Он оторвался от излюбленных губ и посмотрел ей прямо в глаза, наслаждаясь мгновением, и понял, что влюбился и готов был пожертвовать жизнью за свою влюблённость.

***

Они провели вместе целый день на этой лужайке, не заботясь о том, что были знакомы в прошлой жизни и у них вроде не намечалось ничего крупнее обыкновенной дружбы. Им не было неловко и неудобно видеть друг друга в таких обличьях: это было последнее, что беспокоило их. Они кружились на траве, бегали за животными и вместе наблюдали за природой. Энакин собирал красочные и манящие цветы, а Падме заплетала их в волосы, сначала себе, а затем — ему. Они наслаждались этим временем, как настоящие влюблённые, попавшие в водоворот первых чувств, и романтика охватывала их души сполна. Было бы счастьем остаться здесь навсегда, только им обоим было суждено проснуться.

А оказавшись в собственных спальнях на расстоянии нескольких сотен километров, они не почувствовали друг другу абсолютно ничего. Вся влюблённость ушла из их мыслей, как только они возвратились к реальности. Так и работали сновидения. Показывали совершенно чужую жизнь с её проблемами, мечтами и надеждами, далеко отличными от тех, что присутствовали в самих Хейдене и Натали.

Комментарий к

да будет скоро слэш, обещаю

========== Часть 24 ==========

Хейден небрежно кинул тетрадь в рюкзак, томно вздыхая и бросая взгляд на большие часы висевшие над дверью аудитории. Пять вечера… он усмехнулся. В Англии в это время пили чай, а он лишь уходит с лекции — измученный, уставший, его голова падала от количества поступивших знаний. Благо, была пятница, а значит, завтра у него был шанс хорошенько выспаться.

Хейден сошёл по ступенькам словно вальяжно влачащийся по коридору принц что собирается спуститься на бал. Попрощавшись взглядом с кабинетом, преподавателем и сокурсниками, он вышел из университета и пошёл туда, куда его меньше всего влекло сердце — к общежитию. И чтобы не вступать на его порог слишком быстро, он решит сделать круг по городу, вернувшись обратно лишь при появлении первых звёздах на небе.

Он шёл по пустынным улицам, облачённым в предвечерние сумерки, выискивая на небе луну или очертания двух влюблённых, бывших в прошлом заклятыми врагами, а в настоящем обретших тень истинного чувства. Он искал их верного младшего брата, с такими же рыжими лежавшими в аккуратной причёске локонами и сияющими светлыми глазами. Он ходил по городу призраков, где каждый оставил после себя след. Каждый дом, переулок, проспект обретали собственные тени, тени прошлого и ещё не забытого.

Хейден думал обо всем и ни о чем конкретно, держа перед глазами образ своей матери в объятиях Чёрного Человека. Он видел на месте себя маленького Юэна, рыщущего по городу в поисках единственного друга. Он видел, как подземные ходы и забытые богом закоулки оживают под прикосновением ноги его матери: из-под асфальта и выхлопных газов тянутся цветы, а город наполняемся свежестью и былой силой, силой природы, не обременённой количеством фабрик, заводов и жилых комплексов. И затухают, как только Ева встречает Адама, сулящего гибель всему живому. Удивительная ирония.

Хейден дошёл до общежития слишком рано. Удручённо опустив голову вниз, он коснулся дверной ручки, понимая, что отрекается от свежего воздуха и полной страсти, дыхания, новизны, чуда жизни. Дойдя до своего этажа, он, уже снимая рюкзак, попытался открыть входную дверь, но та была заперта. Видимо, его сосед тоже не отказался от полной приключений прогулки. Хейден пошарил в карманах в поисках ключа и нечаянно наткнулся на связку. Тёплую после проведённых в кармане суток, он достал её и сразу же вспомнил вчерашний вечер, когда Юэн с мольбой в глазах дарил ему сию ценную вещицу. Спрятав слезы, он развернулся на сто восемьдесят градусов и, уверенно подняв голову и грудь, вышел снова, теперь тая в душе крепкое стойкое желание обрести истинный дом.

***

Когда Юэн МакГрегор шагнул из лифта под скрип открывающихся дверей на лестничную площадку, устланную плиткой, первое, что он почувствовал — манящий запах свежего ужина. Похоже, он мог учуять колбасу, сыр и зелень, а также изысканные соусы. «Соседи, что ли, готовят?» — подумалось ему, как только он вспомнил, что живет напротив парочки итальянцев, умевших лакомиться своими национальными блюдами соблазнительных вкусов. Он облизнулся, стараясь унять аппетит, и прошёл мимо. Достал ключи, прикоснулся к ручке двери и, как только та открылась, он остался стоять в изумлении и огромном шоке. сам не понимая, насколько сильно он этого хотел, профессор увидел на своей кухне копошащегося с посудой Хейдена Кристенсена. Громко шумело радио, передавали последние новости, и ароматный запах ужина доносился со стороны плиты. Удивленно уставившись на студента, который, словно молодая женушка, дожидается мужа с работы и готовит ему ужин, опытно возился с огромным противнем.

Юэн чуть не уронил портфель с документами. Хейден сразу же заметил его присутствие и приветливо улыбнулся.

— Я долго ждал вас, — произнёс он. — Где вы так долго ходите? Уже почти девять.

Юэн оторопел. Он спал?

— Вы смотрите так, словно вместо меня здесь какой-нибудь… пингвин. Разве вы не помните, как сами дали мне ключи? Я решил прибрать тут и приготовить ужин. У вас в квартире настоящий завал. Вы бы знали, сколько съестных припасов я обнаружил в морозилке и сколько из них я вынужден был выкинуть. А вы проходите, Юэн. Стоите как неприкаянный.

МакГрегор слова вымолвить не мог. Вся квартира была начищена до блеска, даже в тёмной поверхности комода в прихожей, казалось, можно было увидеть собственное отражение.

— Опережая ваши вопросы: да, я все сделал сам. Да, за пару часов, — Хейден разложил ужин по тарелкам и встал напротив столешницы, уперев руки в бока. — Похоже, вы не собирались задавать эти вопросы, так? Тогда, может быть, пройдёте? — он склонил голову. — Не зря ведь я осваивал навыки итальянских поваров, чтобы заставить вас съесть хоть что-то сытное.

Юэн положил портфель, снял рабочий пиджак, оставшись в жилете и рубашке, и вымыл руки, не говоря ни слова. Хейден был самой настоящей хозяйкой, на нем — хоть женись. От осознания этой мысли он сглотнул слюну и уселся на высокий стул, оглядывая ужин.

Ещё несколько минут были слышны лязг вилок по тарелкам и звук подливающегося чая вперемешку с приятными мелодиями доносившимся из радио. Хейден довольно улыбаясь кидал косые взгляды на юэна ещё не совсем верившего в происходящее.

— Вы потеряли дар речи? Или потратили голос на лекциях? — попытался пошутить Хейден.

— Я в огромном шоке от того, как ты стараешься ради меня, — выдал Юэн, с аппетитом наворачивая лазанью. Настолько вкусной еды он не пробовал наверное уже несколько лет. В последнее время он питался в забегаловках или же полуфабрикатами несмотря на приличный доход. Он иногда заглядывал в магазин в поисках каких-нибудь изысканных блюд, готовку которых приходилось откладывать на потом, и Хейден наконец отыскал их в дебрях холодильника.

— Вы помогли мне, теперь моя очередь вам помочь. Я всего лишь хочу, чтобы вы были накормлены.

«Ему суждено было родиться женщиной с высоченным уровнем заботы о мужчине, и никем иначе», — подумалось Юэну.

— Спасибо тебе большое, Хейден, — он старался не прятать взгляд в котором читалась истинная благодарность. — Мне действительно это очень приятно.

Они пригубили остаток ужина в тишине, не находя тем для разговора и слушая медленную музыку, не нарушавшую их покой. Изредка они перекидывались словами, чистыми формальностями, интересуясь как прошли день и лекции — их расписания, в принципе, были похожи. Они оба не хотели доедать ужин слишком быстро — иначе пришлось бы снова искать темы, а возможно, так и провести вечер в неловком молчании — немом крике душ. Тогда Хейден решил взять инициативу в свои руки и, заметно покраснев, опустил взгляд и прошептал:

— На самом деле я пришёл сюда не только потому, что хотел накормить вас.

Юэн напрягся.