Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Николай ничего не ответил на реплику Александра. Он вспоминал про себя: кто жил в его подъезде. Хотя прошло очень много времени, но вот сейчас в своем родном подъезде он довольно быстро всех вспомнил.

Квартира № 1 – там жил одинокий дед Василий Иванович, ветеран войны, большой любитель выпить; квартира № 2 – семья Потаповых – классическая советская семья: он инженер, она учительница, и двое детей; квартира № 3 – пенсионеры Григорьевы, бывшие рабочие завода «Серп и Молот»…

И вот она, лестничная площадка второго этажа. И вот она, квартира Карповых за номером 6. Николай взялся за дверную ручку и… Ему вдруг захотелось, как и раньше достать ключи. Открыть сначала верхний замок, затем нижний. И войти в свою родную квартиру. Квартиру, в которой он прожил тридцать лет. Квартира, которой больше нет. Нет? А это что такое тогда? Николай дернул за ручку. На всякий случай, надеясь в душе, а вдруг квартира не заперта. Но она, естественно, оказалась закрыта. Не мог же в самом деле его отец, уходя на работу, забыть закрыть квартиру. Нет, в квартиру ему не попасть. А как здорово было бы, оставив штормовку в коридоре на старой вешалке с гнутыми крючками, пройти на старую кухонку, попить чая из своей кружки с нарисованными на ней ягодами земляники, достать из коробки игру «Настольный хоккей» и пока отец отсутствует, поиграть с самим собой, полистать какой-нибудь журнал, в который уже раз полюбоваться коллекцией марок в клястере, а потом посидеть на скрипучем дедовском диване в большой комнате, включить допотопный, но цветной телевизор «Фотон» и посмотреть… Ну что там тогда по телеку показывали? В те времена всего-то три программы вроде было. Эх, жаль, нельзя войти внутрь, жаль.

Он стал вспоминать своих соседей по лестничной клетке. В квартире № 5 жила на тот момент молодая пара – парень с девушкой, но уже через пару лет они съедут, и там поселится довольно мрачный одинокий тип средних лет. А в квартире № 4…

А дверь квартиры № 4 неожиданно открылась, и из нее вышел… Дядя Гена, да это дядя Гена, инвалид по здоровью, нигде не работающий. У него еще была жена (тетя Катя), работавшая продавщицей в булочной, и сын Павел, как раз где-то в это время демобилизовавшийся из армии.

Дядя Гена довольно неприветливо посмотрел на визитеров из будущего и прохрипел:

- Кого вам надо?

- Нам нужен Карпов Валерий Петрович, он еще в министерстве промышленности средств связи работает, - нашелся Николай.

- Так на работе он. Что вы к нему днем приперлись? Вечером заходите, - и дядя Гена заковылял по ступенькам вниз.

Капитан Черемных, закутавшийся в плащ-палатку, предусмотрительно взятую с собой по причине непогоды, ходил взад и вперед возле елки. Голубев уже третий час, как ушел на ту сторону и пока не возвращался. Дождь, вроде бы уже закончившийся, снова полил.

Черемных сначала сидел в машине. Смысла бродить по улице в такую погоду не было абсолютно никакого. На пруду – ни души, а из окна голубевской «Тойоты» одиноко стоящая елка хорошо видна. И если бы кто-то направлялся к ней, то Черемных уж как-нибудь успел бы среагировать на это. Но, как уже было сказано выше, вокруг не было ни души. Так какой смысл было ходить и мокнуть под дождем? А все дело в том, что Черемных уже устал сидеть в машине без движения и просто вышел поразмяться.

Только что звонил генерал Трощинский. Сразу обеспокоился Дед, как только узнал, что Голубев до сих пор не вернулся. Дед вообще удивился, что Голубев сам в окно полез. Да ведь он, Черемных, вполне мог оказаться на месте Голубева. По идее, ведь он и помоложе, и должность пониже. Но… в инструкции не указано, что на ту сторону обязательно должен отправляться более молодой и ниже стоящий в ранге сотрудник Спецотдела. А Голубеву видать самому захотелось отправиться ТУДА. Вот поэтому они и устроили здесь эти дурацкие «камень, ножницы, бумага». И слепой жребий отправил в прошлое начальника группы – майора Голубева.

«Начальнику сейчас по любому сложнее, чем мне», - думал Черемных. «Я-то здесь просто в ожидании маюсь, без дела, а он там за «попаданцами» охотится. И неизвестно еще, удачно ли эта «охота» закончится».

Николай и Александр вышли из подъезда. Дядя Гена уже сидел на лавочке и курил. Николай помнил, что дядя Гена предпочитал крепкие папиросы типа «Беломорканал» или «Казбек». Сейчас такие уже мало кто курит.

- Мужики, а может мы, это самое, на троих сообразим? – вдруг спросил дядя Гена. – Что вам до вечера-то без дела болтаться? Магазин здесь рядом.

- Нет, мы не можем. Мы на работе, - резко возразил Александр.

Дядя Гена скривил губы:

- На работе, - он сплюнул на асфальт. – Ну так и идите тогда на работу. К этому Петровичу вашему. Какого лешего вы тогда здесь околачиваетесь?

- Да, спасибо, мы прямо сейчас и поедем на работу к Валерию Петровичу, - поспешил успокоить своего бывшего соседа Николай…

Во дворе на качелях раскачивался какой-то мальчуган лет десяти, в рваных штанах, в свитере с заплатками и с внушительным синяком под глазом. В одной руке у мальчугана был зажат популярный в те годы кубик Рубика. Увидев Александра и Николая, мальчуган чего-то испугался и дал деру.

- Ты помнишь его? – спросил Николай Александра.

Тот пожал плечами:

- Не помню такого. Наверно запомнил бы, если б раньше встречал – уж больно запоминающаяся личность. Наверное паренек из неблагополучной семьи. Возможно, не из нашего микрорайона, а какой-то пришлый. А кубик наверняка спер у кого-нибудь. Эх, помню, как я как раз где-то в этом году увлекся кубиком Рубика. Два месяца пытался его собрать, да как-то не получалось. Так и забросил я его.

Качели продолжали по инерции раскачиваться и довольно надрывно скрипеть. На этих качелях Николай, естественно, катался не один раз, будучи пацаном. А сейчас ему вспомнились строки из старой доброй песни: «Все невзгоды непогоды улетели. Лишь поскрипывают старые качели. Качели, качели, лишь поскрипывают старые качели»…

Бывшие одноклассники завернули за угол дома. Там, рядом с заборчиком, огораживающим детский сад, в который ходил Николай, все еще стояла старая голубятня. Правда, голубей в ней уже давно не было. Да и голубятню саму скоро разберут.

- Сказали мы дядьке этому, соседу твоему, что на работу к твоему отцу поедем в министерство, – усмехнулся Александр. – Да только вот одеты мы с тобой так, что не в министерство, а в колхоз впору ехать… Ну ладно, теперь ко мне? – Александру тоже не терпелось посмотреть на свой дом, который также уже не существовал в настоящем времени.

- Теперь к тебе, - согласился Николай, В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ окинув прощальным взглядом дом своего детства и молодости.

Через скверик, в котором пока еще стоял зеленый деревянный домик, где хранился всякий дворницкий инвентарь, они вышли на Новорогожскую улицу. На месте современной двадцатипятиэтажки, где сейчас жил Николай, стояла хрущевка. А на первом этаже хрущевки еще работал молочный магазин (и Николай и Александр в детстве ходили сюда за молочными продуктами). В соседнем доме, такой же хрущевке, находилась галантерея, а чуть подальше – опять же в хрущевке – аптека, единственная на всю округу, в очереди которой можно было отстоять битый час (сейчас, когда аптек в Москве стало неимоверное количество, в это просто невозможно поверить). По соседству с аптекой сберегательная касса (пока еще не сбербанк). И естественно на домах ни одного пластикового окна, ни одного кондиционера, ни одной антенны спутникового телевидения.

- Вот там, где «молочка», теперь я живу, - Николай направил указательный палец в сторону молочного магазина. – Прямо рядом с нашей школой.

- А пойдем, прогуляемся к нашей школе.

- Пойдем, а оттуда – к тебе. Как раз по пути будет…

Общеобразовательная школа номер 396 (теперь школа номер 1468) в 1985 году выглядела более строго. Если в настоящее время ее фасад заиграл красками разных цветов, то здесь она была еще вся выкрашена в казенный белый цвет. Нет еще красивых скамеек рядом с центральным входом. И нет забора, огораживающего периметр школы. В те годы к школе можно был подойти с разных сторон, поэтому понятие «центральный вход» было вовсе не номинальным.

18
{"b":"621638","o":1}