Как раз к Гасте они теперь и отступают, судя по оставшимся наглядным следам. Мы движемся рысью, сберегая силы коней и не отрываясь слишком уж далеко от идущих следом передовых дозоров нашей пехоты. Кучнее надо продвигаться, не растягиваясь и не распыляясь, потому как там, впереди — основные силы противника, и успели их настичь и связать боем римляне или нет, хрен их знает, а нам желательно бы, чтоб успели, мы тогда с тыла по дикарям вдарим — эффектно вдарим, зрелищно, заметно, но главное — с самыми минимальными собственными потерями. Мы ведь разве геройствовать и выносить на себе всю основную тяжесть сражения идём? Мы — союзники, ауксиларии, вспомогательные войска, и роль наша тоже вспомогательная — отметиться и поучаствовать, а вовсе не всю главную часть работы за римлян делать. Что нам, больше их надо? Им слава победителей нужна — пущай сами свою славу победителей и зарабатывают. Как там в нашем бородатом анекдоте? Звезду Героя захотелось? Связку гранат в руки и марш под танк!
Едем себе поэтому, не слишком торопясь, а руководствуясь старым добрым принципом "не спеши, а то успеешь". А сзади вдруг раздаётся конский топот — нагоняет нас галопом турма тяжёлой конницы из рузировского резерва, а с ней — легковооружённая сотня кониев. А во главе — Крусей януаровский весь из себя расфуфыренный и деловитый.
— Куда? — торможу их.
— Рузир приказал немедленно атаковать! — заявляет, не моргнув и глазом этот "блистательный" обалдуй, — Следуйте за мной!
— Обязательно, — заверил я его, — Последуем сразу же, как только ты назовёшь мне правильный пароль.
— Какой пароль? — озадачился щёголь.
— Тот, о котором мы условились с "сияющим" и который он должен был тебе дать, если ты послан ко мне им и передаёшь мне ЕГО приказ, — разжевал я.
— А, секретные слова? Знаю, конечно! Большой полосатый осёл, — прошлым летом, пока мы в Америку мотались, в оссонобский зверинец доставили из Мавритании пару зебр, и как раз позавчера пароль был "зебра", который и был разок использован.
— Хорошая попытка, Крусей, — осклабился я, — Но ты припозднился с ней на два дня, а сегодня правильный пароль — совсем другой, — на всякий пожарный мы с Рузиром меняли пароль ежедневно, и сегодняшний ещё не был ни разу засвечен.
— Ну забыл я его, пока нагонял вас! Зачем он тебе? Ты разве не знаешь, КТО я?
— Заведённого порядка никто не отменял. Мне послать гонца к "сияющему"?
— Не надо. Вас его приказ не касался, я просто хотел воспользоваться и вашей помощью. Так, а вы чего встали?! За мной! — это было уже адресовано тем, которых он привёл с собой.
— Задержать его? — спросил обернувшийся ко мне Бенат.
— Пусть геройствует, — махнул я рукой, — Пошли-ка лучше в самом деле гонца к царёнышу — проверим, что он на самом деле приказал Крусею, ЕСЛИ приказал ему хоть что-то, — у меня возникло нехорошее подозрение, что "блистательный" в данном случае попросту самоуправствует, не имея на то никакого приказа от Рузира.
— Так тогда, наверное, тем более лучше было бы задержать?
— Ты не хуже меня знаешь, Бенат, ЧТО было бы лучше всего…
— Так давай я догоню, присоединюсь и…
— Отставить! Не этим способом и не сейчас. Посылай гонца.
Но посылать никого не пришлось — пока мой главный бодигард выбирал из своих бойцов человека и инструктировал его, нас нагнал гонец от Рузира:
— Досточтимый! Римляне настигли противника к востоку от Гасты и ведут с ним бой! "Сияющий" приказывает ускорить продвижение!
— Пароль? — я снова включил бюрократа, хоть и не сомневался особо.
— Прости, досточтимый, забыл. Это… Как его… Хозяйское говно?
— Ага, оно самое, гы-гы! — в буквальном переводе на турдетанский сегодняшний пароль "срань господня" примерно так и звучал — неудобство, конечно, от неизбежных перевираний по мелочи, зато хрен кто посторонний угадает даже случайно, — Крупной рысью — марш! А теперь — рассказывай, боец, с чем "сияющий" послал этого Крусея, сына Януара, и почему ты знаешь пароль, а он — нет?
— Да не посылал он его, досточтимый! Прибыл гонец от вождя Онобы с вестью о подходе римлян, и "сияющий" велел Крусею передать коннице его приказ готовиться к бою. А он вдруг взял — якобы по приказу "сияющего" — турму тяжёлой кавалерии и сотню кониев и повёл их галопом! "Сияющий" сам рвёт и мечет!
— Ясно. После боя с ним разберёмся, и лучше бы ему из него не возвращаться, — в любом социуме всегда есть небольшая прослойка суперблатных, которым по факту можно то, чего нельзя остальным — формально-то никому нельзя, но им это сходит с рук. У нас это "блистательные", эдакое "княжеское" сословие, потомки древних тартесских царей и в этом качестве эдакий кадровый резерв монархии на случай пресечения царского рода. Ведь какой-нибудь безродный "Бориска на царстве" — это нехилая предпосылка к большой смуте, а нахрена ж нам и нашим потомкам смута? Проходили мы это уже — ага, в другое время и в другом месте. Так что нужное это сословие, и ради этого многое терпеть приходится, но чтоб на войне ТАКОЕ отчебучить! Унизить публично пусть бутафорского, но главнокомандующего в присутствии всего войска, наплевав на его приказ и проявив самоуправство — такого спускать уже нельзя. И это, пожалуй, и есть тот долгожданный повод для показательной расправы, который как раз и необходим для вразумления всего "блистательного" сословия. Жаль людей, которых сгубит сейчас этот жаждущий славы идиот, но "по понятиям", если нет жертв, то нет и преступления, а если нет преступления, то за что тогда наказывать? Куда проще было бы в бою его "геройски пасть", как Бенат и предлагал, но нам этот Крусей разве павшиим героем и примером для подражания нужен? Нужен — осуждённый военно-полевым судом и наказанный по заслугам преступник…
На полпути примерно до Гасты встречаем гонца от Ротунда — тяжко там нашим лузитанам и кельтикам, подмоги просят. Выслушав, направляю его обратно к его вождю с приказом отвести конницу на соединение с нами. Его там, похоже, отходящий противник на свои главные силы выманил — так теперь наша очередь аналогичный сюрприз дикарям преподнести. А то привыкли тут, понимаешь, что это они с другими так делают, а другие с ними — нет. С нами о таком уговору не было. Выезжаем на гряду холмов, с которой стены Гасты уже видны, а навстречу наш "блистательный" герой — ага, первым улепётывает, как и следовало ожидать. Без плаща, без шлема, даже меч где-то посеять ухитрился, то и дело нахлёстывает коня с перепугу, и глаза квадратные, а за ним следует едва только половина его тяжеловооружённой турмы, да от сотни кониев две трети где-то.
— Проклятые дикари отступают! Я ничего не мог поделать! Остановите их!
— Обязательно. Арестовать!
— Кого? МЕНЯ арестовать?!
— Ага, собственной персоной. Суд решит, повесить тебя или засечь витисами…
— МЕНЯ повесить?!
— А кого же ещё? Связать, пересадить задом наперёд и в тыл! — некогда тут с этим ущербным уродцем лясы точить, впереди идёт бой и гибнут люди получше его…
— Нам продолжать отступать? — спросил подъехавший Битор.
— И поскорее! Я сейчас перестрою свою алу, а ты передай Ротунду и Сабану, чтоб резко отрывались от противника вместе с твоими и сымитировали беспорядочное бегство. Проскочите в интервалы между нашими турмами и выстроитесь за ними, а мы им встречный удар нанесём.
Вождь кельтиков уносится, я отдаю команды на перестроение, рядом и Володя свою алу к моей пристыковал и тоже перестраивает аналогичным манером, сзади, судя по приближающейся пыли, Рузир ещё на подмогу нам кого-то послал, а впереди — нет, ну в начале-то наверняка всё это выглядело красиво, уж это-то римляне умеют, да только не застали мы того красивого начала, а застали уже вот это безобразие, когда там всё уже так перемешалось, что только по здоровенным легионерским скутумам союзничков-римлян и распознаешь. Хотя, возможно, это и союзные когорты латинян, ничем по снаряжению от легионеров не отличающихся — водится такое за гордыми квиритами, под самый первый удар противника союзную пехоту подставить, а легион потом, сохранив и строй, и кураж, показательно побеждает. Позади этой месиловки, вроде бы, проглядываются "шашечки" легионных манипулов, и это-то уж точно Пятый Дальнеиспанский. Даже веет от него чем-то эдаким, знакомым. Старых знакомцев в нём встретить — это сильно маловероятно, те давно уж на заслуженном дембеле, но Испания есть Испания — и по три года римляне в ней служат, и по пять, пока сенат не соизволит наконец достаточно смены им направить. Пятый Дальнеиспанский и Восьмой Ближнеиспанский — неизменно самые "ветеранистые" из римских легионов — ещё не профессионалы Мария, конечно, но наиболее к ним близки.
