И мы вышли из комнаты, отправившись — о нет, не на улицу! Там нас могли заметить соседи, — на саму крышу дома. Оказывается, у нас был даже чердак. Мы осторожно забрались наверх и присели на раскалённую за день черепицу. «Тебе не холодно?» — поинтересовалась я. Пьетро покачал головой.
Над нами простиралось небо. Целое, бесконечное, необъятное полотно. Природа — самый настоящий художник. Она махала кистью, разбрызгивая белую краску по своему холсту, и капли оставались неподвижными звёздами на тёмной ткани. Затем — последний штрих, мазок, который становится полумесяцем. Я обожала смотреть на небо.
«Вот там — созвездие Большой Медведицы, — я указала на скопление небесных тел. — А тут — Полярная Звезда. Какой твой знак Зодиака?» «Телец». «Ну, он прямо там», — ухмыльнулась я. «Жаль, что Дева так далеко от него», — усмехнулся он, и я в изумлении на него посмотрела. «Да, я тоже знаю немного о звездах. В конце концов, ведь это привилегия парней — удивлять девушек ночным небом.» «Решила позаимствовать.» «Хочешь впечатлить меня?» — он вскинул бровь. «Я думаю, я уже достаточно впечатлила тебя». Он отвёл взгляд и улыбнулся. Он выглядел поражённым мною.
Он устремил свой взгляд к звёздам, и я заметила лёгкую улыбку на его лице. Поразительно… Мне внезапно показалось, что выглядел он… как будто бы влюблённым. Тот же блеск в глазах, та же побеждённая улыбка. Ведь я выглядела точно так же когда-то. Неужели все влюблённые так сияют?
Это странно, что какая-то тяга к другому человеку заставляет нас бесконечно улыбаться и вздрагивать от каждого его прикосновения. Это странно, что даже звезды не могут сиять так же ярко, как мы.
Не знаю, действовала ли так на меня эта романтическая ночь или мне просто хотелось безрассудств — но я аккуратно подвинулась к Пьетро, поудобнее уселась на покатой черепице и заглянула в его глаза. «Я думала, ты окажешься хуже», — улыбнулась я. «Хуже?! — спросил он так, будто это было для него оскорблением. Может быть, я и права перегнула палку. — Каким же я, по-твоему, должен был быть?» — тем не менее в его голосе проскальзывала нотка иронии. «Не знаю. Самоуверенным, самовлюбленным, эгоистичным.» «И почему это ты так решила?» — он вскинул бровь. «По тому, как ты смотрел на меня в первую нашу встречу. Как будто… съесть хотел.» «Советую не путать каннибализм с самовлюбленностью.»
Я слышала свой голос как будто издалека и не могла поверить, что он принадлежит мне. Мне даже на секунду показалось, что меня здесь и нет вовсе. Может, все это сон?
«А я думал, что ты — забитая, неуверенная в себе, скрытная девушка.»
О, Пьетро, кое в чем ты и был прав.
«Теперь мы хоть немного узнали друг друга, чтобы стереть эту предвзятость», — хмыкнул он.
Я положила голову ему на плечо. Оно было немного прохладное. Он приобнял меня, прижимая к себе. После я увидела его постоянный изучающий взгляд на моем лице и состроила недовольную мину. «Что тебя так постоянно тянет меня рассмотреть?» — буркнула я. «Я люблю смотреть на людей. А ты… Ты красивая.»
Надеюсь, в темноте не было видно, насколько сильно я покраснела. «Я-то? — наигранно хмыкнула я. — Не обманывай себя.» «Я никогда не лгу.»
После этих слов он аккуратно приподнял мой подбородок и устремил взгляд на мои губы. Сердце бешено застучало. Я читала много книг, чтобы не понимать, на что он намекает. В следующее мгновение я почувствовала его тёплое дыхание и прикосновение его мягких губ к моим. Я проваливалась в темноту.
Мне было легко. Свободно. Я выбралась за границу времени и пространства. Звезды надо мной казались слишком близкими. Пьетро проникал в мою душу.
Я впервые в жизни вкушала поцелуй.
А когда он отстранился, то увидел мое растерянное выражение лица. Даже я не понимала, какие эмоции сейчас бушуют во мне. Страсть, желание? Вперемешку со страхом. Одним лишь взглядом он спрашивал меня, что сделал не так. Одним лишь взглядом я выражала испуг. И качала головой.
«Да брось ты, — улыбнулся он. — Земля не разверзлась под тобой.» «Мы — брат и сестра», — отрезала я. «Но не по крови.» «Меня взяли в семью явно не для этого.» Я аккуратно поднялась и стала приближаться к выходу. «Но и не для того, чтобы ты подавляла все свои эмоции. Я же вижу, что ты этого хочешь!»
Я спустилась по лестнице, игнорируя его слова. Дома было гораздо теплее. Я тотчас же услышала его приближающиеся шаги. Снова обхватив свои плечи руками и дрожа — то от от холода, то от от страха, — я направлялась к своей комнате. «Это из-за того парня, что прислал тебе письмо? — кричал Пьетро из другого конца коридора. — Ты любишь его, не так ли? И никого другого! Ты отдала своё сердце парню, который сбежал от тебя. Он сбежал навсегда, Ванда. Он больше не вернётся. Если бы он любил тебя хоть вполовину того, как любишь его ты, он бы никогда — слышишь — никогда даже не подумал о побеге!»
По моим щекам предательски текли слезы. Я хотела кричать, но все что могла сделать лишь прошептать: «Замолчи…» Я обернулась, стоя в коридоре, позволяя Пьетро смотреть на мою слабость. Мы находились в двух метрах друг от друга. «Ты не можешь… так… говорить!» — мой голос срывался.
Он сделал глубокий вдох. Покачал головой.
Мол, что я могу ещё поделать?
И в два счета оказался возле меня, заключая в объятия. «Прости», — прошептал он и положил свой подбородок мне на макушку. Я прижалась к нему, не скрывая эмоций. В их порыве я с прикрытыми глазами стала искать его губы. А когда наконец наткнулась на них, нас закружило в водовороте поцелуя, и я услышала, как он шептал мне на ухо, что хочет быть со мной.
Это было странно. Да, безумно странно, что брат встречается с приемной сестрой, которая, по сути, дочь знакомых его родителей.
Я много раз думала о том, как сложилась бы моя судьба, если бы мои родители не исчезли бесследно, и обе наши семьи жили в соседних домах. Возникло бы между нами то же чувство? Были бы мы вместе? Или отношения не заходили бы дальше дружеских? Кто знает, кто знает… Теперь наша судьба сложилась так.
Постепенно я забывала Вижна. Благодаря Пьетро, я переставала по ночам вспоминать ушедшие дни, а днями не рисовала профиль Вижн в своей тетради посреди урока. Однако же буря чувств не покинула моей души. Как будто цунами сменил ураган. Как будто солнце скрылось луной.
Мы скрывали нашу связь от родителей. Когда они приезжали домой, мы вели себя как ни в чем не бывало, но лишь когда они переступали за порог, мы оказывались в собственном мире, где, кроме нас, не было больше никого. Пьетро одного со мной возраста — несмотря на это, он казался гораздо опытнее и мудрее. Если Вижн был умен, то Пьетро был поистине мудр.
И я нисколько не жалела о нашей с ним связи. Он подарил мне годы на небесах, в самом эпицентре рая, и я не знаю, была ли когда-нибудь в жизни счастливее.
К сожалению, судьба у меня такая: раз она даёт мне что-то хорошее, то вскоре забирает.
О, это были волшебные годы, наполненные радостью, упоением, блаженством! Мы любили друг друга, и этого хватало нам с головой. Мы ходили на свидания, и я запоминала, как не могла правильно намотать спагетти на вилку и портила рубашку соусом Болоньезе. Я помню, как Пьетро уговаривал меня прокатиться на американских горках, и я убегала от него со смехом и утверждением, что никогда такого не сделаю. Я помню даже, как мы купались в море и он учил меня плавать, а я лишь окутывала его брызгами. И несмотря на своё счастье, во мне боролись мораль и любовь. Мораль говорила, что это неправильно, хоть мы и не родные брат с сестрой. Тем не менее от этого моя страсть увеличивалась. К запретному плоду всегда тянет больше, чем к доступному.
В школе про нас не знали. Но догадывались. Всякий раз, как Пьетро стоял у ворот. Я слышала, как главные сплетницы о нас шептались. К счастью, когда только слухи решили просочиться по всем классам, пришло время мне уходить из школы. Я поступала в университет.
***
Параллельно с моей личной жизнью, которой я уделяла намного больше должного внимания, я, конечно же, не забывала и про учебу. Училась я на отлично — я считала своим долгом поступить в университет, — но не только школа волновала меня. Каждую неделю я посещала библиотеку в поисках пособий по психологии в целях обнаружить, что же из себя представляет страх.
