КФфхъуындар (Бестиарий)
~ Похититель Душ ~
1.Наименование – Похититель Душ 2. Самоназвание – нет (“Пох” в лексиконе ведьмаков) 3. Степень агрессии – максимальный, за шкалой отторжения. Подлежит геноциду. 4. Класс – разумное. 5. Тип – гуманоид. 6. Магические способности: – Вытеснение души. Особенности: с помощью запрещенной методики исторгает из человека душу. Такой человек становиться “сосудом”. – Клонирование аватор. Особенности: способен клонировать свою душу и помещать ее в подготовленные “сосуды”. 7. Краткая справка: Пох – человек наделенный “тихими” способностями, овладевшей запрещенной техникой клонирования души (см. раздел “Перечень и классификация запрещенных техник воздействия на физическое и ментальное состояние человека”, пункт 45783 раздел 12-м). Завладев телом жертвы Пох становиться многомерным существом. Рекомендуются, уничтожение до начала клонирования. В случае, когда Пох успевает размножиться, рекомендуется уничтожить все “сосуды”. Максимально похититель душ способен контролировать до пятидесяти тысяч тел одновременно (см. раздел “История: гибель города Хаит 1949 г.) после чего аватары становятся самостоятельными личностями. В своих действиях Пох обязательно использует трех обезьян, (порода не имеет значения). Приматы уродуются в соответствии с известной притчей: ничего не вижу, не слышу, не скажу. Каждая из обезьян является проводником между Похитителем душ и его жертвами. Уничтожение приматов обязательно.
*
– Лыжи пришли, “щас” заводить будут! – Круто! “Жаде” есть? – Гарик посмотрел на Смиттена. Маленький курчавый еврей, которому за глаза можно было дать не больше двадцати пяти лет, а на самом деле почти сорокалетний отец, многочисленного семейства, хитро прищурил оба глаз. – ХЗ (хрен знает) гляди, что бы Негодяев опять чего-нибудь не спер. Бухгалтерия справилось на удивление быстро: бытовую технику марки LG – лыжи, как называли ее менеджеры, занесли в компьютерную программу продаж “Бест” в считанные минуты. Менеджеры отдела “встройка” ринулись размещать заказы, по своим договорам ругаясь, друг с дружкой смертным боем, в соседнем от отделе – “кухни”, даже произошла драка. Вездесущий Негодяев успел беззастенчиво занять, у своей коллеги, отличающейся бешенным темпераментом и черным поясом по таэквон-до Аньки, все козырные холодильники – гиганты, на которые шла настоящая охота. Анька не растерялась, она молча ударила Негодяева ногой по бедру, и пока несчастный ругался матом, отменила его заказ. В этом месяце с лыжами было туго. Таможню закрыли, поэтому все крупные магазины сидели на “хайэнде”, что плачевно сказывалась на объеме продаж. Как ни крути, основной потребитель кушает средний класс. Поэтому лыж ждали аки манны небесной. Гарик успел. Заказ на 250000 долларов для “Орема-Столовая” был полностью сформирован, открытых позиций не осталось и он оперативно “осенил” накладную. Дверь без стука открылась. – Так бабуины, – начальник отдела Ольга Осипова требовательно оглядела подчиненных. От ее взгляда не укрылось, как Гарик украдкой посмотрел на глубокий вырез блузки, сквозь который были видны полушария белых грудей. Лифчик Ольга не признавала и правильно делала, такие дойки не грех показать, затюканным компьютером менеджерам, что бы знали, за что работают. – Товар серяк, так что сертификатов не будет. – Опаньки-попаньки! – Смиттен приготовился закатить истерику. – У меня клиент почти на сто штук лыж набрал, и что я ему скажу? Да он без сертификатов не то, что за наши грабительские цены, бесплатно не возьмет. Как я план тогда выполню? – Не выполнишь, срежу ЗП, – равнодушно сказала Ольга. – А с сертификатами сами разберетесь не маленькие. И еще господа банщики товар процентов на тридцать сорок брак, где-то битый, где-то просто не рабочий, так что на складе клиентам проверять, не разрешаем, понятно? Когда растащат по Омскам да Сранскам будет поздно, свалим на доставку. – Ну, блин попали, – протянул вечно недовольный Коля Шариков. – Это точно, – согласился Гарик и рассмеялся. – Клиенты попали, первый раз что ли? – Ты Семецкий не радуйся, а работай лучше, нам побыстрее дерьмо скинуть надо. Все я поплыла, и не забывайте ребята, сегодня пятница, а пятница, как известно развратница. Ольга, покачивая ягодицами, разрубленными стрингами, пошла гонять чай с подругой из отдела рекламы. – Зря она так, – хмуро произнес Смиттен. – Это ты о чем? – Гарик недоуменно посмотрел на приятеля, с трудом оторвавшись от приятных мечтаний – пятая точка Осиповой качалась перед его глазами двумя сочными дынями. – Из-за серяка что ли? Так не в первый же раз. – Да нет, – отмахнулся Смиттен, – про Пятницу. Святая такая была, она как раз наоборот хранила верность своему жениху и не пожелала отдаться одному негодяю, за что ее придали мученической смерти. – Рехнулся ты Костян, – Шариков, неделикатно покрутил пальцем у виска. – Какая на фиг, святая пятница? Это у тебя от недавнего развода плющит. Закончим рабочий день, сводим тебя в стрипбар, приват танец закажем, что бы всю дурь из головы сдуло. Верно ребята? – И все же Пятницу не трогайте, – упрямо произнес Смиттен, взлохматив кудрявую шевелюру, он резко сменил тему. – Что с сертификатами делать будем господа обманщики, тунеядцы и воры? – Да, где сертификаты возьмем или так прокатит? – вставил Шариков. – Не прокатит, у меня уж точно. Заказ на четверть лимона, так что, кровь из носа, документы должны быть в порядке. Есть у меня один человечек, – Гарик взял трубку и быстро набрал номер. – Димка здорово, признал? Как сам-то? Угу. Слушай у меня к тебе дело... Отсканированные с синей печатью сертификаты прибыли на электронный ящик через пол часа. Менеджеры, суетясь, стараясь успеть отправить заказ до конца короткого рабочего дня, оперативно распечатали необходимое число копий, изменив только дату в документе, впрочем, при всеобщей российской безалаберности транспортные компании и таможня даже бы не заметили подвоха, а заметили бы – у нас же Россия: ничего нельзя, но в принципе можно.
*
Сакля уже десять минут ожесточенно копошилась в своем лотке. Я знаю точно тазик чистый – сам менял часа не прошло, но гадкая кошка с упорством старой минетчицы продолжает свое дело. А хотелось спать! Как хотелось спать, но мечта чучельника, наплевав на скромное желание хозяина, истово рвала газеты в тазу. Запор у нее что ли? Правый тапочек полетел за дверь, на секунду воцарилась тишина, потом раздалось “Мур”, причем интонации в этом звуке явно были вопросительные, прошло еще одно мгновение, и я обомлел. Задние лапы кошки были подняты параллельно полу, а Сакля как гимнаст, опираясь на передние конечности, помогая себя попой, медленно и очень скорбно ползла в сторону кухни. Это расстояние в метр, которое я видел в открытую дверь, было путем инвалида, когда молящий и все понимающий взгляд кошки зацепился за мои глаза, жгучий стыд начал подниматься в моей душе за те мысли и обиды, которые я причинил маленькому существу. В этот момент я готов был понять и простить кошке все и даже разрешить написать на дверь целых два раза. Что случилось с маленьким, милым, бородавочным существом? Отнялись от старости лапы, заболели внутренние органы, может старая профессионалка золотого дождя откидывает когти. Я резко вскочил с кровати, чуть было, не разбудив сладко посапывающую Лису, что бы хоть как-то помочь пушистой подруге и обомлел повторно, потому что увидел и понял весь чудовищный смысл манипуляций курвиной кошки. Сакля несколько неудачно покакала, часть фекалий, запутавшись в шерсти, осталось на кошачьей заднице, что чистоплотной кошечки вселяло определенный эстетический дискомфорт. Найдя способ избавиться от груза, кошка медленно, но надежно вытерла попу об пол и с чувством выполненного долга собиралась идти к миске, тут ее почти одновременно настиг непонятный, но знакомый инфразвуковой вопль “Сука!!!” и левый тапочек. Умудренная двадцатью годами жизни бессмертная кошка пересмотрела свои планы, спряталась под ванной, откуда достать ее не представлялось возможным. Я упал на кровать и засунул голову под подушку. Нежная рука провела по животу, оставляя за собой след из мурашек. Пришлось посмотреть, кто же там смеет нарушать мою депрессию. Две аппетитные ягодицы, безнаказанно выглядывали из-под простыни. Хозяйка снежных булочек томно посапывала, разметав огненно рыжие волосы по подушке и этой великолепной гриве, которой мог бы позавидовать любой парик из коллекции примадонны нашей эстрады, было мало места и часть волос, покрывая спину, доползла до попки. Рука огненной русалки беззастенчиво шарила по моему телу, норовя лишить последней утренней невинности. Я не стал бороться с желанием куснуть ягодицы, придирчиво выбрал место и стал медленно наклоняться к заветной цели, но на пути возникла трудность, которая могла не просто убить романтический настрой, но и вызвать временную импотенцию и трудность эта носила гордое имя Сакля. В дверном проеме торчала огромная красная бородавка на кошачье морде. Морда, выражала предельную отрешенность и в этом искусстве могла посрамить любого, даже самого святого буддистского монаха. Пожалуй и сам Будда в этом споре был бы далеко не первой ракеткой. Более опытному взгляду на бородавочной физиономии открывались картины бесконечного терпения пополам с тяжелой физической работой – Сакля тужилась работая на зрителя, вымогая, таким образом, кусок хлеба. Булочки пришлось оставить на потом. Половина пакетика была торжественно выложена в миску, причем пока я пытался проделать эту нехитрую манипуляцию, кошка атаковала ноги, придавая мне на ее взгляд скорости. Сил пнуть Саклю не было, захотелось самому посетить отхожее место. У любого истинно русского человека туалет не просто место оправления естественных нужд, но еще и библиотека, а точнее изба-читальня. Если вдуматься, среднестатистический россиянин образован гораздо лучше европейского бюргера или зажравшегося американца именно по причине странной всепоглощающей любви к чтению в туалете. А как же иначе? Это единственное, комфортное место во всей квартире, где можно отключится от пререканий с нудной женой, крика детей, осточертевшего, бесконечного ремонта. Я спокойно сел и достал из газетницы бульварный журнал. Всегда поражала способность наших журналистов перевирать факты, самое печальное они это делают не из-за любви к деньгам, а по причине элементарной безграмотности и стойкого желания не напрягаться, читай работать. Вот, например, достаточно открыть любую страницу... Без всякого предупреждения на меня началась атака, похожая по воздействию на отходняк после приема эликсиров, только я их уже, как год не пользую. Сначала горло наполнил противный вкус железа, не давая секунды опомниться, в почки забили раскаленные прутья. Ноги отказали, все, что мне оставалось это кричать. Где-то на другом конце вселенной, спала утомленная любовными играми Лиса. Звать ее на помощь я не собирался, ни за что, лучше умереть. Как вознаграждение за эту мысли боль в почках стала чудовищной, из глаз хлынули слезы, внезапно с поразительной ясностью я понял, что сейчас умру. Слюна потекла по ногам, мне не было никакого дела, до ее красного цвета. На плитку упал журнал по иронии раскрытый на фотографии Ноктюрна Митька. Перед глазами за одну секунду пронесся некстати эпизод, который свел меня с Лисой. Я тогда хандрил, расставшись с женщиной, с которой прожил, пять лет. Мой друг журналист Лютнев, силком вытащил на одно светское мероприятие, посвященное модному театральному деятелю, ставшему для Москвы мэтром. Прозаично и как всегда цинично намекнув мне на возможность шикарного траходрома, с одной из множества светских львиц, которые в обязательном порядке присутствуют на таких мероприятиях и со слов Лютнева, ужасно охочи до настоящих мужчин, устав от пережравших виагру импотентов, к коим журналист причисляет себя и вдогонку Геральта. – К импотентам? – холодно спросил я у Лютнева, но легкий журналист птичкой улетел щебетать. Походив среди гостей и немного пообтесавшись, я стал объектом нездорового внимания мэтра, славящегося, что в порядке вещей среди куртуазных, голубым взглядом на жизнь. Седовласый господин подошел к откровенно скучающему ведьмаку и завел светскую беседу. Путем несложных вычислений он решил, что понравившееся ему мужчина не знает великого театрального режиссера в лицо, я же не стал его в этом разубеждать, мэтр решил пококетничать. – Скажите, мон Шер, а ви видели, какой-нибудь спектакль знаменитого Ноктюрна Митька? – Что скрывать, видел. Одна из моих бывших, бывших знакомых, была почитательницей сего вида искусства. – И что же ви, мон Ами, видели? Какое великое творение? Меня немного напряг “мон Ами”, но, решив, что у гламурных, это словосочетание может означать просто выказывание расположения, не стал поднимать сразу скандал. Лютнев строго предупредил меня, что бы я вел себя вежливее, все же тут собрались люди искусства. Поэтому, проигнорировав слова собеседника, я мучительно попытался вспомнить название спектакля, на который меня затащила одна из пассий. Воспоминая о спектакле, спустя несколько лет, вызывали в памяти только, кроме шуток, рвотный рефлекс. – Кажется, что вроде Соловей или может Салями? Да, точно Салями, – я хлопнул себя в притворной радости по лбу. – Там еще толпа транссексуалов пыталась решить есть ей колбасу или нет. Одна фракция одетая балеринами мотивировала, что колбаса это фаллический символ и его нельзя уничтожать, другая раскрашенная, как китайские гейши, наоборот утверждала, что только с него и питается. Кажется, там в конце была жуткая резня за Салями и главный трансвестит или транссексуал? Постоянно путаю эти понятия, пытался поцеловать чьи-то пальцы. – О! Ви говорите об одном из самых великих произведений мэтра. Ну и как вам спектакль? Не томите меня ответом, милый мой! – в волнении Ноктюрн схватил меня за руку и притянул к себе, я порядком растерялся. – Скажите правду и можете меня всего Bessame Mucho. За спиной метра стоял Лютнев и нервно вращал глазами, то выкатывая их на манер лягушки, то так сужая, что слезы катились. Я прекрасно перевел Bessame Mucho, но, жалея друга, не стал ломать руку навязчивого джентльмена, а просто освободился и постарался, как можно вежливее ответить. – Знаете... До сих пор в Индии существует так называемый “третий пол” – хиджры – религиозное сообщество мужчин с удаленными хирургическим путем яичками и пенисом, кстати удаленное “хозяйство” закапывается под деревом. Хиджры носят женское платье и прически, подражают женской походке и манерам, называют друг друга женскими именами, занимают женские места в общественном транспорте и предпочитают мужчин в качестве сексуальных партнеров. Чем-то это напоминает трансвеститов, но некоторые хиджры курят и ведут себя агрессивно, что противоречит канонам женственности. Их боятся и приписывают им магическую силу. Угроза хиджры поднять юбку и показать, свои изуродованные гениталии равносильна проклятию. И хотя со времен английского владычества гомосексуализм считается в Индии уголовным преступлением, многие хиджры занимаются ритуальной проституцией. К чему я веду, – Я открыто улыбнулся мэтру. – Во время всего спектакля меня не покидало ощущение, что меня “проклинали”, т.е. показывали изуродованные гениталии. Я бы самолично удалил гениталии извращенцу, который придумал показывать “это” на сцене. Пусть катиться в Индию, и занимается там проституцией, иначе я не могу назвать, то что происходило на сцене. А вот вы, – я резко наклонился к уху мэтра, – уже зарыли свое хозяйство под фамильным дубом на рублевке или помочь? Сбледнув с лица Ноктюрн Митек схватился за сердце, вызвав панику у приглашенного бомонда. Наблюдавший все эту сцену Лютнев закрыл лицо руками, не желая видеть позор. Я же с чувством человека только, что облегчившегося целенаправленно направился к давно примеченной миловидной янтарно-головой девушке, которая, хотя и стояла под перекрестным огнем аж троих кавалеров, пытающихся взаимными унижениями вызвать интерес красотки, посматривала на меня с заметным интересом. Тогда вечер закончился чудесно: ночной прогулкой на лошадях по сонной зимней Москве. А теперь Ноктюрн Витек с плиточного пола туалета, победно рассматривал меня, через свои гламурненькие желтые очки. Нелепо, умереть на толчке сильному мужчине, который несколько часов назад на самом древнем поле брани одержал сокрушительную победу, поддавшись, рыжей бестии. Нелепо и стыдно. Я представил, как Лиса через несколько часов, проснется и пойдет меня искать, стало совсем дурно. Мое тело конвульсивно сжалось и выполнило возложенную на него миссию. Мгновенно, боль убралась, оставив после себя только форпост из коротких уколов, обещая вернуться. Я с трудом поднялся и сплюнул длинной кровавой слюной в унитаз, получилось очень поэтично, по геройски – кровь на дерьме.
