— Знаю, Максим, и все мои люди тоже знают! Ну и что? Есть хороший турдетан и есть плохой турдетан, есть хороший лузитан и есть плохой лузитан. Мы — с вами. Ваши враги — наши враги. Так не было ещё никогда, я понимаю. Я всех моих детей в Оссонобу послал, и все старейшины наших общин своих тоже послали — заложниками будут. Что ещё надо сделать? Кониев вы взяли, финикийцев — и тех взяли, зачем нас с кельтиками не взяли? Обидно!

— С вами ещё и кельтики идут?

— Да, Битор тоже пошёл. Шесть моих общин, четыре Сабана и три Битора — все дали людей на войну. Тысяча точно есть. Может и немножко больше, мы ещё не считали.

— И что же мне с вами делать? Мы же на вас не рассчитывали…

— Оружия не надо — своё есть. И вы у нас не всё отобрали, когда завоёвывали, и мы себе ещё наковали.

— Вижу, что есть. Но на войне ведь не одно только оружие нужно…

— Жалованья не надо. Своим солдатам долю добычи дашь? Вот и нам тоже долю добычи дай. Паёк — хорошо бы, но если ты не сможешь, мы не обидимся — у нас на первое время есть, а потом и сами добудем.

— Мародёрством? Нет, с этим надо что-то решать — только проблем с римлянами и населением Бетики из-за ваших грабежей нам ещё не хватало! — собственно, и это тоже одна из важнейших причин, по которой мы не только в легионы, но и во вспомогательные войска набирать лузитан не спешили. Ведь мародёры же идейные и потомственные!

— Ящик заговорил, досточтимый! — доложил связист.

— Понял! Подожди-ка меня немного, Ротунд, а пока прикажи своим встать на привал по обочинам дороги, — главное тут обстановку разрядить, чтоб никто сдуру чего не учинил непотребного, а то ведь хватает горячих голов и у них, и у нас…

— Слушаю! — отозвался я в колонку, нырнув под тент радиотелефонной повозки.

— Макс, мы тут немного не разобрались — отбой тревоги, — пробился сквозь треск помех голос Васькина, — Лузитаны и кельтики выступили к вам на помощь, так что ты их прими и распоряжайся.

— Ага, я уже в курсе — Ротунд уже подошёл, и мы с ним немного поговорили. Но остряки, млять, самоучки! Сами по себе решили, сами по себе пошли — охренели вконец!

— Сукины дети они, конечно, так не делается, но это уже после кампании им внушение сделаем, а пока — принимай подкрепление и действуй по плану. Какая тебе с ними нужна помощь?

— Да с пайковым довольствием на них вопрос надо решить. Мы ж на них не рассчитывали, так что мне теперь на всю кампанию припасов хрен хватит. Ротунд мне сказал, что их около тысячи рыл — точную цифирь завтра передам, а пока ориентируемся на эту. Ну и фураж — у них где-то до четверти конницы.

— Это понятно. Фабриций уже распорядился насчёт дополнительных обозов, так что не объедят тебя помощнички. Что-нибудь ещё?

— Ну, на жалованье они по словам Ротунда не претендуют, но если по уму, то надо бы и с ним вопрос решить — тогда, глядишь, и мародёрство к минимуму сведём.

— Понял, передам Фабрицию. Ну, раз такие дела — конец связи!

Выхожу, командую отбой тревоги нашим, посылаю посыльных разъяснить обстановку всему войску. Типа, расслабиться можно — ага, расслабишься тут! "Действуй по плану", млять! А по какому в звизду плану? Который уже благополучно полетел вверх тормашками? Класс, кто понимает! Вон, солдатня в рядах уже ржёт!

— Ротунд, с одной стороны вы, конечно, молодцы, но с другой — тростью бы вам всем хорошенько всыпать за такое самоуправство! — говорю вождю, — По вашей милости надо мной уже смеются, а как прикажу вот эти передвижные крепости разбирать и снова за лимес выдвигаться — уже и костерить начнут от всей своей широкой солдатской души. Ну разве так делается?

— Ну так я же детей в Оссонобу послал. И гонца с письмом тоже послал, и в том письме всё объяснил.

— А когда послал?

— Ну, мы выступили в поход, и я послал.

— Млять, святая простота! Ну какой частью тела ты думал, Ротунд! Вы там ещё только собирались, а в Оссонобу УЖЕ донесение о ваших военных сборах поступило, а объяснений от тебя — никаких, и что им было думать? Ты сам на их месте что бы подумал? Ты гонца послал, а твоя вооружённая колонна УЖЕ по дороге пылит, и не прогулочным ведь шагом наверняка, а поспешает…

— Ну да, вас же догоняли…

— Ротунд, а где на вас это было написано? Я в Бетику выдвигаюсь, передовые отряды уже там, и тут мне приказ с голубиной почтой — войска развернуть и перехватить лузитанских мятежников, дабы не допустить их удара в тыл и соединения с противником.

— Так я же гонца послал!

— А где на твоём гонце было написано, что он к правительсьтву, а не к твоим сообщникам по мятежу? Мало ли, чего он на словах говорит? Хоть и не было меня там, но прекрасно представляю себе в цвете и в лицах, как вяжут твоего гонца и доставляют не к Фабрицию и даже не к Хренио, а просто "куда следует", то бишь в кутузку, потому как не до него совершенно — мятеж надо пресекать и подавлять.

— Но ведь разобрались же?

— Ага, ТЕПЕРЬ — разобрались. Ты хотя бы понимаешь, что не остановись твои передовые разъезды, а продолжи движение — бой бы уже шёл полным ходом!

— Да нельзя было иначе, Максим! Видел бы ты, как наши разбушевались, когда узнали, что вы опять идёте без них! Обиделись так, что мог вспыхнуть насоящий мятеж! Я только этим немедленным приказом о походе и угомонил их! Конечно, мне следовало бы сразу же и гонца послать, пока ещё только собирались, но кто бы мне позволил? Говорю же, и так-то едва их угомонил…

— Отчего же тогда на Совете не сказал, что у тебя всё настолько серьёзно?

— Да стыдно было признаться, ну и рассчитывал, что побузят и успокоются, а оно вон, как вышло. Всё понимаю, но иначе — не мог…

— Ладно, что сделано — то сделано, и довольно об этом. Теперь выправлять надо то, что вы наворотили.

— А что наворотили-то?

— По плану наши легионеры должны были уже приближаться к переправе через Тинтос, а где они находятся по вашей милости? Конница и лёгкая пехота должны были уже форсировать Тинтос и двигаться к устью Бетиса, а где сейчас на самом деле большая их часть? И как теперь всё это навёрстывать? Вот он, результат вашего самовольства…

— Ну так тогда спешить надо!

— Ага, поспешишь тут! — я указал вождю на вагенбурги, которые снова начали разбирать, да на тяжёлую пехоту, начавшую снова перестраиваться в походные колонны, а затем — на довольно узкий проём ворот "КПП", — Теперь иначе сделаем. Дуй к своим и поднимай легковооружённых. И к Битору гонца пошли, пусть тоже поспешает. Сейчас мои легковооружённые пройдут, за ними — вон та когорта легионеров, а за ней — твои. Потом ещё одна когорта, а за ней — кельтики Битора. И своим прикажешь, как нагонят их — пропустить вперёд. Все они, не дожидаясь нас, дуют форсированным маршем к Тинтосу и поступают в распоряжение Володи. Я постараюсь предупредить его, но тот, кого ты пошлёшь с авангардом, на всякий случай должен остановить отряд и выехать вперёд с двумя людьми, как ты выехал ко мне. И он должен сказать Володе: "Над всей Испанией безоблачное небо".

— Разве? — Ротунд с сомнением взглянул на тучи.

— Для нас — безоблачное, — заверил я его.

— Валод поймёт, что это значит?

— Он — поймёт, гы-гы! Только смотри, ко мне сперва своего помощника направь, и я проверю, как он запомнил. Если забудет или переврёт — сам понимаешь…

— А ты ему ещё напиши, чтобы передал Валоду.

— Напишу, не беспокойся. Да, вот ещё что. Когда разберутся, пусть передаст Володе, что лузитаны должны быть с его главными силами, а в авангард пусть кельтики Битора выдвигаются. Скажет, что я так велел.

— Всё-таки не доверяешь нам до конца?

— Не доверял бы — не направил бы сейчас вперёд. Но ты подумай сам, Ротунд, хорошо ли это будет, если твои лузитаны окажутся впереди в момент встречи с теми, не нашими? Если уж вам судьба схлестнуться с соплеменниками, то надо хотя бы сделать так, чтобы не вы первыми атаковали их, а они — вас.

— Кто первым напал на своих, тот и предатель? — ухмыльнулся вождь, въезжая.