславие: – А кто я, по-твоему? – Трус и баба, нападать со спины... – делаю паузу, а потом будто меня осеняет, радостно кричу, – может ты гомик? – Не плохо, – гигант усмехается. – Хороший ход, вывести меня из себя. Знаешь в чем теперь твоя проблема? Я не отвечаю, внимательно слежу за его ногами, но ему и не нужен мой ответ. – Тебе, во-первых, удалось меня разозлить... – Оооооо, – многозначительно протягиваю, не смотря ему в лицо. – Во-вторых, – продолжает Алан, – я тебя и вправду трахну. Алан хватает себя рукой за промежность и начинает мять. Сказать, что это меня шокировало, значит не сказать ничего. – Но сначала я тебя, пожалуй, убью, – маньяк убирает руку с напрягшейся, так что видно через брюки плоти. Револьверы смотрят ему в лоб, мне понадобилась секунда, что бы достать их, выражение триумфа на его лице заставляют меня поспешно вдавить спусковые крючки. Машинки исправно выполняют мою волю, выплевывая заряды титана. Но Алан все также стоит и улыбается, не нормально развитые мускулы напрягаются в предвкушении схватки. Пули отскакивают от его тела, точно горох, не задерживаясь и не выкорчевывая куски плоти. Интерес к Алану сразу возрос и стал смертельным. Я сразу вспомнил лекцию учителя... Flashback 3: Вопрос веры “Понимаете, юные ведьмаки, мы живем в очень, материальном мире, еще в утробе материи впитывая его законы, которые незыблемы, и нарушить их не надо никому из смертных. Сколько бы вы не убеждали себя, что удар мечом не снесет вам голову, конец будет один, как только дурная голова попадет под лезвие и покатится по своим мертвым делам. Это из области фантастики, присущей, знаменитой трилогии про Нео, которую большинство из вас видели. Нет, дорогие мои, пуля попавшее в тело, будь оно хоть трижды заговоренное, избранное, нанесет ущерб и никак не отскочит или зависнет в воздухе. Чудес не бывает, почти, – учитель подмигнул Радиону, и быстро подойдя к нему, протянул непонятно откуда взявшийся пистолет. Радион взял оружие и непонимающее посмотрел на учителя. Мастер отошел к доске и скрестил руки на груди: – Пистолет заряжен боевыми патронами, когда я тебе скажу, выпустишь в меня весь барабан. – Учитель? Вы уверены? – Абсолютно, – улыбке Аргора мог позавидовать чеширский кот. – Ладно, – несмотря на полное недоумение, Радион быстро вынул обойму, убеждаясь, что патроны в ней боевые. Остальные ученики, застыли в предвкушении невиданного зрелища. – Начинай, – сказал учитель и закатил глаза, так, что зрачки ушли, оставив только белые яблоки. Радион выстрелил в первый раз, пуля с каким-то приглушенным звуком, отскочила от тела Аргора, который даже не дернулся. Остальные шесть выстрелов постигла та же участь. Повисла потрясенная тишина, ученики неверующие своим глазам, загалдели, делясь невиданными впечатлениями. Я тоже поднялся и подошел к отстрелянным пулям, которые в художественном беспорядке валялись на полу. Подняв одну, задумчиво покачал головой, пуля не была повреждена или тем паче не выглядела бутафорской подделкой, создавалось впечатление, что пущенный смертельный кусок металла просто вынули из воздуха, и аккуратно положили на пол. Я кинул пулей в стоящего с открытым ртом Радиона, несмотря на потрясение, он умудрился поймать смертоносный кусочек металла, не выпустив из рук разряженный пистолет. Мы обменялись взглядами, не сговариваясь, посмотрели на учителя. Аргор как ни в чем не бывало, стоял и следил за реакцией своих учеников. – Как же так учитель, – спросил я, – вы же говорили, что невозможно убедить себя в том, что пуля не может нанести вред? – Верно, вы садитесь, – сказал Аргор растерянным демонстрацией сверхъестественных способностей ученикам, – я вам все объясню, ничего не утаю, иначе, зачем мне было это вам демонстрировать? Смысл в том, что бы не убедить себя в безопасности пули – это невозможно, смысл в том, что бы заставить собственное подсознание одержать контролируемых верх над сознательным и поверить, в то, что Радион не стрелял в меня, а кидал, допустим, хлебными шариками. Я, как и любой ведьмак, не могу заставить предметы менять свои свойства, но при определенных обстоятельствах могу заставить свое тело реагировать нужным для себя образом. Похожих успехов добились и обычные люди, вспомните хотя бы йогов, которые спят на гвоздях или представителей боевых искусств, в частности шаулиньских монахов, демонстрирующих сверхчеловеческие способности, когда их тела подверженные ударом меча или копья остаются невредимыми. Другой хороший пример люди под воздействием алкоголя или наркотического опьянения. Вы наверняка слышали или читали о пьяных, которых сбивала машина? Человек, находящийся в измененном состоянии, не способен адекватно оценивать реальность, в том числе и возможную опасность, поэтому если процесс опьянения находится на определенной стадии, мозг просто не увидит, не поверит в опасность, подсознание не даст сигнал и в итоге никакой травмы. Также и с младенцами, “случайно” периодически, падающими из окон. Малыш не имеет опыта, необходимого для того, что бы испугаться падения и соответствующих ему травм, поэтому в большинстве случаев, все обходится испугом родителей. Методика ведьмаков в этом и состоит, что бы искусственно вводить себя в измененное состояние, пограничное, близкое к состоянию психически больных людей, когда существует сразу несколько реальностей, словно вы смотрите телевизор с функцией картинка в картинке, или, в два монитора события на которых, отличаются минимально, но все же отличаются. Мне понабилось несколько секунд, что бы использовать эту технику, когда я сказал “Начинай”, перед моими глазами была реальная большая картинка, как Радион кидает в меня скомканными хлебными шариками, маленькое изображение, в углу моего подсознания транслировало, то чему вы все были свидетелями. Когда эксперимент закончился, я смог вернуться в реальный мир, стерев предыдущее восприятие. Хочу сразу сказать, вы никогда не сможете овладеть этой методикой, ни один из вас не способен без посторонней помощи входить в состояние измененной психики и оставаться нормальными, здоровыми людьми. К сожалению, вы не наделены необходимыми способностями, если бы вас тренировали с рождения, был бы шанс, но мы не имели возможности начать развивать ваши способности максимально рано. Но выход есть. Специальные эликсиры, изготовленные впервые десятки тысяч лет назад, с их помощью вы сможете контролировать с помощью определенных методик свое подсознание и даже делать фокусы наподобие того, что я вам сейчас продемонстрировал. Однако не спешите радоваться, применение этого снадобья не сулит вам ничего хорошего, впрочем, как и все наши мутагены. Зелье, имеет сильную наркотическую основу и мгновенный эффект привыкания, сопровождающийся, если не принять повторно эликсир чудовищными болями в области сердца и почек. Спешу обрадовать, принимать отраву, можно не чаще чем раз в год иначе мгновенный летальный исход. Компоненты, которые входят в состав эликсира, выходят из организма триста – триста пятьдесят дней, в зависимости от индивидуальных особенностей. Поэтому рекомендую не пользоваться им даже в самых крайних случаях”.