Сейчас же дача пребывала в состоянии полузапущенности. Если еще лет десять назад здесь более-менее бурлила какая-то жизнь, и велись какие-то сельскохозяйственные и даже строительные работы, то в 2008-м, после смерти отца Николая, дача практически опустела. Мать Николая почти перестала сюда ездить, она теперь старалась проводить отпуска где-нибудь на море со своей подружкой Татьяной, такой же вдовой. А сам Николай как раз в 2008-м году женился, и у его жены уже была дача. В Солнечногорском районе, вблизи деревни Новинки, в окружении леса, размером ДВАДЦАТЬ СОТОК. В общем, никакого сравнения с его скромным «агрегатовским» участком в Лесной.
Таким образом, старая дача почти в одночасье оказалась невостребованной. И этот факт в данный момент играл Николаю на руку. Ему предоставлялась возможность побыть вдали от городской суеты в гордом одиночестве. Нет, ну конечно, не совсем в одиночестве, все-таки здесь как-никак дачные участки, народ какой-то все же присутствует. Но на СВОЕМ участке он все же был ОДИН.
И вот впервые за последние семь или даже восемь лет, Николай отпирает знакомую до боли калитку можно сказать чудом откопанным из глубин антресолей ключом, и заходит на территорию своей фазенды. Впрочем, какую уж теперь своей. Зрелище удручающее: бурьян высотой в человеческий рост, едва просматриваемая заросшая травой дорожка из бетонных плиток, покосившийся сарай, наполовину оторвавшийся с крыши дома лист шифера, гулко звенящий при порывах ветра, провисшие электрические провода, теплица (в которой когда-то выращивали помидоры и даже перец) с выбитыми стеклами. Жуть просто.
Поначалу Николай вообще пожалел, что приехал сюда, уж больно унылой ему показалась обстановка. Да и с погодой не особо повезло. Мало того, что прохладно, да еще и дожди периодически льют. Но потом он как бы абстрагировался от всего и вроде бы стало вполне терпимо. Продуктовая палатка работает ежедневно с восьми утра до восьми часов вечера, соответственно с питанием проблем нет. Вода в трубах, правда уже покрытых ржавчиной, течет. Электроснабжение без перебоев. Старая электроплитка «Мечта» в рабочем состоянии, холодильник «ЗиЛ» тоже. Туалет есть, душ тоже (водонагреватель функционирует). Да, нет компьютера с Интернетом. А зачем он ему здесь сейчас нужен? Что, две недели без Интернета уже никак?
Правда и телевидения тоже нет, и радио нет. После того, как в начале 90-х годов, их дачу «обчистили» и среди прочего вынесли телевизор и радиоприемник, Карповы перестали здесь оставлять теле и радиоаппаратуру на «зимнее хранение». А с 2008 года, когда на даче уже появлялись от случая к случаю, и вовсе перестали ее сюда возить. А какой смысл? Газет здесь купить тоже не представлялось возможным, поэтому Николай остался в полной информационной изоляции. Но это его сейчас тоже не огорчало, а скорее наоборот.
А вчера он пообщался (правда через забор) с соседкой, тетей Зиной, добрейшей женщиной, разменявшей уже восьмой десяток, но казавшейся все такой же бодрой, как и раньше. В прежние времена, когда еще был жив ее муж, дядя Витя, Карповы частенько ходили к соседям в гости, на чай. И шашлыки вместе жарили, и дни рождения отмечали, и за грибами ходили, и саженцами и семенами обменивались. Одним словом, очень дружеские отношения были с этими соседями.
Тетя Зина, впервые увидев за долгие годы Николая, всплакнула. Посетовала, что забросили совсем дорогие соседи свою дачку, и ее, тетю Зину совсем забыли (что было лишь полуправдой, так как мать Николая все же примерно раз в три месяца звонила тете Зине). А дальше начала долгий, почти часовой монолог (Николай за весь этот час произнес лишь несколько коротких дежурных фраз и к концу монолога изрядно подустал). А что такое монолог семидесяти с лишнем-летней женщины? Это кошмар, это говорильня вроде бы и обо всем, и в то же время как будто ни о чем конкретно. Но разве мог Николай прервать тетю Зину? Наверное это было бы в сложившейся ситуации неэтично.
Пожалуй, единственное, что заинтересовало Николая в болтовне соседки, так это сообщение о том, что три дня назад пропал без вести Федька Курочкин с соседнего с тетей Зиной участка, только с другой стороны. Говорят, что Федька пошел с утра на рыбалку на местный пруд (тот самый, в котором Николай, ежившийся от дождя, сейчас безуспешно удил рыбу) и не вернулся. А на берегу вроде бы нашли его спиннинг и баночку с червями. И полиция приезжала из соседнего Электросталя, и водолазы пруд обследовали. Но… дело темное. Исчез человек, как сквозь землю провалился. Мобильный телефон у Федьки теперь не доступен, домашний московский телефон не отвечает. Да и в московской квартире он похоже не появлялся.
Николай очень хорошо знал Федьку. Они с детства дружили, были почти одногодками (Федька родился всего на два года позже Николая). В советские годы, родители друзей уже в начале июня привозили их на дачи и только к концу лета их увозили, то есть практически все лето Федька и Николай проводили вместе, бок о бок. Так продолжалось до 1991 года. Но дело конечно же не в том, что развалился Советский Союз. Просто в этом году Николай закончил школу и поступил в институт. И лето 1991 года было первым, которое он провел преимущественно в Москве: вступительные экзамены, подготовка к ним и все такое прочее.
А потом была пятилетняя учеба в институте, а это экзаменационные сессии до июля, потом производственная практика, да вдобавок еще и остававшиеся свободными летние дни Николай чаще уже проводил в различных туристических поездках со своими новыми друзьями-товарищами из числа студентов. Потом работа, отпуск только раз в год. И не всегда летом, и уж точно не всегда на даче.
Федька же в том же 1991-м году поступил в ПТУ. Затем его забрали на два года в армию. Ну, а потом он устроился механиком на автобазу, где и продолжал работать по настоящее время. Вообще, Федька был добродушным здоровяком, весом под центнер, и ростом под метр восемьдесят, с золотыми руками. И он, в отличие от Николая, старался по возможности все свое свободное время (хотя бы в теплый сезон) проводить на даче. А вот своей семьи у Федьки не имелось, он был закоренелым холостяком. Злые языки даже поговаривали, что у него все ушло в мускулы, в том числе и мужская сила. Ну и выпить он был не дурак. Хотя и сильно уж пьяным Федьку вроде бы никто никогда не видел, во всяком случае, на людях.
Вообще, Николай и Федька продолжали общаться, но в последнее время, это было в основном общение по телефону. Хотя Николай пытался убедить своего друга установить Скайп или Ватсап для более живого общения, но Федька не особо дружил с компютером, и для него все эти Скайпы были своего рода экзотикой.
А ведь они, кстати, не так давно созванивались. Ну да, где-то в конце мая. Федька как всегда веселый был, предлагал встретиться. Мог ли он, например, свести счеты с жизнью и, скажем, в пруду утопиться? Да нет, на него не похоже. Федька всегда был неисправимым оптимистом. И Николая обычно в трудную минуту подбадривал, настраивал на оптимистический лад. Нет, пожалуй это исключено. Странно все это. Более чем странно…
Яркая вспышка молнии прорезала серое небо. Николай невольно вздрогнул. Через несколько секунд послышались угрожающие раскаты грома, а дождь, уже практически перешел в проливной. Ого, а вот и град даже посыпался, да какой частый. Круглые мелкие ледышки неистово замолотили по капюшону штормовки и по плечам. Песчаный берег заискрился белыми точками. Эти точки заполоняли все большее и большее пространство. Казалось, еще совсем немного, и все вокруг станет белым, словно зимой. Внезапно налетевший порыв холодного ветра еще больше усилил иллюзию наступающей зимы.
Но не прошло даже наверное пяти минут, как град прекратился. Вдалеке, за противоположной стороной пруда, где находились пути Ярославской железной дороги, показалась электричка. Самая первая утренняя, из Москвы, следующая через Лесную в сторону Фрязево. Стал слышен мерный стук колес. Вклиниваясь в шум дождя, этот стук создавал совершенно фантасмагорическую мелодию, от которой пробирала дрожь.
