Я хотел ещё договориться с ним хотя бы предварительно о покупке трофейных лузитанских лошадей, а заодно и прощупать почву на предмет выкупа ещё кого-нибудь из несчастного гастовского мирняка, пока до него не добрались настоящие работорговцы, но тут от претория донёслись звуки букцин — странные какие-то, тягостные, ни на какой из принятых в римской армии военных сигналов непохожие.

— Потом, всё потом! — отмахнулся от меня квестор, — Забирай свои покупки и уводи к себе поскорее! — он даже не стал смотреть, как его помощник убирает полученные от нас деньги в сундук с римской армейской казной и опечатывает его, а заспешил куда-то в сторону претория.

— Судя по сигналу, умер Гай Атиний, и теперь никому здесь не до вас, — пояснил его помощник, убрав деньги, — Будьте довольны, что успели уладить хотя бы это…

По лагерю уже сновали посыльные, а на пути к воротам нас обогнали и конные гонцы, явно направлявшиеся к лагерям союзников.

— Щас опять Рузира вызовут на совещание! — предсказал по-русски Володя, — Ох и не завидую же я ему!

— Ага, внеочередной вынос мозгов в виде оперативки, плавно переходящей в торжественные похоронные мероприятия, — подтвердил я, — Представляешь, какие речуги придётся выслушивать стоя? Хвала богам, что мы с тобой рылом не вышли!

В общем, выходили мы из римского лагеря не рылом, а ногами, и не особо были этим опечалены. У крестов снова встретился глазами со знакомцем и снова кивнул ему в сторону заката — жди, не забыли. Маленькую колонну погнали трусцой, чтоб побыстрее, но один хрен спешащего в римский лагерь царёныша встретили по дороге.

— Порядок, — доложил я ему, кивая.

— Ну, хоть кому-то сегодня повезло, — страдальчески пробормотал тот, и мы со спецназером прекрасно его понимали.

В наш лагерь прибыли как раз вовремя — война войной, а обед по распорядку. Распорядились о кормёжке людей, подкрепились сами, Велтур доложил об успешном отплытии предпоследней партии пленных. Последняя — вот эта, по всей видимости, и будет, потому как римлянам теперь в натуре не до нас, и дальнейший выкуп остальных людей накрывается, похоже, звиздой. Но мы ведь и с самого начала понимали, что всех хрен спасём, верно? Кого успели, того успели, а если получилось топорно, так в реале же не было и этого, а история так в основном и делается — воспалённые гланды удаляются обычно через жопу автогеном. Мы ещё более-менее аккуратно сработали…

Последнюю партию я сопровождал в порт сам. Проследил, чтобы дали людям облегчиться перед погрузкой, чтобы грузили семьями, к которым добавили — в семьи их женихов, конечно — и эти тринадцать невест, а подростков — по возможности к хорошим знакомым и соседям. Погрузились, отплыли — хвала богам, большое дело сделано! Самое главное по сути дела во всей этой военной кампании.

Это ещё не через океан, это пока только прибрежный каботаж. День, самое большее — два, если с ветром совсем уж не повезёт, и они выгрузятся в устье Анаса и разместятся в лагере Второго Турдетанского, откуда их и будут, дав слегка передохнуть, отправлять в Оссонобу. Это — уже наша территория, и там мы всегда разберёмся. Считать их точно тоже уже там будут, а мы здесь только прикидочно оценивали — трёх тысяч нет, но две с половиной точно есть. В Оссонобе к ним добавят недостающее число вольных переселенцев, и тогда две тысячи отправятся на Азоры, а тысяча — на Кубу. Ну, не ровно, а приблизительно — мы ж не римляне, чтобы ради строгой формальной цифири семьи или даже просто сдружившиеся меж собой компании разлучать. План, конечно, не на заборе написан, не забулдыгами подписан и не дворовой компанией собутыльников утверждён, и законность, конечно же, превыше всего, но у римлян она своя, а у нас — своя. Нормального житейского здравого смысла у нас никто не отменял — мы варвары, нам простительно. Это топором не вырубишь того, что пером написано, но мы и не будем топором, мы таким же пером и перепишем, и переподпишем, и переутвердим — нормальная рабочая процедура…

"… И вот представь себе только, Максим, до чего докатился мой родной город, который я всегда приводил тебе в пример разумного и правильного порядка! Не зря боги предостерегали нас своими предзнаменованиями. В Цирке во время Великих Игр в честь Юпитера статуя Поллентии оказалась сброшенной на землю упавшей на неё опорной мачтой. Заседая по этому случаю в Сенате, мы постановили продлить Игры ещё на один день, а вместо упавшей статуи поставить Поллентии две новых — простую и позолоченную. Обсуждая возможные причины гнева богов, мы говорили о начавшемся упадке нравов, и в целом, как оказалось, были правы, но похоже на то, что мы ошиблись с частностями, пеняя Гнею Манлию Вульсону на его излишне пышный триумф за победу над азиатскими галатами, а главное — за ту роскошную добычу, которую присвоило себе и привезло в Рим его распущенное и крайне развращённое войско. Как я уже писал тебе в прошлом году, по обвинению в присвоении денег, полученных от Антиоха, судебному преследованию подвергся Луций Сципион. Такие же обвинения в отношении не сданной в казну, а поделённой ещё в Азии добычи грозили и Гнею Манлию, отчего он и оттягивал дату своего триумфа до конца прошлого года. Видел бы ты эти роскошные столики и пиршественные ложа, серебряную посуду, ковры и пурпурные скатерти, не говоря уже об украшениях, которые понавезла с собой его разнузданная солдатня!.." — писал мне Гней Марций Септим, мой римский патрон. Далее в письме следовало пространное описание пышных пиров с танцовщицами и флейтистками, как он обтекаемо назвал дорогих шлюх, аналогичных греческим гетерам, да ещё и с экзотическими восточными блюдами. Шутка ли — раб-повар, сведущий в приготовлении этих совсем не римских излишеств, ценится теперь чуть ли не вровень с такими полезнейшими слугами, как хороший домоправитель или даже вилик! Слыханное ли дело! Учитывая традиционную римскую простоту и его не слишком обильный достаток, я вполне могу понять возмущение патрона, когда хоть и не солдатня, тут он преувеличивает, конечно, но уж военные трибуны, префекты союзников и многие центурионы, даже квесторами не побывавшие — ага, "какие-то" по сравнению с ним, хоть и заднескамеечником-эдиляром, но всё-же аж целым сенатором, живут теперь роскошнее его. Но кого он хочет удивить своим описанием роскоши? Что я, в Карфагене её не видел? Ну, не то, чтобы мой тесть был таким уж её фанатичным поклонником — в повседневном быту Арунтий, как я имел уже случаи убедиться, достаточно неприхотлив, но положение, как говорится, обязывает, и мой тесть, будучи простым карфагенским олигархом, не первым и даже не десятым в карфагенском Совете Ста Четырёх, своему положению в нём вполне соответствует…

"… Но пишу я тебе об этом, Максим, лишь для того, чтобы ты понял, как легко нам, поражённым этими новыми веяниями, было впасть в ошибку и не заметить поначалу истинной причины гнева небожителей. Представь себе, год близится к концу, предстоят выборы новых магистратов, а мы в Сенате заслушиваем жалобу кампанцев на те гонения, которым вы подвергли в Оссонобе их сородичей за какие-то греческие обряды, а по словам ваших послов — за преступные деяния, направленные на подрыв общества и государства. Мы выносим постановление поручить расследование этого дела новому наместнику Дальней Испании из вновь избранных преторов и расходимся в твёрдой уверенности, что на следующем заседании будем обсуждать уже не греческие дрязги, а дела поважнее, напрямую касающиеся нашего государства. Несколько раз так и происходит, но вот проводятся наконец консульские и преторские выборы на следующий год, мы собираемся на очередное заседание и говорим на нём — о чём бы ты думал? О беззаконном и угрожающем самим основам нашего государства культе Вакха в самом Риме! Я не стану тратить папирус и твоё время на описание всех этих гнусностей, с которыми ты наверняка знаком и по вашим оссонобским событиям. Не нужно теперь рассказывать о них и мне, знакомому с ситуацией у нас. Скажу лишь, чтобы ты лучше представлял себе наши римские масштабы, что оба вновь избранных консула, Спурий Постумий Альбин и Квинт Марций Филипп вместо отправки с войсками в назначенную им обоим провинцией так и не замирённую Лигурию, получили от нас поручение всячески расследовать и пресечь эти безобразия, которые уже названы у нас Вакханалиями… "